Крымский жил тогда в двухкомнатной квартире с печным отоплением и соседями. Естественно, ни ванной, ни душа там не было, да и туалет был один на всю коммунальную квартиру. Принимать американского коллегу в таких условиях было невозможно. Поэтому выдающегося ученого переселили в хорошую квартиру на Печерск, прежние жильцы которой были незадолго до этого арестованы в качестве врагов народа. Истории имена и судьбы этих несчастных остались неизвестными.
Впрочем, и сам Агатангел Ефимович Крымский потом также был репрессирован и умер в лагере в Казахстане. А кто-то радостно поселился в его квартире на Печерске. Плохую квартиру в холодном флигеле по адресу улица Артема 55 получил мой отец с помощью своего старшего коллеги академика Богомольца. Там, в этом доме, в этом дворе я вырос. Из первых моих воспоминаний – ежедневные громкие крики дворничихи Кати об одолевающих её отовсюду жидах. Не знаю, была ли она психически больна, но точно помню, что ни участковый милиционер, ни другие правоохранительные органы никогда не останавливали её брань и антисемитские выкрики…
Пройдя всю войну до побежденного Берлина, мой отец вернулся в Киев. Но в довоенную квартиру его не пустила соседка Анна Федоровна, во время немецкой оккупации улучшившая свои жилищные условия. К своим трем комнатам она присоединила две проходные комнаты отца. Книги, письма и фотографии, оставленные отцом в квартире перед уходом на фронт, она сожгла. Утеплялась.
Спустя какое время отец вернул себе квартиру. С помощью таких же как он офицеров -фронтовиков. Они вчетвером вынесли все вещи Анны Федоровны и кратко пояснили ей возможности её будущего.
В марте 1972 года у нас был обыск. Объектом профессионального интереса Комитета Государственной Безопасности Украины был я. Позднее, в мае меня арестовали, и я долго жил во внутренней тюрьме КГБ по адресу улица Владимирская 33. Единственным светлым воспоминанием той специфической жизни осталось двадцатидневное проживание в одной камере с Васылём Стусом.
Спустя несколько лет всех жильцов флигеля по улице Артема 55 переселили в другие дома, а в двухэтажном деревянном здании, обложенном кирпичом, расположилась какая-то строительная контора. Вернувшись в Киев спустя десять лет, в 1982 году, я узнал, что наша квартира является штабом ветеранской организации, где коммунистические пенсионеры нижнего звена получают специальные продуктовые наборы, общаются, вспоминают своё молодое прошлое. Кстати, наборы закупались на бюджетные деньги. То есть я, бывший политический заключенный, работая на заводе слесарем, оплачивал эти продуктовые наборы.
Уже в период нашей независимости известная телевизионная журналистка снимала обо мне и со мною короткий фильм. В холодный зимний день мы приехали к дому, где я провел свою доарестантскую жизнь. Я о чём-то рассказывал, внезапно из двери дома выше бодрый старичок в пыжиковой шапке, собираясь сесть в ожидавший его автомобиль с водителем.
Журналисты остановили его. Оказалось, он – глава этой ветеранской организации. Тогда девочки спросили его, охотно позировавшего перед телекамерой: «Это старый дом. А что тут было раньше?» Пыжик ответил: «Раньше тут было строительное управление». Расспрос углубили: «А кто тут жил до этого? Вы знаете?» Пыжик перестал улыбаться, желание сниматься у него мгновенно исчезло. Резко отвернувшись от камеры, он грубо выматерился и быстро сел в автомобиль. Всё это время я стоял в стороне и молчал. Знал пыжик. Очень хорошо знал.
Дом мой всё ещё стоит. Без таблички с именем выдающегося ученого Агатангела Крымского. А улицу Артема переименовали. Теперь она Січових стрільців.