Мы не собираемся становиться в позицию оправдывающихся, но я считаю, что периодически в проблему нужно вносить ясность.
Итак, мы были готовы к атакам со стороны оппонентов проекта. Хотя бы потому, что хорошо изучили историю вопроса о прежних попытках создания в Бабьем Яре мемориального центра. Часть аргументов была известна заранее на основании имеющегося исторического опыта, о чем я уже неоднократно писала. Формальный смысл их, в основном, сводился к тому, что строить на костях – недопустимое кощунство, и что в Бабьем Яре убивали не только евреев, поэтому у евреев нет монополии на место трагедии.
По сути же и раньше, и теперь речь идет о том, что некоторые еврейские лидеры и связанные с ними историки и активисты не могут принять тот факт, что они не являются причастными к проекту. Ведь информационную войну против нашего проекта сегодня ведут те же люди, что и раньше. И методы они применяют уже испытанные – прежде всего, апеллируя к политическим кругам и переводя дискуссию в идеологическую плоскость.
Были мы готовы и к тому, что потенциальные (или, скорее, профессиональные) противники проекта быстро перейдут на личности и начнут попрекать инициаторов Мемориала Михаила Фридмана, Павла Фукса и Германа Хана статусом «российских олигархов». Новеллой для нас оказалось обвинение в том, что «российские олигархи» стремятся осуществить в Бабьем Яре «кремлевский проект», имеющий далеко идущей целью представить Украину «страной антисемитов» в глазах мировой общественности. Потому что, мол, в контексте мемориализации Бабьего Яра неизбежно возникнет вопрос о коллаборационизме местного населения.
Также несколько озадачили нападки на Александра Квасьневского (член оргкомитета) и Марека Сивеца (генеральный директор) по поводу их польской национальности и гражданства: все-таки на дворе XXI век, и Украина претендует на статус члена европейского сообщества, которому по идее должна быть свойственна толерантность. Ну, а главными актуальными тезисами противников Мемориала стали обвинения в игнорировании украинского государства и желании инициаторов осуществить «патерналистский колониальный проект». Кроме того, нам указывают на «полузакрытый формат» проекта и на то, что к его обсуждению якобы не привлекают представителей Института национальной памяти – что не соответствует действительности, и по поводу чего у нас есть соответствующие документы.
Еще раз повторю: оправдываться – не моя задача. У наших оппонентов много времени, опыта, энтузиазма и энергии: ведь ломать – не строить. Поэтому в ряде интервью вбрасываются и усиленно обсуждаются тезисы о том, что понятие «Бабий Яр» шире, чем «Холокост», и не следует сводить их вместе. Спикеры твердят о том, что у проекта нет концепции; что история трагедии Бабьего Яра еще не исследована должным образом (в частности, не известны поименно все полицаи, которые расстреливали людей и т.п.); что не все ясно насчет места строительства с точки зрения еврейского закона и т.д. Ну и, конечно, что «три российских олигарха» (все трое, кстати, родились и выросли в Украине) не должны навязывать Украине свое видение мемориализации Бабьего Яра, да еще и во время российско-украинской войны.
Собственно, убойный тезис о трех российских олигархах тоже этически небезупречен. Да, волею судьбы уроженец Львова Фридман, киевлянин Хан и харьковчанин Фукс в разное время оказались в России. Но их корни в Украине, и они не перестали быть украинскими евреями – как не перестали быть украинцами и патриотами Украины те многие бывшие граждане Украины, которые сегодня живут в США, Канаде, Израиле и даже являются гражданами этих стран. А, скажем, если бы проект финансировали украинские евреи, живущие в США или Израиле, тогда все было бы в порядке? Или пошли бы разговоры не о «создании плацдарма для русского мира», а о «мировом еврейском заговоре» против Украины? Ведь деструктивному совершенству воистину нет предела.
Все это прекрасно. Но просто мы оперируем другими критериями и смотрим на проблему через иную оптику. Почему за 26 лет государственной независимости Украина не создала во всемирно известном Бабьем Яре ничего, кроме парка с кучей разномастных памятников? Неужели эта нетерпимая ситуация никогда не изменится? Что нужно реально сделать для того, чтобы Украина получила достойный объект на месте главного символа Холокоста в стране?
Вот, что нас интересует прежде всего. А кого куда не пригласили – вопрос третьестепенный. Дискуссии могут быть бесконечными. Удовлетворить всех объективно невозможно: ни концептуально, ни материально, ни в плане амбиций. А из-под толстого слоя инсинуаций и аргументации наших оппонентов все равно проглядывает банальный подход: если нас в этом проекте нет, то значит, он вообще не нужен.
Давайте взглянем на ситуацию под таким углом. Четверть века для увековечения памяти жертв Бабьего Яра делалось и делается, мягко говоря, очень мало. И вот приходят люди – с доброй волей, готовностью собрать и вложить немалые средства и реализовать сложный во всех смыслах проект. Пусть даже кто-то из этих людей не с идеальной с позиции сегодняшнего дня политической анкетой – так ли это ужасно с точки зрения долговременной перспективы? Давайте называть вещи своими именами: если украинскому государству и в лучшие времена было не до Бабьего Яра, стоит ли напрягать его, государство, в проблемный период? Тем более, что в плане государственной поддержки проект получил благословение и одобрение Президента, премьер-министра и мэра Киева. Может быть, лучше было бы проявить благодарность к тем, кто хочет сделать доброе дело. Или хотя бы не мешать им.
Спорить, угрожать и шантажировать можно бесконечно. Но от этого на месте трагедии ничего не возникнет. Сегодня вокруг Бабьего Яра кипит не борьба памятей, а борьба самолюбий. Но она не должна мешать конструктивным процессам, которые идут своим ходом.
И еще – о том, что все течет и меняется. В независимой Украине сменились пять президентов и двадцать один состав Кабинета министров. То же руководство Института национальной памяти сегодня одно, а завтра будет другое. Почему Бабий Яр должен быть заложником амбиций и корыстных интересов и объектом сиюминутных дрязг?
Кстати, по практической сути дела. Некоторые моменты объективно требуют времени. Скоро только статьи пишутся и интервью даются. А, скажем, подготовка меморандума о сотрудничестве и участии государства в проекте неизбежно займет определенный срок. Как и разработка научных и художественных концепций, и архитектурный конкурс.
Пока же, еще не видя предлагаемых решений, некоторые граждане и организации уже их заранее не любят, не признают и ведут информационную войну. Ну, что ж – значит, с этим просто придется жить дальше.
Но мы делаем свое дело и знаем, что с небес на нас всех глядят души десятков тысяч убитых в Бабьем Яре и шести миллионов жертв Холокоста. Все мы смертны, и каждый в свой час уйдет из этого мира. Что скажут жертвам на том свете наши сегодняшние оппоненты? Мы сделали все, чтобы в Бабьем Яре никто ничего не создал?
Вряд ли такой ответ понравится аудитории.