Этот скандальный процесс возвестил грядущий пожар революционных погромов, задал новые каноны в риторике национал-популистов, но главное, обнаружил тот водораздел в обществе, который впоследствии перерос в исторический разлом и катастрофу.
ХІХ и начало ХХ в. стали временем активной ассимиляции евреев во всей Европе. Средневековые социальные и религиозные барьеры пали, культурная революция избавила человечество от множества заблуждений, свободная экономическая конкуренция уравняла жизненные шансы. Еврейский историк Генрих Грец в 70-х годах позапрошлого столетия писал, что «в цивилизованном мире еврейское племя нашло, наконец, не только справедливость и свободу, но и определенное признание».
В это время, в Российской империи уже более ста лет существовало огромное гетто – т.н. черта оседлости, которая включала в себя 15 западных губерний. Жить за ее пределами евреям категорически запрещалось. Последние российские самодержцы не скрывали своей нелюбви к евреям. Евреям запретили жить в селах, в учебных заведениях установили четкие квоты для иудеев, многие виды деятельности оказались под запретом, регулярно инспирировались массовые погромы. Именно тогда родилась печально известная формула решения еврейского вопроса: "Треть евреев эмигрирует, треть обратится в христианство, а треть погибнет".
Революционную бурю 1905-1907 гг., которая ознаменовалась подъемом стихийного антисемитизма, усмирил новый премьер-министр Петр Столыпин. Будучи убежденным монархистом, он выступал за ликвидацию ограничений в правах относительно еврейского населения. Демократизация парламентской жизни вынесла еврейский вопрос на обсуждение Государственной Думы. В феврале 1911 г. группа левых депутатов внесла законопроект об отмене черты оседлости. Именно в этот момент, в Киеве на Лукьяновке нашли обескровленный труп тринадцатилетнего Андрея Ющинского...
Инициаторами и вдохновителями ритуальной интерпретации этого убийства стали представители местных организаций «Союз русского народа», «Союз имени Михаила Архангела» и «Двуглавый орел». Представители правых партий устроили в Госдуме настоящую антисемитскую истерику. С парламентской трибуны прозвучало обвинение в сторону некой «преступной еврейской секты», убивающей христиан.
Лично Столыпин, очевидно, не одобрял антисемитской шумихи вокруг этого дела, но министр юстиции Щегловитов был достаточно влиятельной персоной, чтобы действовать через голову премьера. Посланник министра Лядов отговорил киевских националистов от погромов и предложил более «цивилизованный» вариант решения проблемы – исчерпать инцидент путем наказания виновника-стрелочника. Осталось только найти подходящего преступника…
Персона Менахема Менделя Бейлиса, на первый взгляд, меньше всего подходила на эту роль. Приказчик на кирпичном заводе, непримечательный обыватель, человек далекий от политики и религии (даже не соблюдающий субботы), примерный семьянин. Показательно, что даже во время погрома 1905 г. бесчинствующая толпа пощадила Бейлиса и его имущество. Но его фамилия промелькнула в показаниях друга Ющинского Жени Чеберяка, который сказал, что в день гибели Андрея они играли на территории завода, и их прогнал оттуда Бейлис.
До этого «поворотного пункта», разрабатывалось несколько версий убийства, среди которых ни еврейскую, ни тем более ритуальную никто не воспринимал всерьез. Однако на август 1911 г. был запланирован визит Императора в Киев. Также следует отметить, что фактически уже начиналась избирательная кампания в Государственную Думу Российской Империи, куда претендовало множество сторонников набирающего популярность лозунга «Бей жидов – спасай Россию!». В июле Бейлис был арестован. По началу, ему вменялось нарушение правил проживаний в Киеве, но уже в тюрьме было перехвачено некое письмо, из которого следовало что Бейлис давал поручение «подельникам» убрать потенциально опасных свидетелей. Письмо приобщили к делу, а основным свидетелем стала хозяйка притона на Лукьяновке Вера Чеберяк, которая вдруг вспомнила слова своих детей о том, что Бейлис с двумя другими евреями схватил Ющинского и увел его с собой.
1 сентября 1911 г. в Киеве террористом Богровым, евреем по национальности, был убит премьер Столыпин. Это подлило масла в огонь. Простому и ничем не примечательному мещанину Бейлису суждено было стать символом ненависти к евреям и инструментом в большой политической игре. Следствие длилось более двух лет. За это время дело состряпали и передали в суд. Щегловитов особенно уповал на коллегию из двенадцати присяжных, состоящую из крестьян и мелких служащих. Обвинение надеялось сыграть на бытовом антисемитизме простых людей, поскольку шансы на осуждение Бейлиса изначально были призрачными. Киевский генерал-губернатор Алексей Гирс честно признавался, что «процесс несомненно окончится оправданием обвиняемого за невозможностью фактически доказать его виновность в совершении приписываемого ему преступления». Губернатор лично просил начать слушания по «делу Бейлиса» после окончания выборов в Госдуму, чтобы не повредить провластным партиям, но Щегловитов опасался, что если дело не передадут в суд, то скажут, "что жиды подкупили меня, и все правительство". Маховик был запущен…
Основной акцент в обвинении был сделан на т.н. психологические и религиозные «экспертизы». Они должны были доказать, что в священных текстах иудеев есть прямые указания на необходимость убийства иноверцев и использование их крови в ритуальных целях. Одним из привлеченных к делу экспертов был психиатр Иван Сикорский, который на полном серьезе называл предполагаемые ритуальные убийства «расовым мщением, или вендеттой сынов Иакова». Эта «научная» позиция ученого позже была осуждена всероссийским и международным медицинскими съездами. Вторым экспертом был ксендз Иустин Пранайтис, которого специально привезли из Ташкента, поскольку, к чести православной церкви, ни один священник или иерарх не пожелал свидетельствовать в суде по этому делу. В ходе обсуждения «экспертных заключений» Пранайтиса, выяснилось, что он не знаком с азами иудаизма, не владеет ивритом и арамейским языком, черпает сведения для своих религиоведческих познаний из некачественных переводов и литературы сомнительного происхождения.
Во время процесса присяжные и наблюдатели откровенно недоумевали: "Ради Бога, говорите же, наконец, о Бейлисе, где он был в день убийства, накануне… Ведь он сидит на суде, как невинный агнец, о нем ни слова, ни звука".
Кульминацией процесса стали вопросы со стороны обвинения присяжным. Первый вопрос звучал так: «Доказано ли, что 12 марта 1911 г. … в одном из помещений кирпичного завода … Андрею Ющинскому при зажатом рте были нанесены колющим орудием … раны, … давшие вследствие этого обильное кровотечение, а затем, когда у Ющинского вытекла кровь в количестве до 5-ти стаканов ему вновь были причинены таким же орудием раны в туловище, … каковые ранения в своей совокупности числом 47, вызвав мучительные страдания у Ющинского, повлекли за собой почти полное обескровление тела и смерть его?». Вследствие того, что присяжные ответили на вопрос утвердительно, обвинение заключило, что, мол, факт ритуального убийства установлен. Второй вопрос касался непосредственно Бейлиса: «Виновен ли подсудимый…?». Ответом на него стало: «Нет, невиновен». Ставка на невежество представителей простого народа в коллегии присяжных оказалась проигрышной. "Им – бедным, темным людям – пришлось своими неумелыми, но верными добру и правде руками исправлять злое дело тех, для кого суд только орудие, для кого нет доброго и злого, а есть только выгода или невыгода политическая", – писал о присяжных монархист Василий Шульгин. Как ни парадоксально, но после оправдания Бейлиса правые трубили о своей победе и торжестве правосудия. Сам Николай ІІ заявил: «Очевидно, что произошло ритуальное убийство, но я счастлив, что Бейлис оправдан, потому что он невиновен».
Сегодня можно сказать, что в ходе процесса над Бейлисом, победителями оказались те здоровые силы общества, которые правовым путем смогли восстановить справедливость. Кто знает, может, со временем, эти первые ростки правовой системы и гражданского общества выросли бы в крепкий жизнеспособный организм... но последующие десятилетия стали периодом исторической трагедии не только для российского либерально-демократического класса, но и для идейных монархистов-империалистов, доморощенных борцов за чистоту нации, активистов национально-освободительных движений, фанатичных революционеров и многих миллионов простых людей. Врят ли будущее представлялось именно таким участникам этого судебного заседания. Однако если ретроспективно посмотреть на советское прошлое, Великую Отечественную Войну, Холокост, Гитлера, Сталина, Голодомор, Октябрьскую революцию, еврейские погромы и «дело Бейлиса» – история почему-то не выглядит такой уже бессвязной.