Лицемерьем церквей измучены,
Одичавшие от потерь,
Даже малой надежды лучика
Не способные ждать теперь;
Даже те, чья душа взрывается
От отчаянья и обид,
Посмотрите – Христос рождается,
И, как прежде, звезда горит!
В знак немыслимой высшей милости
Он рождается в том хлеву –
И в морозной донбасской сырости,
И в сирийском сухом жару.
И заброшенный, неопознанный,
По-младенчески морща лоб,
Он заплачет в подвале Грозного
От раскатов кассетных бомб;
В лихорадке ознобной съежится
У холодной чужой стены,
И проступит на детской кожице
Раскаленная тень войны.
Он рождается, незамеченный,
В тех яслях на сырой земле –
На Луганщине, на Доненщине,
Под Дамаском и в Ханкале;
И скитается, неприкаянный,
У египетских стен в тени…
Если хочешь забыть отчаянье,
Ты хоть раз на Него взгляни.
Он умрет далеко, на родине,
От побоев, гвоздей, оков,
Всеми преданный, всеми проданный –
Чтоб сегодня родиться вновь.
Чтобы нам, утомленным ношею,
Знать: под тяжестью всех невзгод,
В муках нынешних, в страхах прошлого –
Он увидит и Он поймет!
Чтоб постичь, исстрадавшись досыта,
К плахе выжженной прислонясь:
Для тебя это было, Господи,
Ты один это мог понять!
Чтоб для мира, Тебя не знавшего,
Ты надежду бы мог дарить –
На Донечщине, на Луганщине,
Хоть в Израиле, хоть в Твери.