Предвыборный Моди: рейтинг на войне
Полуостров Индостан – это арена, где уже более 60 лет разворачивается драматическое противостояние двух далеких от равнозначности государств. Речь идет об Индии и Пакистане, которые, обретя государственную независимость от Великобритании в 1947 году, сразу же вступили в территориальное противостояние друг с другом за регион Кашмир. В итоге это место стало известно миру не столько своими природным великолепием и красивейшими пейзажами в предгорьях Гималаев, сколько неутихающими боевыми действиями, ведущимися на так называемой линии контроля – фактической индо-пакистанской границей в бывшем княжестве Джамму и Кашмир, установленной Симлским соглашением 1972 года.
Хроника конфликтного-кризисного развития индо-пакистанских отношений насчитывает «три с половиной войны», при это только одна война 1971 года не касалась напрямую кашмирской проблемы.
В 1947-1949 и в 1965 гг. состоялись две полноценные кашмирские войны между Нью-Дели и Исламабадом.
В 1984 году обострилась борьба за высокогорный ледник Сиачен, в ходе которой стороны понесли большие финансовые издержки, а также значительные людские потери. При это 95% смертей среди военных произошли из-за невыносимых экстремальных погодных условий пребывания на леднике.
В 1999 году, т.е. когда обе страны уже обзавелись ядерным оружием, произошла локальная Каргильская война. Дополнительным фактором, усложняющим кашмирскую проблему, выступает китайское присутствие в регионе: 20% Кашмира – район Аксайчин – находится под контролем Пекина, что оспаривается со стороны Индии.
Если итогом первой войны за Кашмир стал раздел территории в соотношении 40% Пакистану и 60% Индии, то все последующие схватки не давали каких-либо ощутимых изменений сфер контроля и завершались либо ничьей, либо ослаблением пакистанских позиций. В частности, Каргильская война стала унизительным поражением пакистанцев и привела к военному перевороту в республике.
В дальнейшим стратегия поведения Исламабада в конфликте характеризовалась использованием ассиметричных методов ослабления позиций Индии. В частности, засылка диверсантов и террористов вглубь индийской территории. Следы пакистанских спецслужб прослеживаются в терактах 1993 года в Мумбаи, нападениях на здания парламента штата Джамму и Кашмир и индийского национального Парламента в 2001 году, кровавой атаки в Мумбаи в ноябре 2008 года.
Чтобы отгородится от Пакистана, который наращивал террористическую подрывную работу, правительство Индии решило в 1990 году начать возведение защитной оградительной стены в Кашмире длинной 550 километров. Цель стены — препятствование проникновению террористов и провозу оружия на территорию Кашмира. Это вызвало протест пакистанцев, которые заявили, что забор нарушает соглашения о Линии контроля.
Возведенная «стена» состоит из рядов колючей проволоки высотой от 2,4 до 3,7 метров. К проволоке подведён электрический ток, стоят датчики движения, камеры ночного видения, тепловизоры. В целом, на возведение стены ушло 13 лет, но она того стоила: индийские военные заявляют, что забор сократил на 80% количество нападений боевиков в регионе.
Тем не менее, в системе защиты Индии от террористов оказались очень большие дыры. Лишний раз об этом напомнило нападение на индийских полицейских в Пулхаме 14 февраля 2019 года. Смертник на внедорожнике Mahindra Scorpio, груженном 300 кг взрывчатки (гексаген и нитрат аммония), протаранил конвой автомобилей, перевозивший по национальному шоссе №44 2500 сотрудников Сил центрального резерва полиции из Джамму в Сринагар. В результате взрыва погибли 40 силовиков и сам смертник, которым оказался 22-летний мусульманин Адиль Ахмад Дар. Ответственность за атаку взяла на себя военизированная группировка «Джайш-э-Мохаммад» (ДэМ), имеющая пакистанские корни и созданная пакистанской Межведомственной разведкой (ISI). Хотя с начала 2000-х гг. ДэМ попала под запрет в Пакистане, ее лидер организации Масоод Ажар беспрепятственно передвигается по стране.
Хотя глава МИД Пакистана Шах Махмуд Куреши осудил теракт, правительство Индии во главе с премьер-министром Нарендрой Моди пообещал дать «решительный ответ». В свою очередь его пакистанский визави – Имран Хан подчеркнул, что давать пристанище террористам не в интересах Исламабада и ему нужны четкие доказательства. В случае же военного ответа Индии против его страны он будет вынужден пойти на меры по возмездию. Свидетельством серьезности ситуации стал взаимный отзыв посла для проведения консультаций и угрозы Нью-Дели организовать дипломатическую изоляцию Пакистана.
Теракт в Пулхаме стал самым смертоносным с 1989 года и очень подрывает авторитет премьер-министра Моди, и его «Бхарата Джаната партии» (БДП) перед апрельскими парламентскими выборами. По стране прокатилась серия демонстраций в поддержку семей погибших военных. Чтобы восстановить свою репутацию в глазах электората, Моди решил воспользоваться весомыми военными аргументами.
26 февраля 12 индийских истребителей Mirage 2000 пересекли Линию контроля, осуществив авианалет на пакистанскую территорию и якобы уничтожили в районе населенного пункта Балокот тренировочный лагерь ДэМ вместе с 300-350 боевиками. В индийском МИД атаку по террористам назвали «не военным, предупредительным авиаударом».
В свою очередь пакистанская сторона, подчеркивает, что местные ПВО зафиксировали приближение трех групп самолетов индийских ВВС. Только одна из них вошла в пакистанское воздушное пространство, но уже через 3 минуты была перехвачена пакистанскими летчиками, поднятыми по тревоге, и быстро ретировалась назад. По данным пакистанцев, ощутимого ущерба они нанести не успели.
Какой бы не была ситуация в действительности, фактом является то, что впервые с 1971 года Индия использовала авиацию на территории Пакистана. Что стало спусковым крючком для эскалации противостояния между сторонами, для которого имеются веские предпосылки.
Пакистан в ожидании «водного апокалипсиса»
Несмотря на то, что пока рано говорить о результативности «хирургического авиаудара» ВВС Индии по террористам в Пакистане, он дал старт открытой конфронтации. В разных секторах на Линии разграничения 26-27 февраля произошли приграничные обстрелы с использованием как легких вооружений, так и минометов. Пакистанская армия использовала танки для обстрела объектов на индийской части Кашмира.
Параллельно пакистанские ВВС произвели бомбардировку в районах Надиан, Лаам Джангар, Керри в районе Раджоури, а также Хамирпур в районе Пунч. Пакистанские самолеты были перехвачены индусами, и быстро ушли назад, не нанеся ощутимого урона. Премьер-министр Пакистана Имран Хан подчеркнул, что это была лишь демонстрация, «послание» индийской стороне, и она не преследовала нанесение какого-либо урона.
Пакистанские военные заявляют, что у них есть возможности, воля, непоколебимость и народная поддержка, но одновременно они проявляют ответственность и желают мира. По этой причине ими не производилось поражение военных целей, а удары наносились так, чтобы принести минимальный урон. Также пакистанцы заявили, что сбили два индийских самолета – истребители Миг-21 «Бизон», вторгшиеся в воздушное пространство их страны. Один самолет упал на пакистанской территории, а второй на подконтрольной Индии части Кашмира. В плен попал пилот индийских ВВС Абхинандан Вартаман. Нью-Дели официально признал, что ими был утрачена связь с пилотом одного самолета Миг-21.
Спикер МИД Индии Равиш Кумар указал, что индусами был сбит пакистанский истребитель F-16 Fighting Falcon, упавший на территории Пакистана в 3 километрах от границы. Пакистанцы указали, что у ВВС страны нет никаких потерь, а истребители F-16 не используются для защиты воздушного пространства республики.
На фоне воздушных баталий небо над Пакистаном было закрыто для полетов гражданской авиации, также на некоторое время был введен запрет на полеты над сопредельной территории Индии. Это уже привело к срывам и задержкам тысяч коммерческих и пассажирских рейсов по всему миру, в связи с тем, что авиакомпаниям необходимо искать альтернативные пути для облета закрытых для полетов территорий.
Обстрелы с территории Пакистана вызвали панику местного населения и чтобы уменьшить нервозность населения началось возведение 14 тысяч защитных бункеров вдоль Линии контроля в Кашмире. В общем, формируется картинка приближения зловещего сценария межгосударственного противостояния. Дошло до того, что правительство Пакистана ввело запрет на демонстрацию кинопродукции, создаваемой Болливудом - как часть инициатив по разрыву культурных связей между государствами.
Но наибольшие проблемы связаны со сферой экономики. Первой экстренной мерой по наказанию пакистанцев после теракта в Пульваме стало решение индийского правительства о лишении Пакистана статуса страны, в отношении которой действует режим наибольшего благоприятствования. После чего сразу же таможенная пошлина на ввозимые в Индию пакистанские товары была повышена до 200%. Это особенно больно ударяет по цементной отрасли Пакистана, которая играет очень значимую роль в экономике страны.
Но даже это еще цветочки по сравнению с намерениями индийского правительства выйти из «Договора о водах Инда», который был подписан с Пакистаном в Карачи в сентябре 1960 года при посредничестве Всемирного банка. Договор стал результатом опасений Исламабада, связанных с тем, что, поскольку истоки реки Инд находятся на территории Индии, этот факт может позволить её правительству создать засуху и голод во время потенциальной войны с Пакистаном. Крах «водного договора» будет настоящим апокалипсисом для пакистанского народа.
Речная система Инда, в пределах которой проживают 215 млн. человек, складывается из трёх западных рек: собственно Инд, Джелам и Чинаб, а также трёх восточных: Сатледж, Биас и Рави. Договор — с небольшими оговорками — предоставил Индии исключительное право пользования водами всех восточных рек и их притоков до мест, в которых они переходят на территорию Пакистана. Пакистан, в свою очередь, получил исключительное право пользования водами западных рек, а также однократную денежную компенсацию за потерю воды из восточных рек. Обе страны согласились обмениваться данными и сотрудничать по различным вопросам, связанным с договором. Для этих целей была создана Постоянная комиссия по Инду.
Важно отметить, что ранее даже в ходе самых серьезных обострений и войн между Индией и Пакистаном водное соглашение оставалось нерушимым. От воды из Инда зависит функционального сельского хозяйства Пакистана, а значит выживаемость 45-48 млн. граждан страны (до 23% населения), которые в случае сокращения объемов производства продовольствия могут оказаться перед лицом голодной смерти.
Важно указать, что правительство Н.Моди хочет усилить энергетическую независимость и устойчивость Индии путем возведения новых гидроэлектростанций. В 2018 г. состоялся запуск гидроузла на р.Кишанганга мощностью 330 МВт, что вызвало сильные протесты пакистанской стороны. Водная политика играет огромное символическое значение для правительства Моди, которое осуществляет гигантский проект по взаимному объединению индийских рек стоимостью 90 млрд.$. Он должен сделать менеджмент водными ресурсами страны более эффективным. Для этих целей должна в том числе быть возведена плотина Шахпур-Канди на реке Рави, которая уменьшит сток воды в Пакистан.
Одновременно Индия проводит переговоры с правительством Афганистана по постройке ГЭС на реке Кабул. Эта река также очень важна для Пакистана, который с помощью ее воды покрывает 17% своих потребностей, но, если будут возведены дамбы, то пакистанцы будут испытывать дополнительный водный стресс.
Теракт в Пульваме стал прекрасный поводом для индусов поднять тему выхода из «водного договора». 21 февраля министр транспорта и водных ресурсов Индии Нитина Гадкари завила о приостановке снабжения Пакистана водой из бассейна Инда: «Наше правительство решило остановить поставки воды в Пакистан. Мы перенаправим водные ресурсы из восточных рек нашему населению в Джамму и Кашмире и Пенджабе».
Исламабад понимает, что происходит неприкрытое давление на его самую слабую точку и он попадает в ситуацию, когда война за воду с Индией становится просто неизбежной.
Схватка геостратегических альянсов
Кроме рисков «водного апокалипсиса» у Пакистана и Индии существует еще один фактор, мотивирующий силовое противостояние — это формирования новых геостратегических альянсов стран в регионе. В данном случае этим фактором является принадлежность обеих стран к двум конкурирующим между собой альнясам держав, которые хотят реализовать взаимоисключающие геостратегические проекты.
Рассмотрим для начала альянс, к которому примыкает Пакистан. Это такие страны, как Саудовская Аравия, ОАЭ, а также Китай. Условно его можно назвать суннитско-китайским блоком. Конечно, он довольно неоднородный в религиозно-цивилизационном плане, но хорошо сшит за счет общего экономического интереса. Его суть состоит в формировании логистической цепочки по транспортировке энергоносителей из региона Персидского залива через Пакистан в Китай как конечному потребителю. Это самый короткий путь для арабской нефти в Поднебесную – так называемый «китайско-пакистанский экономический коридор» (КПЭК).
О серьезности намерений сторон в реализации данного проекта говорят инвестиции КНР в постройку глубоководного порта Гвадар на пакистанской территории. Нельзя исключать, что Пекин добьется от пакистанцев еще и прав на обустройство военной базы возле указанного порта. В плане геополитики это будет означать, что китайцы контролируют ситуацию в районе Ормузского пролива через которой проходит основной объем поставок, добываемой в Персидском заливе нефти.
Также Китай озвучивал свою инициативу в отношении Каракорумского автомобильного шоссе: дополнить его железнодорожным и трубопроводным сегментами – для доставки еще и африканской нефти в Синьцзян. Как известно китайские компании очень плотно вошли в отрасль нефтедобычи таких стран, как Нигерия, Судан, и Ангола, и улучшенная логистика даст КНР очень большие преимущества.
В свою очередь Саудовская Аравия решила плотно ангажировать Исламабад в «антишиитский альянс», направленный против Ирана, путем предоставления стране помощи в объеме $6 млрд., а также обещаний кредитов и инвестиций еще на $20 млрд. Вместе с саудитами китайцы строят в Гвадаре большой нефтеперерабатывающий завод стоимостью в $10 млрд. Свое содействие оказывают и эмиратцы, которые предоставили Исламабаду кредитную линию на $6,2 млрд., в частности для улучшения портовой логистики и развитие сферы нефтепереработки.
Все это не устраивает Индию, которая с большим подозрением относится не только к любому усилению Китая, а и особенно к тому, как к этому привлекается Пакистан. В число недовольных входит и Иран, которому не с руки усиление его главного оппонента Саудовской Аравии.
Кроме того, к их компании примыкает еще третий игрок – Россия. Как известно после начала агрессии против Украины в 2013-2014 гг. и оккупации украинского Крыма, Москва попала под действие обширного списка международных санкций. Сильный удар был нанесен по сектору российской нефтегазодобычи, а также по экспортным возможностям страны по этим товарным позициям.
Также россияне заволновались из-за действий европейских потребителей, которые решили диверсифицировать поставки нефти и газа за счет других источников. Москва сначала все это воспринимала как несущественные моменты в надежде перенаправить накапливающие излишки нереализованной продукции на «бездонный» китайский рынок. Но здесь случилась осечка: китайцев не устроила цена, предложенная россиянами, и они запросили огромный дисконт, ссылаясь на то, что они строят нефтепровод из Гвадара до Синьцзяна в рамках развития КПЭК и нефти у них будет в достатке и без российских поставок.
Осознав, что Китай не оправдал больших ожиданий, россияне решили переключиться на освоение растущего индийского рынка, которые также потребляет очень большие объемы нефти. С этой целью из пыльных архивов решили достать план реализации международного транспортного коридора «Россия-Азербайджан-Иран-Индия», идея которого возникла еще в начале 1990-х годов, но из-за катастрофического положения российской экономики в то время была благополучно забыта. Теперь же, когда с Ирана сняли санкции в 2015 году, а Индия стала очень серьезным глобальным игроком с большими амбициями, россияне решили возродить указанную выше инициативу под названием международный транспортный коридор «Север-Юг».
Эта идея обсуждалась на министерской встрече Россия-Иран-Индия в Москве в ноябре 2018 года. Участники переговоров отметили, что МТК «Север-Юг» составит конкуренцию Суэцкому каналу, т.к. перевалка грузов по новому маршруту будет быстрее и дешевле на 30-40%. Ожидается, что в будущем по этому пути Россия сможет продавать Индии и свою нефть.
Важно отметить, что МТК «Север-Юг» позиционируется Москвой, как часть инициатив по развитию китайского глобального проекта «Один пояс – один путь», но на самом деле он выступает его прямым конкурентом. Китай планировал выстраивать логистику поставок своих товаров в Европу совсем иначе по линии Китай-Пакистан-Иран-Турция или по маршруту Китай-Пакистан-Суэц-Европа, и обе схемы полностью исключают участие России.
Таким образом, мы видим формирование второго российско-ирано-индийского блока, который выступает оппонентам суннитско-китайской группы.
В Москве хорошо осознают, что для блокирования конкурирующего проекта им необходимо нанести удар по одному из самых слабых, но в тоже время критически значимому звену, которым выступает Пакистан. Самое же легковоспламеняемое место для этого – это Кашмир. Москве крайне выгодна дестабилизация этой страны и максимальная эскалация индо-пакистанского противостояния.
Поэтому Москва не стесняется и открыто подталкивала к вооруженному столкновению. Здесь необходимо привести слова уже бывшего посла РФ в Индии Александра Кадакина (2009-2017), который в 2016 г., не стесняясь в выражениях, в интервью индийским каналам заявил о том, что пакистанскую часть Джамму и Кашмира индийской армии надо бомбить, и что именно пакистанцы плодят террористов для атак на Индию. По словам Кадакина, для нейтрализации подобной угрозы индусы имеют право наносить точечные удары в целях самозащиты.
Исходя, из описанной логики в Москве с воодушевлением следят за очередным нарастанием напряженности вокруг Кашмира. Призывы к сдержанности, высказанные россиянами, лицемерны, так как в их глазах светится надежда если не на превращение Пакистана в «ядерный пепел», то хотя бы на масштабные боевые действия на Линии контроля, разделяющей Индию и Пакистан. Возможный «кашмирский кошмар» будет очень на руку Кремлю, который жаждет любой ценой реализовать свои геополитические амбиции, подбросив хворосту в конфликт еще и в этой части мира.