Хаотичный синопсис фильма, который вы могли встретить, отражает почти все, что происходит на экране. “Два брата Андрей и Олекса Савицкие влюбляются в прекрасную Софию” – так и есть, но это сюжетная линия, на основную историю никак не влияющая. Следующее предложение синопсиса – “Большевики подступают к Киеву, город заполнен “красными” агентами” – маркирует попытку внедрить в “Круты” шпионский триллер, провальную – зрители запутываются в агентурных интригах, потому что они плохо прописаны в сценарии.
Дальше: “Правительство УНР бросает на борьбу с врагом все боеспособные части армии, включая юнкеров и студентов. Четыре сотни юношей против четырехтысячного хорошо вооруженного войска” – исторический фон, обеспечивающий актуальность фильма, чья премьера состоялась в годовщину (хотя историки все еще спорят насчет даты) битвы под Крутами, события, чье значение в украинской истории ХХ века и, что еще важнее, ее бесконечных реинтерпретациях, сложно переоценить.
Свой фильм про битву под Крутами Алексей Шапарев обрамляет рифмами с современностью, в частности, с войной на Донбассе: картина начинается и заканчивается сценой возле мемориального комплекса, куда приходит солдат сегодняшней украинской армии. Посыл очевиден и проговаривается в лоб: сто лет назад битву за свою государственность Украина проиграла, поэтому сегодня снова за нее борется. О патриотической интенции “Крут 1918” зрителю напоминают неоднократно, то включая за кадром гимн во время непосредственной битвы, то выдавливая слезу в сценах со страдающими от большевистских издевательств студентов (сочувствовать им было бы намного проще, если бы зрительский мозг не распиливали песней “Холодно” Океана Эльзы в исполнении Христины Соловий).
Впрочем, весь пафос и отчаянные попытки сыграть на поле большого исторического кино на патриотическую тему можно было бы простить, если у “Крут 1918” была внятная история и персонажи, похожие на людей, а не вырезки из глянцевых журналов.
В фильме просматривается генеральная сюжетная линия, не прописанная, как ни странно, в синопсисах. Она – про Андрея Савицкого (Евгений Ламах) –пацифиста, который превращается в бойца за Украину. Потенциально богатый эмоционально внутренний конфликт главного героя оттеняется тем, что его отец – выдающийся (вымышленный) генерал Савицкий, а брат Олекса, с которым он конкурирует, – тоже военный, играющий не последнюю роль в событиях вокруг Крут.
Молодому актеру Евгению Ламаху, которого зрители могли видеть пока что в сериалах, а в ближайшем будущем увидят в “Черкассах” Тимура Ященко (хочется надеяться, что фильм все-таки выйдет), хватило бы харизмы вытащить на себе противоречивого Андрея, но харизму эту придется отложить до поры до времени – пока не попадется другой режиссер. Потому что максимум, что требует от Евгения режиссер “Крут 1918”, – это держать озабоченное выражение лица на ключевом для сюжета длинном плане: отец главного героя показывает дома хронику издевательств большевиков над украинцами, чтобы убедить сына пойти воевать. Фундаментальный поворот для героя, который еще пять экранных минут назад был убежденным пацифистом (“я мирный человек”), в “Крутах 1918” решается едва ли не щелчком пальцев. И это не единственная утраченная возможность показать глубину персонажей.
По сути, все “Круты 1918” состоят из таких утраченных возможностей – при всем богатстве взятой за основу истории. Оценивать фильм с точки зрения исторической достоверности – не наша здесь задача, оставим это более осведомленным в украинской истории начала ХХ века зрителям.
К сожалению, скомканной сюжетной линией про Андрея Савицкого в “Крутах” не ограничиваются и портят все остальные истории тоже. Периодически зрителю включают шпионский триллер, разворачивающийся вокруг важных для украинского государства документов (проблемы с макгаффинами у Шапарева мы видели еще в “Правиле боя”), но в гонке за ними участвует так много людей, чьи намерения и действия прописаны так небрежно, что на каком-то этапе начинаешь терять нить происходящего. Не самый удачный для шпионского триллера режиссерский ход.
Когда шпионский триллер заканчивается, зрителю представляют инфернальный портрет Муравьева (Виталий Салий, еще одна потенциальная актерская удача фильма), задача которого, кажется, состоит в том, чтобы поспорить с Ханной Арендт и ее “Банальностью зла”. Муравьев, такой себе демон, слоняющийся по Украине на бронепоезде, появляется в кадре, в основном, в красном свете, а если красный свет выключен, то главного врага Украины (в версии “Крут 1918” – с потусторонним флером) показывают восседающим на оббитом дорогим материалом кресле в богатом пальто, употребляющим наркотики или вещающим о геополитике в духе телеканала “Россия”. Сцена муравьевского наркотрипа, впрочем, настолько выбивается из остальных эпизодов, что будет немудрено, если она станет самой запоминающейся в “Крутах”. В ней нет никакого осмысленного кинематографического изобретательства (как и во всех подобных украинских фильмах, к сожалению), она просто выбивается по настроению.
Когда “Круты” отвлекаются от борьбы добра со злом (добро при этом белое и пушистое, а зло – злющее и в лисьих воротниках), возникает еще одна грань этой невероятной киноконструкции. Любовная линия, где, наконец, появляются немногочисленные женские персонажи. Любовь Андрея и Олексы – София (Надежда Коверская) и ее мама (Наталья Васько) скукожены до стереотипов. София должна быть серединой заявленного любовного треугольника, и это, в понимании создателей фильма, заключается в романтичном потрясывании кудрями в лучших традициях фильма “Тайный дневник Симона Петлюры” и бесконечной околесице, которую героиня несет. Героиня Натальи Васько, к сожалению, дополнительной глубины этой линии тоже не добавляет, убери ее из фильма – в нем абсолютно ничего не изменится. Впрочем, к сожалению, то же самое можно сказать о большинстве персонажей.
“Круты 1918” – лишнее доказательство того, что для того, чтобы сделать хорошее кино на любую, не только историческую тему любой степени важности (а уровень важности битвы под Крутами для нынешней дискуссии о национальной идентичности очень высокий), украинским кинематографистам не достаточно зацикливаться на самой теме. О кино тоже хотелось бы не забывать. Вместо того, чтобы предложить зрителю внятную историю про героя, взятую из давно прописанных жанровых формул, “Круты” забрасывают зрителя эмоциональными режиссерскими выходками (решениями это язык не поворачивается назвать) и надеются на то, что сквозь слезы он не увидит проколов и не поймет, что главному герою нужно было изобрести телепортацию, чтобы оказаться там, где он оказался в конце. Для верности эмоциональной реакции со стороны расчувствованного зрителя, на чьих патриотических чувствах так удобно играть, когда не знаешь, чем еще заняться, создатели фильма поют гимн Украины и складывают в аккуратный ряд расстрелянных, одетых в белые одежды, студентов на железнодорожной станции.
Предложить украинскому зрителю (который, по сути, два раза платит за такое кино – налогами и покупкой билетов в кино) ощутить долгоиграющий эффект от долгожданного фильма на важную тему, проассоциировав себя с героями, которые думают и чувствуют? Нет, давайте сделаем всех плоскими, как газетная вырезка, назовем это громким названием, пустим в кадре нарисованный бронепоезд, возьмем на крошечную роль министра культуры (опять!) и выпустим в годовщину описываемых в фильме событий. Нет ничего проще. Вы только что прослушали краткий курс “Как создать украинский фильм на патриотическую тематику”. 52 млн грн – и готово.
Вопрос только в том, когда начнет истощаться запас терпения у зрителей, которые ходят на подобные фильмы не потому, что они хорошо сделаны (а они сделаны нехорошо), а потому что к покупке билетов обязывает тема. Событие, о котором мы все читали в школьных учебниках, можно пережить на большом экране, – такое не хочется пропускать. Только вот Алексей Шапарев сделал все, чтобы разуверить украинских зрителей в том, что большое украинское кино рано или поздно не подведет. И в том, что вместо демонстрации ленивой переработки сериальных штампов, плохих костюмов и неинтересных героев раcскажет когда-нибудь интересную масштабную историю.
В прокате с 7 февраля (но зачем?).