Механизм, который следовало бы законодательно установить, таков.
Уплаченный предприятием за некоторый период налог на прибыль делится на его ставку в том же периоде (при разных ставках периоды их действия берутся отдельно) — и так определяется условная прибыль (обратным счётом из налога). Например, 360 000 : 18% = 360 000 : 0,18 = 2 000 000.
Эта величина может быть гуманно увеличена на:
— официально льготируемую прибыль;
— индекс инфляции с момента последнего роста цен на предприятии (по каждому виду продукции раздельно), а также на половину разницы с легальным фондом оплаты труда, если он больше такой откорректированной условной прибыли.
Полученная в расчёте на год сумма делится на тоже гуманный нормативный коэффициент эффективности — не 0,5 и не 0,25, даже не 0,15, а на совсем уже мягкие 0,12, и так находится условная стоимость предприятия. Например, 2 400 000 : 0,12 = 20 000 000.
Эта новая условная величина умножается на 2, и предприятие выставляется на аукционную продажу, где такая удвоенная величина является минимальной стоимостью такой продажи.
По завершении торгов сумма новой стоимости передаётся теперь уже ставшему бывшим владельцу (или владельцам — пропорционально их доле в уставном капитале, абсолютная величина которого значения не имеет), при этом старый собственник (их группа) ещё и уплачивает НДС и налог на прибыль (или НДФЛ) с разницы между ценой этой продажи и рассчитанной ранее минимальной стоимостью (когда умножали на 2).
Предприятие с высокой вероятностью получает на аукционе нового эффективного собственника (может применяться и дополнительный критерий: налоговая нагрузка, получаемая от его, нового собственника, других предприятий, не менее чем в 2 раза должна быть больше налоговой нагрузки за тот же период от предмета покупки);
— страна с высокой вероятностью будет получать бОльшие налоги и сразу получает налоги с указанной выше разницы;
— старый владелец получает налоговую амнистию по всем возможным недоплатам с того же объекта, да ещё и — вместо скудных показываемых дивидендов — разовую сумму, которая (до вычета естественных налогов), как минимум, в 2 раза превышает ту стоимость его предприятия, которую оно имело при нём — судя по его же с него платежам.
Альтернатива — детальное налоговое расследование и неотвратимое уголовное наказание по его результатам, если будут найдены преступные уклонения.
То есть можно даже предоставить право выбора: или тотальная проверка, или согласие на такую продажу. А может, и не обязательно такое право предоставлять: старый хозяин и так получит слишком много (но уже не лет, а денег) по сравнению с тем, что ему полагалось бы по его же былым платежам.
Станет невозможным замораживание деятельности стратегических предприятий («чтоб стояли и не мешали») — такие поменяют хозяина в первую очередь.
А заодно — хозяевами перестанут быть выжидатели лучших времён, упомянутые злостные налоговые уклониисты в особо крупных масштабах или обычные неумёхи.
Просто, понятно, логично, справедливо, гуманно и без всяких революций, заодно — наука на будущее.
Даже можно не пенять на законы военного времени. Хотя на фоне гибели тысяч людей и обнищания сотен тысяч превращение нескольких миллиардеров в просто миллионеров будет встречено с пониманием даже отъявленными либералами.
Ни Европа, ни Америка, оперативно смекнув, что могут быть в числе новых покупателей, против такой мягкой — налоговой — переприватизации даже не пикнет, а если и пикнет, то негромко. У них-то отобрать потом никто ничего не сможет — хотя бы потому, что налоги и зарплаты рядовым работникам там платят нормально.
Что-то в этом есть…
10. Экспорт-драйв
И еще о пользе прибыли как объекта обложения, пока налог на прибыль не заменили ни налогом на вывод капитала, ни налогом с оборота. Пока прибыль еще облагается, ее нулевая ставка (как по НДС!) могла бы превратить экспорт в драйв. Речь о возмещении экспортерам налога на прибыль, «спрятавшегося» в купленных для осуществления последующего экспорта материалах/товарах/работах, услугах, как это сейчас происходит с возмещением «входного» НДС.
Экспортеры ведь не просто дают украинцам работу в это сложное время, но еще и сохраняют драгоценный украинский спрос для других товаров, обеспечивая работой и их, этих других товаров, производителей. Как-то их при этом еще облагать — хоть прямо, хоть скрыто — государству себе дороже.
Заодно такой механизм позволит экспортерам снижать цены и облегчит проникновение на внешний рынок.
Поощрять экспортеров Украине «внешние силы» пока что разрешают, лишь бы импортеров не зажимала, так что компенсатор искать надо не в импорте, а как раз в высвобожденном украинском спросе, который обеспечит тех самых «других» уже их реализацией, с которой эти «другие» и будут уплачивать налоги — так что государство ничего не потеряет. Всё равно конечным потребителем — тем, что раньше покупал у потенциального экспортера, завершается одна цепочка товара и налогов — теперь она осталась и просто перешла к другому конечному продавцу с его цепочкой от поставщиков. Если же товар на экспорт — новый, который ранее и в Украине не реализовывался, то государство ничего не потеряло по нему изначально, а вот по притоку валюты в обоих случаях выиграло.
Ну а к работе/занятости мы сейчас подошли вплотную.
11. Занятость превыше всего
Отвлечемся теперь (не очень надолго) от налогов.
Остановимся на том, почему именно, по какой такой причине основной задачей и основным критерием эффективности Федеральной резервной системы в США считают увеличение количества рабочих мест в стране.
Та же задача и тот же критерий были бы уместны, кстати, в отношении любого центробанка. Просто ФРС, будучи конторой негосударственной, к этому пришла раньше многих других, как и должно быть в истинно либеральной стране.
Так вот, при чём, казалось бы, забота о занятости к функциям банка, если речь только не идёт о занятости самих банкиров?
Но именно рост числа рабочих мест в стране является первоосновой её процветания вместе с процветанием банковской системы. Ведь занятость это и уровень жизни, и конкуренция работодателей, повышающая оплату труда, то есть опять же рост уровня жизни, и создание товарной массы, обеспечивающей национальную валюту, и внутренний спрос конечного потребителя, делающий осмысленной торговлю, а следовательно — производство во всех сферах, то есть обеспечивается не просто соответствие предложения и спроса, а высокий уровень и того, и другого, плюс именно рост занятости является фактором роста экспорта и соответствующего улучшения внешнеторгового баланса.
Дорогие же национальные деньги действительно нормальным странам неинтересны, поскольку останавливают кредитование и, следовательно, как спрос, так и товарное предложение, и потому главное у нормальных — не курс валюты, а занятость.
В такой ситуации центробанк может нормально выполнять свои функции, а не быть источником ожидаемых чудес при стоящей экономике, возглавляющим сеть обменных пунктов, в которую и вырождается банковская система, когда, кроме обмена валюты, ничего не работает, покупательная способность стремится к нулю, останавливая этим и производство, и за ним кредитование, становящееся для производителя (даже будь оно возможным) тогда и ненужным. Для потребителя же оно является непосильным с точки зрения проблемности возврата, каковая, кстати, важна и для вдруг заинтересовавшегося потенциального производителя. Тогда даже стабильность нацвалюты (вследствие равенства нулевых предложения и спроса) является кладбищенской.
В современной ситуации, когда сбыт оказывается важнее и производства, и качества, поскольку важно не столько хорошо сделать, сколько успешно продать, что не всегда связано прямой корреляцией, это особенно ощутимо.
Кстати, «стабильные» экономические понятия оказываются не столь уж стабильными (дедушка Маркс переворачивается в гробу): «прибавочная стоимость» уже создается (в основном) в обособленно функционирующей сфере продажи конечному потребителю — и не ранее, после чего и с учетом чего она затем перераспределяется; производство вообще уступает место практически всюду услугам (при предоставлении которых реализация почти неотделима от «создания» услуги); древний «товар рабочая сила» давно уступил место квалификации интеллектуального труда...
12. Инфляция вместо налогов?
Ну а коль орган, ведающий денежной системой страны, озадачен реальным конечным результатом, а не липовыми цифрами, он сам определяет, каким образом реализовать свои полномочия во благо экономики, а не придуманных показателей стабильности из старых американских же учебников, по которым «чем больше денег, тем выше инфляция», потому что обратное влияние спроса на производство и товарное наполнение рынка просто тупо не учитывается (так, лишая экономику ее крови — денег, спасать общество от инфляции и растущего курса чужих валют — это всё равно, что запихивать больного в холодильник, чтоб упала температура).
Центробанк (у нас — НБУ) при верно поставленной конечной цели сам в состоянии правильно вычислить, как этой цели добиваться с учетом специфики конкретных условий:
— то ли (и это — оптимальный путь, лишь бы получилось) через поиск и привлечение инвесторов (в том числе посредством соответствующих рекомендаций государству), каковые инвесторы и будут в таком случае принимать стратегические решения,
— то ли, как сейчас, беря кредиты, которые надо будет отдавать с процентами и иногда при совсем кабальных доп. условиях,
— то ли через включение эмиссионного «экономического электричества», когда искусственно созданный платежеспособный спрос с параллельным решением социальных задач стимулирует производство, и товары — если получится!!! — задним числом уравновесят денежную массу, хоть и с неизбежным лагом (в данной жёсткой ситуации те, кто непосредственно получит «сброшенные с вертолета» (с) денежные средства, а это должны быть наименее обеспеченные слои населения — и с социальной точки зрения, и для скорейшего попадания денег на внутренний рынок,— от вызванной такой эмиссией инфляции пострадают меньше, чем выиграют от их получения, поскольку средства получат только они, а инфляция эта (фактически заменяющая/дополняющая налоги!) разделится на всех; остальные же пострадают в непотраченной части своих денег — ввиду быстрого их обесценивания, в том числе «опережающего». Выгодно на какое-то время станет только «жить и тратить» (как перед концом света), а не менять или копить, и что-то потеряют лишь те, у кого будет свежий лишний жирок. Только этот слой и только в части такого явно лишнего, что невозможно потратить при всём желании, понесёт определённые потери, однако и ему «жить будет плохо, но недолго» (с): даже в гораздо более грозные и неуправляемые стихийные 90-е подобный процесс в своей активной стадии длился у нас немногим более 3 лет, сейчас же нам хватило бы и около года, но всё это требует очень грамотного и честного профессионального ручного управления, ибо чрезвычайно тонко и потому рискованно),
— то ли (опять же — как сейчас) зубами искусственно держать курс национальной валюты столь же искусственной дороговизной денег за счёт их — наоборот! — искусственного дефицита, убивающего (наряду с кредитованием) вообще всю экономику и особенно экспорт, а после неизбежного разжатия пружины — уже убивая импорт с сопутствующим резким массовым обнищанием, подогреваемым паникой, что тоже весьма эффективно, если необходимо всё развалить быстро и всерьёз для последующего недорогого частного приобретения (кто-то же выиграл миллиарды, зная своевременно о запланированных — безо всяких экономических причин — «колебаниях» курса 12 → 36 → 22 за очень короткий период!)...
При выборе оптимального вектора применения усилий занятость — ориентир и интегральный, и практически идеальный.
Так вот, все это касается также налогообложения (возвращаемся к нашим баранам), при повышенном давлении которого на добавленную стоимость и особенно на оплату труда занятость теряет смысл, поскольку работает на налоги с зарплаты, а платежеспособный спрос при этом падает — и вследствие прямого обложения заработанных доходов производителя, и вследствие так называемого «косвенного»обложения добавленной стоимости, которое прямо давит уже на покупателя.
13. Налог на недопотребление
Частичный возврат населению удержанного у людей подоходного (у нас — НДФЛ) может производиться исходя из стоимости безналично (то есть полностью проверяемо!) купленных товаров (и пр.) — в первую очередь, отечественных (вот уже и уволенным — из-за простоты обложения — налоговикам найдется работа проверяльщиков). Если вдруг человек сам не потребит, а перепродаст, НДФЛ восстанавливается. (Коль даже банки зачастую практикуют cashback — и он им выгоден! — то возможностей у государства — через налоговый механизм — тут гораздо больше.)
Такой механизм будет гораздо эффективнее лозунгов, призывающих к поддержанию отечественного производителя, особенно — если он будет работать в составе комплексной фискально-стимулирующей системы обеспечения платежеспособного спроса, о которой идет речь.
Заодно — жаждущий зачета/возврата покупатель не даст производителю или иному продавцу скрыть выручку!
В ситуации, когда конечный спрос недостаточен, неправильно его еще дополнительно снижать обложением конечного потребителя, так что налог на физлиц может быть в этих условиях даже (в особых случаях акцента покупателя на покупке родного) хоть бы — иногда! — и отрицательным.
Конкретные ставки могут меняться ежегодно — с учетом, в частности, фактической структуры расходов на свое и на импорт, а также доли накопления.
Если, к примеру, их соотношение таково: украинские товары/работы/услуги — 50%, импортные (оплачиваются с отдельной карточки!) — 40%, накопления — 10%, и при этом стоит задача выйти в среднем на сегодняшние 18%, то базовая ставка НДФЛ должна составлять 30%, а возврат — 20% с отечественных покупок и 5% с импортных (итого в этих двух «возвратных» случаях фактическая ставка получается соответственно 10% или 25%). Тогда в целом государству идет 50% х (30% – 20%) + 40% х (30% – 5%) + 10% х 30% = 18%.
Если в конкретном периоде куплено больше, чем заработано, и в основном — отечественных товаров, то будет отрицательный НДФЛ (и минус этот потом зачтется с будущими плюсами). Это не страшно: экономика получила больше.
Ну а в противоположной ситуации НДФЛ превращается, по сути, в налог на недопотребление украинских товаров/работ/услуг (своего рода демередж) — по ставке 30%.
Важно: при таком подходе к налоговому стимулированию уже не столь антисоциальна и пресловутая дифференциация доходов: если деньги богатых остаются в экономике страны, то они всем остальным фактически дают работу!
14. Как грамотно зациклиться
Чисто теоретически. На будущее, потому что пока — не актуально: сейчас мы решаем еще иные задачи.
Когда же общество достигает решения проблемы дорогих денег/отложенного спроса/засилья импорта и возникает проблема противоположная («советская») — дешевые деньги и недостаток товаров, вымываемых и отечественным спросом, и экспортом,— противоположными будут и пути решения через фискальный механизм.
Деньги тогда должны дорожать через рост учетной ставки, ставок процентов за кредиты и депозиты; а параллельно —
налог на недопотребление заменяется налогом на потребление, то есть налогом с продаж, причем с сопутствующим ужесточением контроля за розничным оборотом; импортная составляющая исключается из базы обложения налогом с оборота (который, кстати, остается!); снимаются экспортные льготы, а также компенсации внутренним покупателям, при этом усиление/уменьшение налогового бремени дополнительно корректируется ставкой налога с оборота, особенно высокой на «нулевом» этапе, когда налог на недопотребление не нужен уже, а налог с продаж не нужен еще.
Ведь — в отличие от постоянного обложения оборота — дополняющие его в зависимости от ситуации налоги с продаж и на недопотребление (в том числе через эмиссию!) — альтернативны, то есть не должны применяться одновременно, поскольку решают противоположные задачи в зависимости от характера нарушения товарно-денежного баланса и знака отклонения складывающегося ссудного процента от желательного, а с фискальной точки зрения — взаимозаменяемы.
Дальше — интереснее…