Советский тоталитарный режим жестко запрещал рыночные отношения. Хорошо помню субботние выпуски «Вечернего Киева» в 60-ые годы прошлого века, почти в каждом номере – гневные обличения очередного «артельщика», уже осуждённого, уже приговорённого к смертной казни. За то, что посмел без разрешения московского Госплана сделать своё производство более эффективным. Например, из трёх кроличьих шкурок шить не две дефицитные зимние шапки, а три.
Мы продолжаем жить. В тех же домах, в том же городе, в той же деревне. Неожиданно, не мечтая о ней, не готовясь жить по совести и в честности, мы получили свободу. Полную свободу. И для нашей страны, и для каждого из нас отдельно. Но мы оказались не готовы. Как оказалось, мы не любим свою страну, ее землю, леса, реки. Мы – уничтожаем их.
— Семен Глузман
Сейчас у нас – рынок. Свободный, как нам поясняет наш премьер-министр и его команда. Но мы-то видим: странный у нас рынок, судя по его эффективности. Рынок эффективно работает, очевидно, лишь при культурной и психологической готовности страны и государства к ответственному, честному рыночному предпринимательству, наличию или возникновению в культуре страны каких-то аналогов веберовского «бескорыстного» капитализма. Вебера мы уже, наконец, прочитали. Горбачёв разрешил нам ознакомиться с этой протестантско-буржуазной крамолой. Но и прочитав классика, мы остались прежними. Поэтому и рынок у нас странный, без рыночных отношений.
Нас жалеют. Нам хотят помочь. Те, у кого рынок – взаправдашний. Те, кто умеют строить. Нас приглашают в свой, европейский дом. Несмотря на то, что наши манеры поведения за общим европейским столом далеки от принятых. Ну, а мы продолжаем давать уроки… Как довести свою землю до того, чтобы мясо, доставляемое из Аргентины, было дешевле собственного. Как разрушить традиционное садоводство, чтобы собственные, выращенные в соседнем саду яблоки, были в несколько раз дороже тропических бананов. Как в одночасье уничтожить прежде обильный торговый флот… Много у нас уроков, и все –полезные, впечатляющие, с главным девизом: как жить не надо!
Пётр Чаадаев холодно, тоскливо доживал свою жизнь: современная ему Россия разрушила его надежды, отвергла дорогие ему мысли. Очень похож был и финал Гоголя, чьи упования на грядущее также растворились в исторической реальности. Пессимизм, оптимизм, футурология, политология… Странные слова, чужие. Что нам до них, европейских ожиданий. Мы от себя уже ничего хорошего не ждём. Сами во всём и виноваты. Пассивны, ленивы и задним умом крепки. Вот, к примеру, Киев; продвинутый, насыщенный интеллектом город, и к Европе расположен много ближе того же Чопа. А вот, в совершенно свободных выборах мэром себе дважды избрал Черновецкого… Уже известного всем нам персонажа из жизни нашего же парламента. Ведь уже тогда всё с ним было ясно.
Итак, продолжаем давать уроки? Прежде, чем самим учиться.