Pax Americana определяют три основные элемента: дипломатия, основанная на распространении демократии и защите прав человека, военная гипермощь, неоднозначные отношения с международным правом и системой Объединенных наций.
1 элемент: продвижение демократии
Идея, что мир между народами может основываться только на распространении демократии и прав человека – в основе своей американская. Наиболее убежденным идеологом этого подхода в международных отношениях был Президент Вудро Вильсон – архитектор Версальского договора, который положил конец первой мировой войне. Все американские президенты, которые избирались после него, за исключением разве Ричарда Никсона, разделяли это убеждение. Главным аргументом, на котором зиждился этот подход, есть то, что демократии между собой не воюют. Расширение демократии ведет – в долгосрочной перспективе – к снижению риска войны, поэтому центральным элементом американской внешней политики должно быть продвижение демократии
2 элемент: гипермощь
Это слово авторства бывшего министра иностранных дел Франции Юбера Ведрина хорошо характеризовало американскую ситуацию по крайней мере, до второй иракской войны. Военное превосходство американцев в области обычного оружия и сегодня остается полным. Еще несколько лет назад американские военные расходы превосходили бюджет 15 крупнейших после США стран вместе взятых. Америка – единственная страна, способная вести несколько войн одновременно на фронтах, расположенных на расстоянии более 10000 км. от ее территории. Благодаря мощи своего вооружения, множеству точек опоры по всему миру, Америка – единственная страна, способная играть роль мирового жандарма.
3 элемент: использование международного права
Политическое решение - единственный верный выход из сирийского кризиса, и военный удар не сможет добраться до корня проблемы. Мы надеемся, что определенные страны пересмотрят свое решение прежде чем действовать.
— Президент КНР Си Цзиньпин призвал Обаму отказаться от удара по Сирии
Россия, Китай знают, что они думают о международном праве: оно должно ограничиваться абсолютным соблюдением национальной суверенности и принципа невмешательства во внутренние дела страны, особой какой-то другой функции у него нет. Эти две страны готовы подписывать международные конвенции (о защите меньшинств, о соблюдении прав человека…), однако только в той мере, в которой они не обязаны их применять. У скандинавов и небольших европейских государств также подход лишен двузначностей: для них международное право – это единственный инструмент, способный обеспечить строительство лучшего мира, основанного на мире и соблюдении прав человека. Американцы теряются: с одной стороны, их идеализм не может не заставить их щепетильно относиться к основным международным конвенциям, разработанным в рамках Объединенных наций, с другой стороны, учитывая множество их международных обязательств, они беспокоятся о том, чтобы не быть слишком скованными в своих движениях. Они приветствуют международное право и основные принципы, прописанные в нем, однако только в той мере, в которой это не уничтожает их суверенности и не ограничивает их способность к действиям. Соединенные Штаты также понимают, что без определенной дозы международного права их мощь - как это было во время президентства Джорджа Буша – вызывает отторжение и провоцирует антиамериканские настроения даже среди их союзников
Китайская коррозия
Растущее влияние стран с развивающейся экономикой (БРИК), и в частности, Китая создает серьезные стратегические вызовы. Один из них – это ослабление условностей, связанных с американской помощью. Эти условности являются ценой – более или менее завуалированной – которую нужно платить за помощь, займы, инвестиции. В случае американцев, условности сводятся в первую очередь к политическому порядку: страны-реципиенты помощи должны брать на себя обязательства реализовать ряд реформ собственной политической системы. Вот уже несколько лет в Центральной Азии, в Африке, в Южной Америке Китай предлагает свои ноу-хау, технологии, финансовые ресурсы, не требуя взамен какой-либо политической платы по отношению к соблюдению прав человека или демократизации. В зонах географической конкуренции США вынуждены выбирать - забыть о собственном влиянии или принять на вооружение китайской позиции, а значит, отказаться от продвижения демократии. Коррозийный эффект китайского влияния для американской дипломатии малозаметен, однако крайне действенен.
В военном отношении США по-прежнему гипермощны, они готовы потратить в 2013 году на собственную оборону столько же, сколько 10 следующих за ними стран. Тем не менее, их финансовые трудности могут привести к значительному сокращению военных расходов. При долге, уже на 100% превышающем ВНП, 1/3 которого приходится на зарубежные страны (в первую очередь, Китай), перед Соединенными Штатам стоит стратегическая необходимость в том, чтобы остановить рост собственной задолженности. Более тревожно выглядят забалансовые обязательства американского правительства. Их по-разному оценивают, согласно же самым пессимистичным оценкам, сумма этих обязательств составляет 500% ВНП! В статье, посвященной банкротству Детройта, газета The Economist оценила забалансовые обязательства американских муниципалитетов с бюджетным дефицитом в 16% ВНП.
Если же говорить о международном праве, потребительское и двойственное отношение Соединенных Штатов не может длиться долго, иначе другие страны начнут повторять их методы и подход. Множество военных вмешательств - оправдываемых гуманитарными мотивами – не в рамках, предусмотренных Хартией Объединенных Наций является небезопасным в мире, в котором сегодня появляются новые центры влияния. Какими аргументами могут американцы апеллировать к стране, которая решит использовать свою военную силу не в контексте самообороны или без разрешения Совета Безопасности? По отношению к международному праву американцам придется выбирать, к какому лагерю они принадлежат – лагерю Китая или скандинавских стран. Каким бы ни был их выбор, это будет конец Pax Americana.