Украинский кинопроцесс заморожен, кинопроизводство зависло. Как человек, который давно занимается украинским кино и смотрит все новые фильмы наших режиссеров, вы можете диагностировать, в каком состоянии сейчас украинский кинематограф? Это затишье перед бурей или начало стагнации?
Вы знаете, сейчас, когда режиссерам стало сложнее снимать, в кино появилось больше мысли.
Что касается полного метра – да, мы действительно ощущаем уменьшение количества фильмов – в прошлом году на “Молодости” было больше украинских премьер, чем в этом. Многие фильмы, на которые мы рассчитывали, еще не закончены.
Но в коротком метре меньше фильмов не стало. Около 190 украинских фильмов подали на отбор в этом году (как полного, так и короткого метра – прим.). И их качество тоже, как ни странно, выросло.
Я провожу аналогию с Балканами – после войны там появилось молодое поколение кинорежиссеров, которым было, что сказать. Так и в Украине: режиссеры оказались включенными в жизненный процесс – от Майдана до аннексии Крыма, до войны на Востоке Украины. Конечно, молодежь на это реагирует, она хочет высказаться.
Недавно мы с командой отборщиков ездили на кинофестиваль в Николаев – он называется ”Гражданский проектор”. В прошлом году фестиваль показывал аматорское кино, сложно было что-то выбрать из него. В этом году к проекту подключились студенты, люди, имеющие какой-то опыт в кино – актеры, продюсеры, сценаристы и так далее. И самое главное – в фильмах появилась мысль. Режиссеры, большинство которых – из южных регионов Украины, снимают то, что им близко.
Поэтому после прошлого года, когда мы гнались за количеством в национальной программе, мы сократим число фильмов в конкурсе и улучшим его качество.
В целом, я, критически относясь к творческой составляющей украинского кино, все-таки вижу определенный просвет и надеюсь, что молодые режиссеры разовьются.
Но для этого им нужна инфраструктурная поддержка, чтобы они снимали не только для себя, а показывали свое кино зрителю. Даже такой проект, как в Николаеве, полезен: на работы молодых режиссеров приходит посмотреть около 800 человек. Для них это очень важно – понимать, что их работы нужны. Так у них не пропадет желание снимать.
Короткого метра в Украине уже очень много. Но как осуществить прорыв к полному метру?
Сложно сказать. Тут нужно много фундаментальных вещей - как с нашими дорогами, которые не чинят системно, а только латают ямы. Надо не латать украинское кино, а искать фундаментальные пути его реформирования. В первую очередь, надо начать с киношколы.
В киношколе должны быть условия для студентов, снимающих свои первые фильмы, – должно быть оборудование, средства и так далее. Начинать реформу кино надо с поддержки образования. Понятное дело, что есть люди, которые дебютируют и без профильного образования, но все-таки фундамент кинематографа - это киношкола.
Еще один важный фактор – кинематографическая среда. Есть маленький кинотеатр “Лира” (где показывают украинское кино, в том числе молодых режиссеров – прим.), но это капля в море. Людям нужно выходить на зрителя. Они должны иметь обратную связь - все-таки, сколько бы мы ни говорили об авторском кино и о том, что режиссер снимает для себя, фильмам нужны зрители.
Украинскому кино нужен локомотив – хороший зрительский фильм. Нужно, чтобы украинские политики и общество поверили в то, что украинское кино нужно и что оно имеет право на существование.
Для этого в кино нужно иметь разнообразие жанров. Да, “Племя” – замечательная картина, сделавшая огромный рывок на мировых фестивалях. Фестивальный успех – это тоже путь, необходимый для украинского кино. Но нужен и украинский блокбастер, который с интересом бы посмотрели зрители. Пока, мне кажется, именно в массовом кино у нас наиболее неудачные картины. Мы можем гордиться сборами “Поводыря”, но это все равно не то количество зрителей, которое могло бы быть. Я недавно просмотрел польские каталоги - у них несравнимое с нашим количество зрителей, которые смотрят польское кино.
Но там и экранов больше.
Конечно. Опять-таки, вопрос экранов и кинотеатров. Вы видите, реформа кино – это цепочка, которая связана не только с комиссией, оценивающей сценарии, и государством, которое запускает фильмы в производство. Нужен целый ряд действий - воспитание зрителей, реанимация киноклубов, артхаусных кинотеатров, открытие новых кинотеатров и так далее.
Недавно я был на национальном польском кинофестивале – из 70 фильмов, снятых за год, в основной конкурс отобрали 18 картин и примерно столько же для программы “Особый взгляд”. Конечно, это не шедевры. Но это фильмы очень хорошего уровня, довольно разнообразные по жанрам, по направленности – зрительские, авторские, какие угодно. Смотришь на это с завистью: пока мы обсуждаем “польскую модель” в кинематографе, в Польше празднуют “10 лет эмоций” – десятилетие Киноинститута — и польский “Оскар” (за фильм “Ида” Павла Павликовского – прим.).
С другой стороны, требовать от Госкино результатов после года работы нового главы - это тоже неправильно. Реформы – это все-таки длительный процесс.
Вам не кажется, что государственные реформы в кино сейчас уходят в какую-то телестепь - все пытаются по-быстрому заменить российский продукт на ТВ?
Сегодня кино и телевидение очень тесно связаны. Только у нас часто бывает так, что сначала снимают сериал, а потом кино. В мировой практике все наоборот: снимается фильм с дополнительными сценами, из которых потом монтируется телеверсия. С другой стороны, телевидение сегодня настолько развито и его участие в кинопроцессе настолько важно, что определенное слияние должно быть. Как его найти, чтобы не превратить кино это в телепродукт - это другой вопрос. Но то, что нужно искать пути сотрудничества - это безусловно. Телевидение – это ведь не только потребитель кинопродукции, но и источник финансирования. Если телеканалы будут участвовать в создании фильмов, это будет очень здорово.
А как в той же Польше – телевидение активно участвует в создании фильмов?
Очень активно. Кроме того, там есть масса серьезных программ о кино, которые идут в прайм-тайм. Это обеспечивает связь со зрителем – его не только информируют о новинках, но и готовят к просмотру неразвлекательного кино.
Поэтому достаточно серьезные фильмы в Польше имеют серьезный бокс-офис. А у нас фильм “Братья” Виктории Трофименко собирает маленькую кассу. Я считаю, что эта одна из лучших картин, созданных за последние годы, – какие претензии бы к ней не предъявляли – это серьезное и хорошее кино. Но вот начался ее очень запоздалый прокат, и боюсь, что фильм получит очень маленький бокс-офис. Зритель просто не готов смотреть такое серьезное кино.
Вам не кажется, что “Братья” – это все-таки мэйнстрим, если говорить в индустриальных терминах? А вы показали его в прошлом году в конкурсе «Молодости».
Я не думаю, что “Братья” - это мэйнстрим. Это авторское кино.
В прошлом году мы взяли его в конкурс, потому что наша концепция такова, что мы в конце октября собираем лучшие дебюты за год. Независимо от того, были ли они на других фестивалях - в Каннах, Венеции, Берлине. Наоборот - мы считаем, что лучшие дебюты нужно столкнуть друг с другом в одном конкурсе. Поэтому и в зарубежном кино, и в украинском мы ищем не только сугубо фильмы, которые открывают новые пути, формы и идеи, но и фильмы, которые можно отнести к массовому кино. Два года назад у нас в конкурсе был фильм “Гийом и мальчики, к столу!” - это в какой-то мере развлекательное кино, комедия. Но очень хорошего уровня.
Нам интересно показать разные направления поисков молодых режиссеров, их умение работать с жанром. Мне кажется, что это важно.
Возвращаясь к украинскому короткометражному кино - вы, как человек, уже отсмотревший новые фильмы, можете как-то охарактеризовать новейшее украинское кино? Какие темы интересуют молодых режиссеров? Раньше все тяготели к поэтическому кино - наблюдается ли отход от этой тенденции?
Да, наблюдается. Стагнация украинского кино была очень долгой. Одна из причин такой стагнации – консервативность киношколы, которая культивировала поэтическое кино.
Когда меня просили посмотреть какой-то украинский фильм с комментарием “Это же шедевр, второй “Каменный крест” Юрия Ильенко или “Голый остров” Канэто Синдо”, я отвечал: “Позвольте, но в каком году эти фильмы были сняты?”
Направленность к наследованию украинского поэтического кино приносила определенный вред молодому кино. Не было поисков чего-то нового. Поэтическое кино – это замечательный кинематограф, подаривший украинскому кино великолепные страницы в его истории, но сегодня другие времена.
Так, одна из картин в национальном конкурсе – это документальный фильм “Наждак”. Документалисты вообще реагируют на события значительно живее, чем режиссеры игрового кино. Это картина об экстремистской группе молодых людей, которыми руководит человек постарше и требует от них сносить коммунистические памятники, среди которых оказываются Арсенал, памятник Сковороде и Бабий Яр. Это фильм о манипуляции сознанием молодежи. Там нет анализа, конечно, но сама тенденция стала темой для фильма.
Таких тем очень много – АТО, волонтеры, шаткое перемирие и так далее. Что интересно, молодые режиссеры обращаются к своему родному городу, к своей улице, к местной истории. Мне кажется, это тоже очень важно - они снимают о себе, а не пытаются рассуждать о мироустройстве.
Западные кинематографисты больше опираются на свой опыт. Они говорят о взрослении, о мире глазами ребенка, о первом сексуальном опыте. Почему в нашем кино этого всего нет?
Молодые режиссеры боятся опираться на собственный опыт, их нужно учить копаться в себе. Это большой недостаток - в результате у них получаются умозрительные фильмы.
На “Молодости” в принципе тема взросления поднимается часто. Вы специально делаете это своим лейтмотивом, или так выходит, что дебюты, которые вы отбираете, сняты на эту тему?
Действительно, лучшие дебюты – об этом. Дебютантам свойственно опираться на свой опыт детства, юности, взросления.
В этом году, к слову, у нас разные фильмы - не только на эти темы. Но на мировых кинофестивалях очень многие картины посвящены теме неблагополучия молодых людей, подростков – в школах, в семье, в сообществах, их инаковости и одиночеству. Если герои чуть постарше, то сюжеты завязаны на их попытках устроиться в мире, найти работу. В полнометражном конкурсе у нас будет британская картина “Пикадеро”, снятая в баскском регионе, где люди выбирают для себя – уехать на заработки в Лондон или остаться. Вопрос, согласитесь, характерный и для нашей молодежи. Эта тема присутствует очень заметно в мировом кино. Я думаю, что в украинском кино она тоже появится.
Вы можете уже объявить какие-то украинские премьеры?
Будет презентация проекта “Толока” Михаила Ильенко. Фильм еще не снят полностью, но его уже можно обсудить - авторам это будет полезно.
Это новый для нас формат - не просто work-in-progress, где ищут продюсеров и финансирование, а встреча со зрителями, чтобы получить отзыв о своей работе.
У нас есть условие для украинских премьер - фильм не должен быть показан в Украине - в прокате или на Одесском кинофестивале. Короткого метра это не касается, а полного касается. Но мы боимся, что многие картины, на которые мы рассчитывали, не будут закончены вовремя.
Будет украинская премьера фильма “Гетьман” - любопытной картины на историческом материале, который, к слову, пока что не уходит ни из мирового, ни из украинского кино.
Мы знаем, что недавно Госкино получило дополнительно 100 млн, но успеет ли оно их использовать? Знаете, это как в случае с Параджановым, которого, когда он впервые приехал в Амстердам, завалили предложениями о проектах. Он тогда сказал: “Я уже как Виолетта в последнем акте “Травиаты” - хожу с платочком у рта. Уже поздно”.
Кстати, о Параджанове. Я знаю, что вы были на премьере “Теней забытых предков” в кинотеатре “Украина” в 1965 году. Вы не могли бы рассказать об этом опыте? И еще, не кажется ли вам, что фильм слишком мифологизирован в украинской культуре?
В каждом кинематографе есть свои мифы. Разве “Гражданин Кейн” или “Касабланка” не мифологизированы? Везде появляются картины, которые становятся мифами.
“Тени забытых предков” - одно из наиболее значительных произведений 60-х годов. Оно абсолютно совпало со своей эпохой - шестидесятников, но в то же время было совершенно иным фильмом в советском кинематографе. Все-таки кинематограф тех лет, который имел широкий общественный резонанс - прежде всего, фильмы Хуциева, “20 лет” или “Застава Ильича”, Тарковский, “Летят журавли” - были совершенно иные, они копались в современном обществе.
И вдруг появляется такой фильм, с такими этнографическими корнями. В самом произведении Коцюбинского и в том, что показали Параджанов с соавторами, очень много совершенно других тем, не связанных с этнографией, - женское бесплодие, тема Гайды - устройства на работу, отрыв от своих корней и так далее.
Я помню те времена: витали слухи о чем-то невероятном. Мне было 15 лет и у меня происходила переоценка кинематографа - он перестал быть развлечением и перешел в разряд серьезных потрясений, которые в этот период у меня были связаны с фильмами “Земляничная поляна” Бергмана, “Пепел и алмаз” Вайды и другими - “Красное и черное”, “Пармская обитель”. И вдруг - такой взрыв формы и красок.
Этот фильм очень сильно ждали. Он, ведь, кроме прочего, был на украинском языке. Тогда в советский прокат выпускались фильмы, которые озвучивали на русском даже если изначально они были сняты на украинском, - как “За двумя зайцами”, например. На премьеру “Теней” трудно было достать билеты. Мой старший брат занимался в поэтической студии, там достали билеты на премьеру, и он меня взял с собой.
Но больше переживаний у меня было связано с экраном, а не с тем, что происходило вокруг. Когда погасили свет, начались какие-то выкрики - мне это все было непонятно и даже как-то отвлекало от искусства. Это было сильное потрясение и фильм стал одним из самых любимых - может быть, если бы я посмотрел его в 40 лет, впечатление было бы не таким серьезным, чем когда я формировался. Он действительно формировал мое отношение к искусству.
Кстати, по поводу “Теней” у меня были дискуссии с моими старшими друзьями-интеллектуалами из Москвы, которые фильмы поэтического кино совершенно не принимали.
Почему?
Что-то им было чуждо уже тогда. Украинская составляющая, наверное. Для них это был просто декор - они не увидели за этим глубины.
В рамках ретроспективных программ вы не планируете показать “Тени”?
В этом году “Тени” уже много раз показывали на разных площадках, поэтому нет, мы не включили их в ретроспективу.
Но на “Молодости” мы всегда пытаемся показать как можно больше классики. Раньше мы делали ретроспективы, посвященные либо жанру, либо имени режиссера или актера, либо географии - так, мы делали ретроспективу кинематографа, в который я влюблен - чешского (вернее, чехословацкого). В последнее время мы перешли на интересную формулу - показываем классику, приурочивая ее к столетиям.
У нас будет “Касабланка” с Ингрид Бергман, которой исполняется сто лет в этом году, “Грек Зорба” с Энтони Куинном, и совсем другой Орсон Уэллс - не “Гражданин Кейн”, а “Леди из Шанхая”.
Отреставрированная и на пленке?
Отреставрированная, но с DCP. Показать эти фильмы - достаточно дорогое, кстати, удовольствие. “Леди из Шанхая” показывали и в Каннах в этом году, хотя считалось, что это второстепенный фильм для Орсона Уэллса. Я недавно его пересмотрел и получил большое удовольствие.
Еще будет такая картина, как “Мистер Питкин в тылу врага” - это комедия с Норманом Уинздомом в главной роли. Ему тоже исполняется 100 лет. Проверял фильм на своей внучке - хохочет, как хохотал когда-то я в ее примерно возрасте.
Хотелось бы показывать больше. Прекрасно то, что делает Ваня Козленко из Центра Довженко - фестиваль “Немые ночи” в Одессе. Надо показывать больше классики - и чтобы зрителей воспитывать, и чтобы наши режиссеры понимали, что велосипед-то давно уже придуман.