«В пятницу сын уехал на учебу. До этого он ночевал в доме и они могли его попросту сжечь»
Как вы узнали о поджоге своего дома?
Это был час ночи по Лондону, три - по Киеву (между Киевом и Лондоном два часа разницы, - ред.). На участке у нас находился один охранник. Когда пишут, что их было шестеро – полная ерунда, у меня всегда на участке только один охранник. И вот он увидел, как через забор на крышу вдруг полетели какие-то предметы… вроде как большие рюкзаки. Сразу за ними полетел фаер, произошло возгорание. Охранник тут же позвонил нам, в полицию и пожарным. Пожарные долго не ехали, за это время дом успел серьезно выгореть; потом наконец-то начали тушить – час снаружи и еще где-то два часа внутри. Дом сгорел полностью.
Из ваших слов следует, что сама зажигательная смесь была в рюкзаках, а то, что ее активизировало, «прилетело» следом?
Как я сейчас понимаю, да. Поджигатель летел следом – что-то вроде петарды. Как это все точно называется, я не знаю – тут полиция должна прокомментировать.
Камеры у вас там были?
Да, все зафиксировано.
Я этого не ожидала, но на место сразу приехал следователь, много сотрудников и полиция реально там работала – адвокат мне рассказывал.
Почему не ожидали?
Потому, что когда сожгли машину, пришел один сотрудник, что-то очень вяло записал и ушел. Пофигистски отнесся, я бы сказала.
Вы упомянули адвоката, это Андрей Федур. По моей информации, он был в доме незадолго до произошедшего, поскольку вы готовились к обыскам.
Да, на прошлой неделе был обыск в нашей старой квартире – мы там уже 18 лет не живем. Вместо того, чтобы взять у нас ключи и по-человечески открыть дверь, они ее просто выломали.
Квартира пустая стояла, раз вы там не жили?
Мой муж хранил там коллекцию пластинок.
А кто обыск проводил, ГБР?
Как мы об этом узнали? Девять утра по Киеву, семь – по Лондону. Мне приходит смс от журналиста, который спрашивает: «Андрей Портнов пишет в фейсбуке, что у вас обыск. Правда ли это?». Мы тут же звоним соседям, они подтверждают – да, десять человек в масках, бронежилетах и с автоматами, пришли и взломали вам дверь. Они никому не позвонили – ни адвокату, ни мне, хотя все контакты были и можно было, повторяю, взять и нормально открыть.
…В пятницу мой сын уехал на учебу. До этого он ночевал в этом доме и они могли его попросту сжечь… Перед отъездом сына, мы попросили адвоката подъехать в дом, осмотреть и еще оставили охране ключи. Чтобы, в случае обыска, не выламывали двери, а просто спокойно открыли дом.
Кто именно проводил обыск в квартире, уже позже выяснилось?
Да, это было ГБР. Портнов у себя на фейсбуке написал, что это (обыск, - ред.) по его поданному иску, что речь о постановлении Нацбанка №124. Это еще от 2015 года – я сама уже по номеру не помнила, пришлось поискать, чтобы разобраться. Постановление так называемое «антикризисное» (очевидно для урегулирования ситуации в банковском секторе, - ред.). За годы моей работы в НБУ подобных постановлений много принималось, да еще к каждому потом поправки. Так что, сугубо теоретически, на меня за них десять тысяч исков подать можно было.
Важный момент: в этом деле я прохожу как свидетель. Причем я одна, никого больше нет и никого не вызывали.
То есть вас обыскивали как свидетеля?
Да.
«Вся эта бригада, они не просто травят меня, но делают это нагло и еще стебутся»
Наверняка вы связываете поджог машины и дома.
Конечно.
А полиция? Дела объединены в одно производство?
Не знаю, у меня такой информации нет.
Кого лично вы считаете причастным к случившемуся? Строго говоря, заказчиком?
Вы знаете, что меня обливали грязью, мне угрожали последние пять лет. Перед увольнением была последняя капля, когда вооруженные люди принесли к центральному входу в НБУ гроб с моей «куклой» внутри.
На следующий день весь мой дом – который сейчас сожгли – расписали надписями. Семья тогда сказала: все, дальше оставаться невозможно, тут уже угроза твоей жизни. И я ушла. Но, как вы помните, меня 11 месяцев не увольняли. 6 апреля 2017 года я подала заявление; 10-го апреля на пресс-конференции заявила, что прошу меня уволить в течении месяца и 10-го мая я уйду. 10-го мая 2017 года я последний раз появилась в Нацбанке, с тех пор больше никогда там не была, но официально меня уволили, к сожалению, только 15 марта 2018 года. После этого я уехала на работу в Великобританию.
Согласитесь, нонсенс, когда человек даже не может найти работу, потому что его 11 месяцев не увольняют и формально он остается главой центробанка.
Вы и сейчас ПЕП.
Да. И на таких рынках как у нас, я боюсь, что еще долго буду.
Говоря, что вас обливали грязью и вам угрожали, вы имеете ввиду Игоря Коломойского?
Разумеется. Поэтому когда озвучивают инсинуации…
Что вы сами устроили оба поджога, чтобы получить политическое убежище в Великобритании? Такая версия действительно существует.
Но это же бред! Все угрозы, которые звучали от него в мой адрес еще в марте, апреле и мае, тянули на 155 политических убежищ, но зачем мне убежище, если я – резидент Англии, который здесь живет, работает и платит налоги?
Ясно, что когда с вами что-то происходит, все сразу думают на Коломойского…
- (перебивая) …У меня даже нет сомнений! Вся эта бригада, они не просто травят меня, но делают это нагло и еще стебутся. Тот же Коломойский ходил на YES и рассказывал, что я, дескать, «обещал отправить за ней самолет, а не машину». Эти люди уже потеряли человеческое достоинство, они хуже криминала – криминал, как минимум, детей своих врагов не трогает, а они поджигают моей невестке автомобиль. Они смеются в лицо всему мировому сообществу. История с домом – апофеоз.
Был ли дом застрахован?
Нет. Причем не был никогда. Хотя после истории с машиной следовало, конечно, задуматься. Муж мог бы заняться, но в связи с тем, что он поехал меня забирать из госпиталя, так ничего и не сделал.
То есть, муж забрал вас из госпиталя и он сейчас с вами?
Забрал. Но где он находится, равно как другие члены моей семьи, я рассказывать не стану. Им угрожает смертельная опасность, и это не шутки.
Я начала говорить о том, что когда с вами что-то происходит, все сразу думают на Коломойского, но ведь у вас немало других врагов. Вы же не только «Приват» национализировали, но и многие другие крупные банки закрыли, в том числе с российским капиталом.
Последний банк я закрыла в 2015-м году, а сейчас у нас 2019-й. Так что, может, у меня и много, помимо Коломойского, врагов, но мне они неизвестны.
Я правильно понимаю, что Игорь Валерьевич - главный, кого вы подозреваете в произошедшем с вами?
Да.
О ДТП: «Свидетели говорили, что он (водитель, - ред.) меня видел»
Хочу поговорить про ДТП. Вы отметили, что муж приехал забирать вас из госпиталя. То есть вы уже выписались.
Меня выписали на прошлой неделе, сроком на 14 дней. Правда, я почти ежедневно все равно езжу к врачам, но до следующей операции я дома. Операция, как я сказала, через две недели и потом еще одна – это будет уже четвертая – еще через две недели.
Как произошло само ДТП?
26 августа, около 15:30 в Найтсбридже – это центр города. Я находилась на пешеходном переходе, когда меня сбила машина – она переехала мне правую ногу. От боли, я упала в обморок. У меня полностью вывернулись оба колена… Когда я очнулась, на месте уже была полиция. Потом приехала «скорая» и отвезла меня в госпиталь Сэнт Мэри на Паддингтоне, где я провела две недели.
По страховке?
Нет, ЭнЭйЧэс – обычна служба, государственная. Это не страховка, всех отвозят и по «скорой помощи» лечат.
Водитель не скрылся, верно?
Нет. Нам сказали его имя и данные по машине.
Но сам момент аварии вы не помните?
Нет. Я же сказала, что упала в обморок. От силы удара и боли очевидно, отключилась просто. Когда пришла в себя, свидетели говорили, что он (водитель, - ред.) меня видел. Я – нет, так как он выезжал из-за поворота и – от поворота, до середины пешеходного перехода, где он меня сбил – около 20 метров. То есть, не мог не видеть.
Изначально для полиции это было обычное ДТП. Но, разумеется, мы попросили полицию посмотреть все камеры, проверить бэк-граунд водителя. Пока у нас этой информации нет, ждем от них репорт.
Значит, пока не приходится говорить о том, что ДТП – неслучайно?
Ждем отчет полиции, не знаю.
Вы записывали ролик из госпиталя, где говорили, что передвигаетесь в инвалидном кресле и на костылях.
Да, это так. Вкратце я вам свои травмы описала, более подробно под запись – не хочу. Вам лично могу, но это не под запись (я выключаю диктофон на несколько минут, - ред.).
(О политическом убежище): "Не могу понять, откуда возникла эта тема"
Еще раз хочу уточнить относительно вашего статуса на территории Великобритании. Вы сказали, что являетесь резидентом, платите налоги.
Да, я же тут официально работаю. У меня контракт.
И рабочая виза?
Конечно. И Biometrical Resident Permit.
Она ограничена контрактом?
Да, он у меня на два года, я тут пока год. Плюс его можно продлевать, это не проблема.
Вы сейчас на больничном?
Да, две недели в госпитале и вот в среду будет неделя, как выписали домой. Того – три. Но я сейчас как раз делаю большой ресерч, он же – моя книга, так что можно работать удаленно.
Вы книгу пишите? Интересно, расскажите.
Она называется «Practical Manual How to Do Comprehensive Banking Reform» – «Практическое пособие как делать всеобъемлющую банковскую реформу».
На примере Украины?
Не только. Это – пособие для других стран, как это делать. Я консультировала на эту тему уже много стран, опыт большой, есть масса примеров. Интересно, что многие вещи общные – вне зависимости от страны и если ты делаешь большую трансформацию, то алгоритм действий такой-то, начинать нужно с того-то. Ну и так далее.
Лондонская школа экономики сама пригласила вас к сотрудничеству или инициатива исходила от вас?
Мой Institute of Global Affairs - это think thank. У меня было порядка семи предложений, одно из них – работа в МВФ. Но я выбрала для себя think thank, а Лондон потому, что отсюда ближе к дому, плюс сын в прошлом году поступил тут на первый курс университета и хотелось побыть немного с ним. Лондонская школа экономики – очень круто.
Вы преподаете?
В чистом виде - чтобы «вести» студентов, нет. Основное – ресерч и консультации. Я занимаюсь монетарными политиками и валютными. Но публичные лекции бывают, конечно. Вот, например, на тему моей же книги – шестого июня прошла при аншлаге в более, чем сто человек. Там были и студенты, и профессора, и глава Лондонской школы экономики – она меня представляла. Также я читаю подобные лекции в других университетах, участвую в конференциях. Вот, сейчас должна была ехать на годовое собрание МВФ и там в Institute International of Finance выступать в качестве спикера16-го октября. Но теперь куда же я поеду?
Ранее сообщалось, что Александр Дубинский направлял в адрес Лондонской школы экономики негативные письма о вас. Могу ошибаться, но возможно, даже от него самого информация и исходила. Хотя не настаиваю.
Да, это была по сути кибер-атака. По-моему, в апреле он послал тысячи писем с одинаковым текстом на все их адреса. Содержание приблизительно такое, что Гонтарева – главный враг Украины, бандит и коррупционер. Раньше он подписывался как журналист канала «1+1», а теперь как замглавы комитета ВР пофинансам. Я считаю, это несет позор для страны.
Была ли какая-то реакция?
Не знаю, я на эту тему общалась только с главой секьюрити школы. Естественно, он был возмущен, но какие у него механизмы дальнейших действий, я не знаю.
Так вот насчет убежища…
Откуда возникла эта тема? Не могу понять, меня все спрашивают!
Так вы же сами, комментируя историю с машиной, сказали, что если давление продолжится, то вы «не исключаете…».
Мне позвонили журналисты. Вопрос был: «Будете ли вы защищаться?» А как я, лежа в госпитале, защищаться могу? Костылями? Следующий вопрос: «Если ситуация будет ухудшаться, можете подать на убежище?». «Если так, то, возможно,буду».
Собственно, все. То есть, это был ответ сугубо теоретический. Практически, я сказала, не вижу смысла. Если бы убежище давало бы охрану мне и моей семье – тогда да. Но этого, увы, нет. В любом случае, я нахожусь здесь и всегда, если понадобится, смогу это сделать. Одних только угроз, звучавших в мой адрес, как я ранее говорила, для этого достаточно.
В свете всего случившегося будете ли вы брать охрану в Лондоне?
Нет, конечно. Тут даже таких понятий нет. Я никого никогда с охраной здесь не видела. Разве что королеву.
С Макаром Пасенюком общаетесь?
Да, виделись недавно.
Значит, он в Лондоне.
Да.
А с Порошенко общаетесь? В список ЕС звал?
Нет. Я уволилась 10 мая 2017-го, вернулась из отпуска в сентябре, пришла в АП с единственным вопросом: «Когда меня уволят?». Сказали, что вот-вот. Дотянули до весны. Ну, вы знаете… С того момента, ни разу его не видела. Более того, скажу честно: сейчас, когда со мной случилась трагедия, он мне даже смс не написал.
Серьзно?!
Да.
Офигеть, простите! При этом заявление партии, чтобы на вас пропиариться, они делают.
За заявление я благодарна. За каждое слово. Каждому, кто сказал хоть слово. Потому что просто уничтожать человека, как уничтожают меня, сжигать напалмом дома (голос начинает дрожать, - ред.)
«Приватбанк» Коломойского - это была «пирамида»
Еще на этапе национализации Привата, пытались ли бывшие собственники с вами как-то договориться, найти общий язык?
Мой опыт показывает какая судьба может ждать человека, если он будет профессионалом, технократом, недоговорным. То, что делают со мной – остальным пример, что может случиться и с ними.
Я – банкир, который работает по Базельским принципам, который для всех банков делал одинаковый стресс-тест, одинаковые критерии, всех одинаково заставлял докапитализировать их структуры. Программа рекапитализации была одинаковой для всех, подчеркиваю.
Только теперь Игорь Валерьевич требует вернуть ему два миллиарда.
Я не знаю, как так можно, когда в банк внесли 155 миллиардов - там даже не дыра в капитале была, там не было активов.
Помните он говорил, что Порошенко хотел отобрать у него “1+1”?
Конечно. Это он мне в интервью говорил.
После этого выходит Ткаченко и говорит, что канала “1+1” никогда не было в залоге “Приватбанка”. Так вот, в этом банке не то что “1+1” не было, там даже элементарно ни одной заправочной станции не было! Не было активов вообще. Это была “пирамида”.
А теперь в новом интервью он уже рассказывает, что Гонтарева - мессия, которая вошла в сговор с американцами и решила убить олигархов.
В связи с тем, что опубликовал Financial Times, после чего последовал комментарий Кабмина, где говорится о том, что Гончарука неправильно поняли, а FT перекрутил цитаты, как думаете, возможна ли отмена национализации “Приватбанка”?
Отменить национализацию просто. Достаточно решения суда. А наши суды вы знаете. Если Коломойский принимал три решения в один день еще до первого тура выборов - о национализации, персональных гарантиях и связанных лицах, то что ему мешает получить остальные решения суда, таких же “липовых”?
Если национализация признается решением суда недействительной, делается реституция, то есть государство забирает 155 миллиардов, и на этом месте образуется дыра. Нацбанк же не может ничего национализировать, Нацбанк может только признать банк неплатежеспособным. Поэтому есть два варианта: для больших системных банков - обращаться к Минфину за национализацией, для несистемных - обращаться в Фонд гарантирования вкладов.
Рожкова сказала еще полгода назад в интервью, что Нацбанк будет обращаться за повторной национализацией.
Вопрос теперь к Минфину, согласится ли он на повторную национализацию.
Есть другой сценарий. Коломойский прямым текстом говорит, что “Приватбанк” ему не нужен. Он хочет два миллиарда и готов с правительством обсуждать, как они ему их вернут.
Может быть, с премьер-министром можно разговаривать на такие темы. Со мной нет, я же банкир. Если в банке дыра 155 млрд, государство вносит в него капитал. Мы, когда выводили банк с рынка, у него была дыра 146 млрд. Мы сделали bail-in на 30 млрд и 116 (или 113, сейчас точно сказать не могу) вносили в капитал. Откуда возникла цифра в 155 млрд? Я уже уволилась из Нацбанка, когда пришла компания Ernst&Young и сделала постаудит, после национализации, и сказала: “Еще 38 млрд добавьте, потому что там до сих пор дыра”. Еще добавили. Получилось 155. Так вот скажите, о каких двух миллиардах мы говорим, если у нас минус 155 млрд?
Можно, конечно, сделать settlement - зачесть что угодно с чем угодно. Но банкиры считают капитал. Когда мне кто-то говорит, что у меня проблемы с Коломойским, я говорю: нет, у меня проблем с Коломойским нет. У него есть проблемы с принципами банковского дела, а не со мной.
Где там два миллиарда, я посчитать не могу. Там минус 155, если посмотреть с его точки зрения.
Бывшие владельцы “Привата” судятся с государством Украина по всему миру во всех возможных судах. Привлекают ли вас к этим процессам, возможно, как свидетеля?
Нет. Ни разу. В Нацбанке осталась вся команда, с которой я работала, для каких целей меня привлекать? Я всегда гордилась командой, которая была создана в Национальном банке. И, по-моему, даже их как свидетелей не привлекали. В Лондонском суде до сих пор оспаривают юрисдикцию, какие там свидетели. Что делается в американском суде, я не знаю, это надо “Приватбанк” спрашивать. Еще один иск НБУ подавал в Швейцарию - по банковской гарантии.
В марте 2019 года прокурор Константин Кулик предъявил вам подозрение по делу Курченко.
Это подозрение никто никогда не видел, кроме как в интернете, но все о нем знают. Это было 28 марта, начало политических преследований.
Ваш адвокат Андрей Федур его тоже не видел?
Нет. Физически текст подозрения не видел никто.
И соответственно на допрос вас не вызывали?
Нет. Более того, их оповестили через адвоката о моем месте проживания месяца два назад.
То есть после того, как Кулик заявил о существовании подозрения в эфире “1+1”, никаких процессуальных действий по вам не последовало?
Нет. Более того, они ее («пидозру», - ред.) потом отменили. Потом снова как бы объявили. Что там происходит, понять невозможно.
***
Учитывая важность и актуальность интервью, публикация осуществлялась ночью. Уже утром, после публикации, редакция LB.ua получила замечания нашей юридической службы. Ответ на вопрос Валерии Гонтаревой был истолкован как прямая речь и вынесен в заголовок. Поэтому было принято решение изменить заголовок интервью, чтобы все полностью соответствовало прямой речи.