Соня Кошкина: Вас нельзя назвать абсолютно новым лицом в украинской политике. В бытность Виктора Ющенко еще премьер-министром вы работали в его аппарате. Позже активно участвовали в формировании партии «Наша Украина». В 2016 году помогали команде Айвараса Абромавичуса (на то время министр экономразвития Украины по теме управления государственными активами). Последние годы были членом наблюдательного совета государственного предприятия «Прозорро.Продажи», директором по управлению недвижимым имуществом и инфраструктурой компании «Укрпочта». В сентябре вас, скажем так, внезапно, это с публичной точки зрения так выглядело, назначили главой ФГИ. Кто вам предложил занять этот пост? С кем вы предварительно вели переговоры о назначении? Были ли консультации с президентом и премьером?
Я всегда пытался уйти от политики, но постоянно туда возвращался. Ведь считаю себя больше не политиком, а менеджером. Но моя должность сейчас все равно считается больше политической. После выборов президента, формирования нового правительства, признаюсь, я не собирался идти в исполнительную власть. Но мне начали поступать разные предложения. Я уже не совсем помню: кто именно из депутатов подошёл ко мне с вопросом: «А не хочешь ли ты возглавить ФГИ?» Потом и премьер Алексей Гончарук сказал: «Давай, Дима, это твоё». Затем я встретился с министром экономического развития Тимофеем Миловановым, мы предметно пообщались. Я рассказал о своем опыте, квалификации и репутации, которая для меня очень важна и ценнее всего. Поскольку я понимаю, что тут (в ФГИ, – LB.ua) денег не заработаешь. Но для меня важна сама идея – зачем и почему я согласился на этот пост.
Я подготовил целую презентацию о том, как вижу реформирование ФГИ, что и как нужно сделать. С ней я пошел к президенту Владимиру Зеленскому, а также к главе Офиса Андрею Богдану, провёл консультации со всей фракцией «Слуга народа». Важно, что ранее всегда существовало заблуждение, что сам ФГИ единолично что-то решает в вопросах приватизации. Это не так. Уверен, что для эффективности органа необходимо единство президента, Верховной Рады, министерств инфраструктуры и экономики. И уже создан единый координационный офис по приватизации – общая площадка ФГИ, депутатов, Кабмина и Офиса президента. Напомню, что парламент уже принял важные законы, по сути, разморозив ключевые объекты для приватизации. Минэкономразвития помогает нам и штампует необходимые постановления для изменения правил и процедур, потому что по старым правилам приватизацию загнали в тупик.
О.Б.: Какие конкретно изменения?
Мы уже подготовили новый законопроект о ФГИ, изменения к закону о приватизации. Рассчитываю на то, что уже в первом квартале 2020 года они будут приняты. Мы разработали новые положения о процессе передачи имущества на наш баланс. Ведь, повторюсь, сейчас бытует миф, что все имущество и объекты приватизации находятся в полном распоряжении ФГИ. Бери и продавай! Но это не так: предприятиями управляют около 70 органов власти. И только сейчас было принято постановление о передаче их фонду.
Первый принцип – это единая политика, policy, которую я согласовал со всеми. И суть ее в том, что мы должны запустить приватизацию не просто для привлечения средств и денег, а для передачи объектов инвесторам, новым собственникам. И знаете, все с этим согласились. Более того, наш народ тоже с этим согласен. Ещё в 2017 году мы проводили исследование, согласно которому 84% украинцев назвали государство неэффективным собственником. Но есть парадокс. Одновременно 90% украинцев сказали, что не верят в честную приватизацию. Поэтому моя задача минимум: хотя бы это отношение, все же, хоть немного, но поменять. А не просто заработать много денег на приватизации.
С.К.: Хотя премьер как раз говорил, что необходимо много денег заработать. Вернёмся к консультациям с Богданом до вашего назначения после голосования Верховной Рады.
Да, такая встреча была. И на ней как раз все это все обсуждал: общую policy.
С.К.: И Богдан вам дал добро?
Ну, такого прямо: «добро» не было.
С.К.: Он сказал, что будет вас поддерживать? Ведь поддержка главы Офиса президента в нынешних условиях, мягко говоря, немаловажна.
Слушайте, но он и сейчас поддерживает. То есть, не то, что дал тогда добро. Не было такого, что типа «прошел». Было такое: «повстречались, ну ладно».
С.К.: А какие-то наставления, конкретные пожелания к процессу приватизации он озвучивал? Или конкретные объекты?
Скажем так, это была больше «односторонняя» встреча. То есть, я приходил, рассказывал о том, что я думаю. И никаких конкретных или специфических пожеланий «там это делать, а это не делать», – такого не было. Не озвучивались ни ограничения, ни там «красные линии» или чьи-то имена. Показательно, кстати, что мы уже и набсовет поменяли в «Центрэнерго».
С.К.: Сразу после вашего назначения премьер Гончарук поставил вам главное задание – очистить ФГИ от «групп влияния». Цитирую: «Мы хорошо проинформированы о сути процессов, которые тут работали. Необходимо повычищать всех товарищей, которые представляют различные группы влияния». Вы уже начали процесс «очищения»?
Давайте вернёмся к тому: зачем я пошел сюда? С какой целью и почему согласился возглавить ФГИ. Потому что я вижу, что страну хакнули. Ну, реально хакнули.
«Зеленые» хакнули страну? Я вас правильно понимаю?
Ну, да. Я вот так считаю.
О.Б.: Это точное отображение того, что именно происходит в стране.
С.К.: Так вы уже начали процесс очищения? Вы, кстати, без охраны пришли на интервью.
Ну, да. Это пока (смеётся, – LB.ua).
О.Б.: Что вы уже начали «чистить»?
Ранее ФГИ формировался по примеру коалиционного правительства, такими себе «шахматками» и матрицам. Когда кто-то назначал одного своего заместителя, кто-то – другого. Не секрет, что была практика, когда то или иное бизнес-крыло парламента лоббировало назначение своих замов, людей и региональных директоров. Поэтому, когда я пришел в Фонд, то для начала собрал всех замов. И они «культурно» написали заявления, включая, на то время исполняющего обязанности главы. После этого я сформировал целостную команду заместителей.
Затем собрал региональные филиалы. Одна из моих задач – сделать их эффективными организациями. Потому что система была такова, что глава ФГИ – это такая себе «английская королева». Поскольку есть центральный аппарат, а есть региональные филиалы. И происходящее там, начиная с оценки, затем приватизации, заканчивая всякими непонятными схемами самовыкупа, – все это надо менять. Ведь как раз 95% всех, условно скажем, «какашек» в адрес Фонда «прилетает» непосредственно из регионов. И о них, в основном, я узнаю или прессы, или от премьера.
Например, сейчас мы с министром инфраструктуры Владиславом Криклием остановили беспредел, происходящий в Борисполе. Непростая ситуация с Одесским портом. На данном этапе мы договорились с директором Одесской дирекции Фонда, чтобы он написал заявление. Точно также мы, надеюсь, достигли понимания с директором Киевской областной дирекции, чтобы он точно также написал заявление. Аналогично поговорили с директором Львовской дирекции. И он тоже положил заявление на стол. Но все это не без, мягко скажем, странных ситуаций. Когда я встретился с директором Киевской дирекции, напомнил ему о проблеме с «Гостинным двором», «тарелкой» и так далее, то он мне ответил: «Знаете, я не самостоятельный человек. Тут решают другие люди». На это я его прямо повторно спросил: «Вы вообще понимаете, что сейчас говорите главе? Вы же государственный служащий. Какие такие «другие люди»? А можно конкретные фамилии?».
О.Б.: И что он на это ответил?
Сказал, что люди «там» (показывает пальцем в небо, – LB.ua).
С.К.: Кого он имел в виду?
Фамилии он мне не назвал. Поэтому будем проводить конкурсы и менять кадры. Как говорил Жванецкий, «что-то в консерватории надо менять». Потому что нам нужно принять 500 предприятий. Необходимо создать «фабрику» по переработке информации. В наших планах создать системную экспозицию, вебсайт, где будет вся внятная информация о приватизации. На этом сайте будет отображаться информация о каждом предприятии. Чтобы было просто: ты на него кликаешь, заходишь, читаешь описание, устав и так далее. Сейчас мы «загружаем» информацию о 500 предприятиях. И это огромный кусок работы.
О.Б.: О какой институциональной эффективности ФГИ можно говорить, если там сидит 1700 человек со средней зарплатой 13 тыс. грн? В принципе, о какой можно говорить эффективности при таком жаловании?
Невозможно. Поэтому и меняем. Да, люди должны быть мотивированы. Первое. Я всегда ищу всегда тройственную мотивацию. Ведь у нас реально будет движ, будет интересно. Второе – это формирование команды. Я реально тим-менеджер и умею собирать команду профессионалов в своем деле. Плюс, чтобы «химически» складывался коллектив. Потому что бывают такие профессионалы, которые физически не могут даже сидеть друг с другом рядом. И третье – это деньги. Когда меня назначили, бюджет Фонда уже был подан в Раду. Никто деньги не выбивал. Люди за свой счёт делали ремонт, покупали компьютеры и ездили на своих авто. Я обратился к Гончаруку и министру финансов Оксане Маркаровой: «Если вы говорите, что земля и приватизация – это приоритет, то давайте поддержим эти слова ресурсом». И я добился того, что ко второму чтению нам увеличили бюджет на 2020 год.
Меня услышали, потому что я показал: у меня есть советник высшего уровня, представитель по приватизации Украине, который приезжает к нам раз месяц, передаёт опыт приватизации Германии, Польши и других стран. Например, как было создано агентство по приватизации Восточной Германии, где были суперспециалисты. Их профинансировали, дали полномочия на уровне вице-премьера. И они осуществили суперприватизацию, а потом это агентство закрыли. То же самое, что и я планирую сделать. Да, я хочу сделать все необходимые дела, выполнить поставленные задачи и закрыть Фонд.
О.Б.: Стоп, а кто будет управлять тем, что останется?
А для этого будет создан отдельный орган.
С.К.: И сколько времени вы даете себе для выполнения этой задачи?
Если не будет изменений и «палок в колеса», думаю, года три хватит.
О.Б.: То есть, за три года вы собираетесь продать где-то 2500 предприятий?
Всего у нас 3700 предприятий. Из них 1200 пойдут просто на ликвидацию. 600 объектов «застряли» в АТО и Крыму. На продажу пойдут порядка тысячи предприятий. Но все они, скажем так, очень-очень разношерстные, как я называю. Это объекты, начиная от покосившегося сарая», заканчивая крупными предприятиями.
О.Б.: Включая порты.
Да, включая порты.
О.Б.: Кстати, а почему порты попали у нас в так называемую «малую приватизацию»? Это же крупные предприятия.
Это украинская система оценки, хотя я выступаю за другую систему. Не бинарную, когда есть малая и большая приватизации, я бы сделал несколько градаций. По существующей системе, в наших планах на следующий год продать 3-5 больших объектов и 300+ малых и средних. Во-первых, это Объединённая горно-химическая корпорация, «Электроважмаш», ГП «Краснолиманская», «Центроэнерго», ОПЗ, «Президент-отель». И я думаю, что мы даже перевыполним план. И заложенный бюджет в 12 млд. грн (от приватизации, – LB.ua).
О.Б.: Подождите, но даже просто по динамике это не получится. Условно говоря, есть почти полторы тысячи предприятий, которые надо продать за 3 года. Тогда только за первый год нужно продать 305-310. А ведь это даже не треть от запланированного.
Смотрите, надо раскачаться. Но результаты уже есть. Только за 3 месяца нашей работы поступления составили 261 млн. грн. Тогда как за предыдущих 9 месяцев было получено 244 млн. И создание новой системы в самом Фонде, уверен, запустит процесс. Заработает единый сайт, условно, приватизация.gov.ua, где будет список всех предприятий. Там можно будет по критериям выбирать: хочешь сельское хозяйство, хочешь просто brownfield, то есть, остатки от завода с техническими условиями, подключениями, хочешь – работающие предприятия, в том числе по территориальному признаку. Аукцион будет проходить на площадках Prozorro.
Фонд же должен будет обеспечить максимальное раскрытие информации и маркетирование – нужно будет донести все это до целевых аудиторий. В этом вот весь фокус, трюк успеха. Информация должна быть максимально понятной: что продаётся, есть ли задолженности и так далее. Потому что ускоренная неправильная приватизация чревата тем, что могут покупать только те объекты, где кто-то точно знает: что там ценного или не ценного.
О.Б.: В планах нет roadshow, как это есть Европе и США? Для привлечения больших денег?
Будут, будут! Просто нужен парад для разного типа объектов. Но для начала создадим меню, поймем: вот это – «покосившиеся сараи». И они точно не интересны ни кому. Поэтому road show будут тогда, когда мы станем готовы предложить качественный продукт. Другими словами, такой инвестиционный продукт, который реально захотят купить. А ездить и рассказывать, что у нас тут будет приватизация, мы такие вечно перспективные, вечно многообещающая страна, – это вхолостую.
Давайте сделаем дело, покажем, что реально мы можем предложить и что может заинтересовать. То есть, вот наш большой портфель приватизации, где сейчас есть 21 предприятие. Включая те, которые у всех на слуху: ОПЗ, «Центрэнерго», «Краснолиманская», «Электроважмаш» и другие. Дальше пошел блок облэнерго, где, да, есть свои вопросы. Уверен, первое из предприятий, которое мы красиво продадим – это гостиница «Днепр». Формально это малая приватизация, но мы ее сделаем, как большую. Дальше есть список из 30-ти предприятий.
О.Б.: По Одесскому припортовому «висит» кредитная история с 250 млн. долга.
Что нужно делать с большими предприятиями? Первое. Мы уже утвердили советников. Затем начнётся процесс due diligence, изучения. Нужно понять: что там есть по всем параметрам, по технической стороне, сколько дебиторки накопили и так далее. Для этого нужно обеспечить контроль над каждым предприятием. И поэтому мы сейчас активно обеспечиваем установление такого контроля над каждым из них. Важно, что мы уже поменяли набсоветы во всех облэнерго, в «Президент отеле», в Одесском припортовом, в «Центроэнерго». Это целая программа смены менеджмента, потом детального анализа, затем собрания с советниками для нахождения общего знаменателя и решения по конкретным объектам. Возможно, где-то будет нужна реструктуризация. Или объект будет продаваться, как есть: с долгами, где-то с судебными процессами. И пусть частный собственник уже с судом берет на себя риски. То есть, контроль, анализ ситуации, стратегия как мы выводим его на рынок, маркетирование. Вот тогда будет road show. Думаю, все это будет уже летом. И тогда мы выйдем на аукционы.
А.С.: А аукционы в таком случае будут не раньше осени следующего года?
По моим нынешним графикам, да, на осень.
А.С.: «Центрэнерго» входит в пакет большой приватизации на 2020 год?
«Центрэнерго», да, входит. Но у предприятия есть своя история. На данный момент там нет советника. Поэтому для начала мы должны объявить конкурс на эту должность. Думаю, с этим мы справимся уже в январе. Но, честно говоря, я не вижу перспектив приватизации «Центрэнерго» в 2020 году, как не хочешь.
А.С.: То есть, в бюджете и планах продажа «Центрэнерго» заложена, но реально вы перспектив не видите в 2020? На ваших встречах Богдан давал вам конкретное ЦУ по объекту? Тем более, не секрет, его продажа точно не в интересах Игоря Коломойского.
Нет, не было ни каких указаний. Есть общее ЦУ – ускорять процесс приватизации и делать его прозрачным. Это главное задание. И каких-либо разговоров конкретно по «Центрэнерго» не было.
А.С.: На каком этапе процесс возвращения «Укртелекома» в собственность государства? Ваш предшественник Виталий Трубаров заявлял, что Фонд продолжает работать над возвращением предприятия. Насколько реально, что объект таки отсудят у Рината Ахметова?
Продолжается судебный процесс, где рассматривается вопрос: насколько выполнены приватизационные и постприватизационные условия, включая обеспечение спецуслуг по специальной связи. Изначально была обозначена сумма необходимых инвестиций – 450 миллионов. На предмет чего и заседает суд. Первый судебный раунд дошел до «вышки» и дело вернули в первую инстанцию. В прошлый раз выиграл Фонд, теперь первую инстанцию выиграл «Укртелеком». Процесс продолжается.
О.Б.: Выполнения условий приватизации – это понятно. Но «Укртелеком» был продан, мягко говоря, не дорого. Даже если не брать техническую составляющую, то огромное количество недвижимости «Укртелекома» попало в руки нынешнему владельцу за абсолютно смешные деньги. В Украине уже был прецедент с «Криворожсталью», приватизация которой была пересмотрена. По «Укртелекому» таких планов нет?
С моей точки зрения, что в ситуации с «Укртелекомом» на самом деле упущена возможность. Был момент, когда нужно было его перепродать, например, «Дойчетелекому» или другому инвестору. Сейчас в «Укртелекоме» осталась, как я называю, одна «шкурка». Все что там сохранилось за все эти годы, это только название и какая-то судебная игра. Но независимо от моей личной точки зрения, есть судебный процесс, который должен доказать правоту государства или инвестора. Выяснить: соблюдены ли формальные юридические условия и постприватизационные моменты. Вот на предмет этого сейчас и продолжается судебный спор.
О.Б.: Еще один вечно проблемный государственный актив – это «Укрспирт». Государственная монополия, колоссальные коррупционные потоки, свыше сорока заводов. И что вы с этим планируете делать и когда?
Сейчас этот вопрос находится на уровне формирования политики и даже глубже. Был подготовлен и внесен президентом закон о демонополизации спиртовой отрасли. Простыми словами, чтобы больше не было государственной монополии. Второе – «Укрспирт» состоит из ряда предприятий. Некоторые из них работают, другие уже давно не работают и не могут работать. А некоторые работали нелегально, что-то по ночам жгли, самогон гнали. Насколько я понимаю, все это очень бандитская история, где стреляют и тому подобное. Поэтому на этом этапе формируется сама политика на уровне Кабмина, у нас продолжаются дискуссии: будут ли нам передавать объект частями, отдельными производственными циклами или по-другому. То есть, когда будет пройден этап демонополизации, мы получим завод и будем его продавать. На данном этапе процесс передачи по частям не начат.
О.Б.: То есть, на продажу будут выставляться отдельные спиртовые заводы?
Да, именно так. Похожая история с такими же монстрами, как ГПКЗУ, где тоже есть своя история. Там «висит» китайский кредит и все очень запутано. Тут важно определить policy. Хотим ли мы продать ГПКЗУ какому-то мега китайскому собственнику, или мы хотим, как землю, разбить и сказать, что больше чем 200 гектар в одни руки – не продаем. Другими словами, больше одного заводика в одни руки – не продается.
О.Б.: А вашему мнению, какой вариант лучше?
На мой взгляд, монополия – это плохо.
А.С.: Как и когда вы собираетесь продавать облэнерго?
Для начала мы хотим эффективно ими управлять. С этой целью меняются набсоветы. Второе – нужно получать объективные данные и на основе этого подготовить планы. Затем мы начнем работу с консультантами. Здесь я активно работаю с Минэнерго. Мы совместно берёмся за энергетические активы. Буквально сразу после моего назначения, признаюсь, за всю мою историю ко мне впервые пришли люди с демонстрацией под ФГИ. Объясню, есть некое дочернее предприятие «Черкассы Облэнерго», состоящее из 150-ти человек, которое накопило 42 млн. грн долга государственному предприятию. Мы начали уточнять, что там вообще происходит, выслушали директора. Но тут вдруг прибежал «Нацкорпус» под Фонд и начал с флагами протестовать. Знаете, думаю, что это ещё раз подтверждает тот факт, что мы все правильно делаем, меняя кадры.
После этого этапа нужно выходить на консультации с правительством, формировать тариф, рынок. Тогда облэнерго можно продавать. Здесь важно понимать перспективу их ценообразования. Во-вторых, определиться: продаём пакетами или вместе, потому что в принципе, если смотреть на крупного международного и системного инвестора, то за 5 млн. долларов он заходить сюда просто не захочет. Но с другой стороны нужно взвешивать: а нужен ли нам один, другой хоть и международный монополист, да?
О.Б.: И, кстати, вопрос, кто захочет покупать акции предприятий, где уже есть такие акционеры как Суркисы, Коломойский или Бабаков?
Помимо этого, нельзя сбрасывать со счетов ещё одну проблему. Это отопительный сезон, который у нас всегда наступает «внезапно». У нас в управлении несколько ТЭЦ и они не получают платежи от коммунальных предприятий. Соответственно, вовремя не платят деньги «Нафтогазу». В итоге «Нафтогаз» не даёт газ, а ТЭЦ – тепло городу. Значит, люди замерзнут! Поэтому каждый год принимается решение. Обращение к «Нафтогазу»: «Дайте им газ». Но порядок так и не наводится, а он нужен. Поэтому в наших планах не ждать следующей зимы, а разрубить этот узел в обозримой перспективе. У нас есть три стратегии: от приватизации до передачи их коммунальным, местным громадам. Но и тут надо понимать, что местные общины могут запустить ситуацию по примеру той же Врадиевки.
О.Б.: Поговорим ещё об одном важном объекте. Полтора года тянется история с арендой аэропорта «Борисполь». Вы до сих пор блокируете конкурс?
Это вялотекущая история. Там есть скрытые контракты. Как бы временные. Доходит до того, что есть какие-то тачанки, которые приезжают-уезжают без договоров аренды. И они получают этот договор аренды на 2 часа!
О.Б.: Реально?
Реально. И есть такие компании, которые там принадлежат достаточно известным родственникам всем известного менеджмента. Но я считаю, пусть с этим разбираются органы. Моя же задача – идти вперед. Это лучше, чем догонять, потому что нет времени. Я системно изучил ситуацию с новым терминалом F, который используют лоукосты. И где есть некая спекуляция. Поэтому мы подготовили новый закон про аренду государственного имущества, и он вступит в силу в следующем году. В нем нормально прописана сама процедура аренды.
Как вообще происходит процедура аренды госимущества сегодня? Находится какой-то интересант, приходит и говорит: «Я бы хотел арендовать у вас этаж. Для всего: для дьюти-фри, кафе и упаковки багажа». В ответ слышат: «Да-да, всё можем отдать, но спросим сейчас у органов государственного управления». Затем пишут письмо на Министерство инфраструктуры, которое в течение 15-ти дней должно дать ответ. Хоть «Укрпочта» уже работает лучше, но пока туда-сюда, а ответа нет. У нас же не получение ответа в течение 15-ти дней означает автоматическое согласие на аренду. Иногда ФГИ может начинать там делать оценку. И вот весь этот процесс вялотекущий.
Поэтому мы остановили конкурс и решили его перезапустить по другому принципу, разделить поэтажные планы на функциональные зоны: вот это – дьюти-фри, вот это – заведения быстрого питания, а вот – обмен валюты. И затем выставить их для аренды отдельными лотами. Поэтому по «Борисполю, отвечая на вопрос, мы остановили все нездоровые попытки сдать в аренду все оптом и некому универсальному «всемогущему» арендатору. Да, это затянется на 2-3 месяца. Но мы взяли на себя такой политический риск, чтобы конкурс происходил не криво, а понятно и прозрачно.
О.Б.: По вашему мнению, в итоге «Борисполь» должен остаться государственным предприятием или должен быть приватизирован?
А вот это опять политический вопрос. Лично я такие бы объекты передавал в концессию. Их продавать нельзя, а надо передавать профессиональному концессионеру, который будет этим отлично управлять. Он бы точно сделал все правильно: и логистику, и терминалы. Пусть бы международная компания пришла и взяла бы аэропорт в управление. Это не я придумал, это колесо придумано до нас: порты и аэропорты лучше работают по модели концессии. Впрочем, это вопрос не моего уровня, это вопрос policy на уровне Министерства инфраструктуры и Кабинета министров.