«Седьмая печать» Ингмара Бергмана (Det Sjunde Inseglet, 1957)
Общепризнанный шедевр Ингмара Бергмана, снятый в то время, когда эпидемии кинематограф ещё мало интересовали. «Седьмую печать» нельзя назвать триллером про пандемию, но чума – двигатель религиозно-философской притчи Бергмана.
В его центре – рыцарь (недавно ушедший от нас Макс фон Сюдов), вернувшийся из крестового похода в Европу, находящуюся в разгаре одной из самых смертоносных эпидемий в истории человечества – Чёрной смерти. Сразу по приезду ему гарантирована смерть. Она приходит к нему лично с лицом актёра Бенгта Экерута, но рыцарь находит отсрочку длиной в одну игру в шахматы.
Эта партия, длящаяся весь фильм, стала сюжетным инструментом, давшим возможность рыцарю отправиться в путешествие по зачумленной земле к родному замку, во время которого он встречает разных людей и пытается отыскать ответы на вопросы, интересующие как его, так и, разумеется, режиссёра фильма Ингмара Бергмана.
«Штамм «Андромеда» Роберта Уайза (Andromeda Strain, 1971)
Экранизация романа Майкла Крайтона пришлась на время, когда в кинофантастике происходила явная революция и кино обогащалось неимоверным количеством новых тем.
Начинается «Штамм «Андромеда», правда, с события, которое могло уже надоесть зрителю за предыдущие декады, – падения объекта из космоса. Но в фильме Роберта Уайза метеорит не оказывается тарелкой злобных пришельцев («Война миров») или нашим же космическим аппаратом, населённым космонавтом, мутировавшим после встречи с неземной формой жизни («Эксперимент Куотермасса» 1953 года и ещё с десяток фильмов). Это просто спутник, запущенный США и теперь упавший на Землю. Очевидно, он что-то принёс с собой, так как за короткое время убил практически всё население крохотного городка Пьемонт в штате Нью-Мексико, возле которого упал. Действие фильма происходит в закрытой подземной лаборатории, где учёные пытаются найти вакцину от космического вируса. Главная надежда – двое выживших жителя городка: пожилой алкоголик и шестимесячный младенец.
Дедушка доброй половины лабораторных триллеров, «Штамм «Андромеда» долгое время удерживал первое место по корректности того, как показана борьба с возможной эпидемией, пусть и в герметичных условиях. Этот роман Крайтона попал в хорошие руки. Уайз, к тому времени уже заслуженный и обвешанный «Оскарами» со всех сторон голливудский режиссёр, снял модернистское и современное кино с чуть ли не новаторскими для того времени спэцэффектамии и массой интересных технических решений. Кроме того, скрупулёзность и наукообразность «Штамма «Андромеды» отвечала характеру и прежних фильмов Уайза, который любил воспроизводить механику процессов.
«Судороги» Дэвида Кроненберга (Shivers, 1975)
«Судороги» могли бы войти в число самых актуальных фильмов в Украине лет 10-15 назад, когда в украинскую реальность вошла риторика рекламных проспектов закрытых жилых комплексов, якобы имеющих весь пакет социального обеспечения, включая магазины, парикмахерские и аптеки. Этот канадский хоррор, снятый малоизвестным тогда Дэвидом Кроненбергом, рассказывает об эпидемии в подобном жилом комплексе. Распространитель болезни – слизняк-паразит, передающийся половым путем и являющийся чем-то вроде афродизиака и венерической болезни одновременно. Рабочее название фильма «Оргия кровавых паразитов», как можно догадаться, появилось неспроста.
Этот фильм Дэвида Кроненберга актуален для нас не только из-за эпидемиологических угроз. Он был снят на государственные деньги. В Канаде тогда существовала «Корпорация развития канадского кино» (CFDC, сегодня Telefilm Canada), которая развивала местную киноиндустрию похожим на украинское Госкино образом. Похожим, конечно, только тем, что CFDC дотировала создание фильмов местными талантами.
«Судороги» стали первым прибыльным фильмом, созданным по этой программе (и вообще самым кассовым канадским фильмом на то время), и удостоился парламентских обсуждений в стиле «на что идут деньги налогоплательщиков?».
В дальнейшем Кроненберг и не думал отказываться от кажущихся тогда низменными тем своих фильмов, и в итоге заразил ими и голливудский мейнстрим, и крупнейшие кинофестивали мира, где его фильмы стали обычным и желанным явлением.
«Двенадцать обезьян» Терри Гиллиама (Twelve Monkeys, 1995)
Преступник и антисоциальный элемент с внешностью Брюса Уиллиса должен отправиться из 2035-го в 1996 год и взять образец чистого штамма вируса, который несколько десятков лет назад загнал остатки человечества в подземелье.
Впервые на экране бритый налысо Брюс Уиллис, первая номинация на «Оскар» для Брэда Питта, один из лучших образцов фирменного креативного хаоса Терри Гиллиама и незабываемая концовка. Конечно, нужно вспомнить и источник вдохновения «Двенадцати обезьян» – фотофильм Криса Маркера «Взлётная полоса» 1962 года. Оттуда Гиллиам взял финальный твист, во многом определивший «Двенадцать обезьян» не столько как фильм про эпидемию, сколько как экзистенциальный парадокс.
Как и «Взлётная полоса», фильм Гиллиама явно вдохновлён «Головокружением» Хичкока, если под ним понимать историю о маниакальных попытках воспроизведения героями личного травматического опыта. Но в фильме Маркера и особенно у Гиллиама эта идея обёрнута вокруг путешествий во времени, поэтому его герои выглядят скорее пассивными жертвами, чем проактивными персонажами.
«28 дней спустя» Дэнни Бойла (28 Days Later, 2002)
Человек (Киллиан Мёрфи) выходит из комы в пустой больнице, пустом городе и пустой Англии спустя 28 дней после Дня 0, когда группой активистов из лаборатории был выпущен наружу опасный вирус, индуцирующий бешенство. Англия, правда, оказывается не совсем пустой – многие заражённые не успели умереть, а выжившие пытаются остаться людьми в условиях социального коллапса или просто продолжить выживать.
Фильм Дэнни Бойла по сценарию Алекса Гарленда не получается назвать иначе как эпохальным. С вышедшей в тот же год «Обителью зла» «28 дней спустя» значительно изменил правила игры в зомби-жанре. Эти два фильма популяризировали концепцию «быстрых зомби», которые теперь в угоду динамичности фильмов не просто медленно плелись за героями, а вполне резво бегали. В 2004 году Зак Снайдер распространил её уже на настоящих живых мертвецов в римейке «Рассвета мертвецов», что вызвало волну как энтузиазма, так и негодования от поклонников жанра.
Но с тех пор большинство фильмов на тему зомби-апокалипсиса почти повсеместно развивали идею не прежних оживающих мертвецов, а вирусного заражения. Прямым продолжением «28 дней спустя» можно считать не только недавнюю жанровую корейскую сенсацию «Поезд на Бусан», но и совершенно мейнстримовый «Мировая война Z».
«Хозяин» Пон Чжун Хо (Gwoemul, 2006)
Знакомьтесь, это единственный в истории фильм про гигантского монстра, который попал в итоговый топ-10 знаменитого киноведческого журнала Cahiers du cinéma. В год выхода он стал самым кассовым местным фильмом за всю историю корейского кино. Кажущиеся противоречия между двумя первыми предложениями немного сглаживает информация о личности режиссёра этого фильма. Это новоиспечённый трижды оскароносец Пон Чжун Хо, который снял в 2006 году один из самых оригинальных фильмов на одну из самых неоригинальных тем. Большинство фильмов про гигантских чудовищ однотипны и предсказуемы: оно появляется, что-то разрушает, кого-то съедает, его убивает доблестная армия, генералы которой фотографируются на фоне трупа.
Фильм корейца – такая же мутация, как и его монстр. Это политическая сатира, семейное кино и экологический хоррор одновременно. Особенно примечательно то, что «Хозяин» – очень остроумный комментарий на социальное поведение при угрозе эпидемий. Монстр в фильме, предположительно, является носителем неизвестного вируса. Поэтому Сеул в панике, все в масках, а свидетели монстра – в карантине.
С эпидемиологической точки зрения «Хозяин» – совершенно трансгрессивное кино. Его герои делают недопустимое – пытаются выбраться из карантина, чтобы спасти члена своей семьи. Это тот индивидуальный гуманизм, который в фильмах про глобальные эпидемии в итоге губит всех, потому что именно так болезни просачиваются за границу карантина. Но у Пона Джун Хо есть ответ и на это.
«Понтипул» Брюса Макдональда (Pontypool, 2008)
Диджей, заступивший на ночную смену на радиостанции в канадском городке Понтипул в штате Онтарио, начинает получать тревожные известия о возможном распространении вируса, превращающего людей в бессмысленных и агрессивных зомби. Первый симптом: заражённый начинает испытывать речевые затруднения и повторять одно и то же.
Один из самых оригинальных фильмов про эпидемии и чуть ли не единственный разговорный зомби-фильм в истории кино. Хоррор очень интересного и очень неровного канадского режиссёра Брюса Макдональда по роману Тони Берджёсса не просто скрывает за диалогами и монологами свой действительно небольшой бюджет. Именно английский язык в фильме является переносчиком заболевания. Это значит, что радиостанция, на которой происходит действие фильма, является эпицентром распространения «вируса».
За хоррор-составляющей «Понтипула», конечно, очень явственно видна остроумная сатира на зомбификацию языка в ежедневном общении: превращение его в набор ритуальных фраз и идиом и сведение в нашей речи вариаций означающего и означаемого к минимуму. У зомби уже нет языка, а все способы взаимодействия наконец-то сведены к единственному: убивать.
«Носители» Давида и Алекса Пастор (Carriers, 2009)
Незамеченный в своё время среди однотипных фильмов про зомби-пандемию, «Носители» – фильм куда интереснее, чем кажется на первый взгляд. На поверхности – это роудмуви с путешествием по почти опустошённым вирусом Соединённым Штатам Америки четырёх молодых людей (среди которых – тогда малоизвестный Крис Пайн). Их место назначения – пляж где-то на тихоокеанском побережье, где двое из героев проводили счастливые летние месяцы детства. Теперь четвёрка намеревается пересидеть там остаток эпидемии и начать новую жизнь, но пока впереди дорога, а на ней, как обычно, попадаются и отцы, отчаянно пытающиеся спасти дочерей, вооружённые банды и сбившиеся в кучку больные, у которых не осталось надежд.
«Носители» – не панорама страны, догорающей в агонии вируса, и не эпическое путешествие героев, несущих огонёк надежды в умершем мире, как, например, в «Дороге» Джона Хиллкоута. Ему, по большому счёту, и не хватает на это бюджета. Братья Давид и Алекс Пастор сняли фильм про цену выживания, сосредоточившись практически только на отношениях между героями, которые ради сохранения физических своих тел медленно и болезненно убивают своё социальные и культурные тела.
«Заражение» Стивена Содерберга (Contagion, 2011)
Три месяца назад «Заражение» был просто фильмом про эпидемию с кучей известных актёров. Его вспоминали, чтобы привести примеры, когда кино делает недопустимое – в первые 15 минут умерщвляет героя, сыгранного большой звездой.
Сегодня эпидемиологический процедурал Стивена Содерберга смотрят все. Фильм почти девятилетней давности про мировую пандемию опасного вируса со смертностью 25-30% – в десятке популярных фильмов на ITunes и в тренде на стриминговых платформах. Отчасти, потому что он, наверное, подбирается наиболее близко к ситуации с коронавирусом. Смертность заболевания у Содерберга всё равно ужасающе высока, но это тот минимум, который может себе позволить кино. Но главная причина успеха – в том, что «Заражение» давно и заслуженно пользуется славой фильма корректного и научного. На него с приязнью смотрят даже профильные специалисты, чего почти никогда не бывает в случае с подобным кино.
«Заражение» действительно не позволяет себе драматические штампы, характерные для Голливуда. Его драматизм – в сухости повествования. Оно не ленится объяснять и показывать, как работает государственная машина, пытающаяся предотвратить распространение болезни, корректно отображает работу учёных и наглядно показывает социальные последствия эпидемий.
«Девушка со всеми дарами» Колма Маккарти (The Girl with All the Gifts, 2016)
В недалёком будущем человечество почти уничтожено грибком-паразитом, мгновенно превращающего человека в кровожадное существо без признаков интеллекта. В одной из оставшихся закрытых военных баз учёные работают над вакциной. Материал для испытаний – дети-мутанты, родившиеся у заражённых. Они сохранили человеческий интеллект, но теряют его, если незаражённый человек подойдёт слишком близко. Во главе учёных – неумолимо пускающая детей под нож Гленн Клоуз. В движении сопротивления – учительница школы для детей в исполнении Джеммы Артертон. Главная – Сенниа Нануа в роли самой умной и лучше всех сдерживающей свои порывы девочки Мелани. В ближайшей перспективе – прорыв заражённых на базу и путешествие немногих выживших по пустынной и опасной (и отчасти снятой с дрона в Припяти) Англии.
Как бы дико это ни звучало, но эпидемия в фильме Колма Маккарти базируется на реально существующем паразите, только гриб под названием «кордицепс однобокий» проделывает большинство того, что мы увидим в фильме, не с людьми, а с муравьями в тропических лесах.
«Девушка со всеми дарами» (название, инспирированное мифом о Пандоре) – нечастый, но и не единственный фильм про эпидемию, в которой есть этический вопрос о том, кем являются с точки зрения человека мутанты – новыми людьми, за которыми будущее, или больными, которых следует избегать и жизнями которых можно пренебречь. Ответы фильма не уникальны (среди предшественников фильма точно есть «Я – легенда» Ричарда Мэтисона и его экранизации), но Колм Маккарти явно понимает, что если для отдельного человека эпидемия – это ужасно, для человечества в целом – благо, потому что делает нас как вид более приспособленными.
Почётные упоминания:
- «Паника на улицах» Элиа Казана (Panic in the Streets, 1950): за то, что это один из первых фильмов, прямо посвящённых попыткам остановить эпидемию;
- «Маска Красной смерти» Роджера Кормана (The Masque of the Red Death, 1964): за самый неудачный в истории кино случай самоизоляции;
- «Последний человек на Земле» Убальдо Рагона и Сидни Салькова (The Last Man on Earth, 1964): за Винсента Прайса в главной роли;
- «Я пью твою кровь» Дэвида Дерстона (I Drink Your Blood, 1971): за полное отсутствие тормозов;
- «Безумцы» Джорджа Ромеро (Crazies, 1973): за бескомпромиссность;
- «Носферату – призрак ночи» Вернера Херцога (Nosferatu: Phantom der Nach, 1979): за самый эффектный показ чумы в городе;
- «Вирус» Киндзи Фукасаку (Fukkatsu no hi, 1980): за масштаб;
- «Репортаж» Хауме Балагуеро и Пако Плазза (REC, 2007): за лучшее использование концепта «быстрых зомби» в закрытом помещении;
- «Эпидемия» Ларса Фон Триера (Epidemic, 1987): за самый скучный фильм про эпидемию в истории кино;
- «Воины света» Майкла и Митера Спириг (Daybreakers, 2009): за превращение вампирского фильма в кино про эпидемию.
***В Украине введен карантин для противодействия распространению коронавируса SARS-CoV-2. Что делает для этого государство – читайте в сообщении от президента; ответы на самые ключевые вопросы по теме – в материале Натальи Шимкив; вся официальная информация от украинского Минздрава – на сайте ведомства; международные исследования и информация – на сайте ВОЗ.