Вспоминая о своей жизни в лагерях в сталинские годы, Дандарон часто повторял, что странствующему из рождения в рождение буддисту очень полезно родиться в России. Там, в лагерях у него были ученики. После разгрома Квантунской армии летом сорок пятого года советская власть арестовала десятки лам из какого-то враждебного советской идеологии монастыря. Те из них, которые были довезены до лагеря (не все, многие погибли), стали собеседниками и сотрудниками Дандарона. Постепенно к ним присоединились другие лагерники: профессор Института красной профессуры из Москвы, немецкий журналист, секретарь обкома КПСС… Они занимались изучением буддийской философии и йогой, но главное – осмыслением своей собственной жизни и своего собственного положения. Дандарон руководил этими занятиями.
Я узнал о смерти Дандарона и, впрочем, о его былом существовании в 1975 году от Сергея Адамовича Ковалева. Ему сообщила о кончине бурятского первосвященника прибывшая на свидание жена.
Позднее, уже в свободные годы я узнал: Дандарон, наследник древней традиции Северного буддизма, утверждал, что у буддизма нет места, как нет и времени, буддизм странствует, не зная этнического происхождения, климата той или иной страны, ренессансов и декадансов, социальных групп и обществ. Бурятские власти ненавидели Дандарона за его принадлежность к духовной традиции, ими же самими отвергнутой.
Когда в начале 70-ых Дандарон с помощью друзей построил на свое й родине в Кижинге памятники ( так называемые «ступы») своему отцу и духовному учителю, власти немедленно разрушили оба памятника. Эти памятники, традиционные прежде на земле Бурятии, мешали местным чиновникам, жаждавшим своего нового, русского, а не бурятского самоотождествления. Там, как и во многих других местах имперского СССР не было пресловутой дружбы народов. Сидевший со мною юный Сережа Таратухин, живший прежде в Бурятии, многое рассказал мне об этой дружбе.
Осенью 1972 года Дандарон был опять арестован. И опять направлен на исправление в обычную уголовную зону. К сожалению, не к нам, в политический лагерь. Там и умер. Там, в уголовной зоне произошел уход Дандарона из этого его рождения и этого места. Именно так, по Буддийской традиции. Как заметил его последователь, Дандарону в советской России удалось быть одновременно ученым-буддологом, буддийским философом и буддийским йогом.
А в зонах, где я отбывал срок, бурятов не было. Не было и буддистов. Был лишь один пожилой калмык, чьи деды, по-видимому, были буддистами. Но он, Дорджиев, с нами, диссидентами не общался. Он отбывал свой срок за участие в карательных акциях в каком-то нацистском легионе.
Понимаю, очень далеко это от нас. И по расстоянию, и по культуре, и по времени. Так ли далеко? В той империи преследовали не только буддистов. Многих, очень многих. И украинскую греко-католическую церковь. Которую в те времена называли «Церковью молчания». Глава которой, кардинал Иосиф Слипый 17 лет провел в советских лагерях.
Кто-то давно заметил: коммунизм - замечательная идея, имеющая один недостаток, она оказалась осуществимой.