В Украине принято гордиться «украинским происхождением» иконы поп-арта, хотя сам Уорхол родился в США, в семье эмигрантов-русинов из маленького городка на территории современной Словакии, и всю жизнь тщательно скрывал свои восточноевропейские корни. В 2013-м в Ужгороде открыли миниатюрный памятник Уорхолу, а в 2016-м – еще один, в полный рост (в качестве рекламы нового отеля, оформленного «в стиле поп-арт»). Последние три года перед Пасхой там проходит акция «Писанки Энди Уорхола», где все желающие расписывают яйца по мотивам работ художника. А год назад – в рамках декоммунизации – в одном из сел Закарпатской области центральную Октябрьскую площадь торжественно переименовали в площадь Энди Уорхола. Имя художника, которое он сам превратил в товарный знак, успешно потребляется нашим обществом и в коммерческой, и в идеологической сфере.
По скромным подсчетам, Уорхол создал около 10 тысяч арт-объектов (фотографии, картины, принты, иллюстрации, скульптуры, инсталляции, фильмы), и сумел стать легендой еще при жизни. Его работы оказали огромное влияние на следующее поколение художников – Дэмиена Херста, Джеффа Кунса, Герхарда Рихтера, Такаши Мураками, Ричарда Принса и других. В то же время, художники бывшего СССР (в том числе и украинские) работали в относительной культурной изоляции: информация о произведениях, перевернувших взгляд на искусство, доходила до них в ограниченном виде и косвенными путями.
В СССР художники изучали поп-арт по книгам, издававшимся в Москве и Ленинграде уже в 1960-х. Там же в 1970-х возникает соц-арт – новый стиль, соединивший в себе стратегии поп-арта и концептуализма. И если поп-арт был порожден обществом с избытком товаров, то соц-арт перенес его стратегии в общество с избытком идеологии, подменяя рекламу пропагандой. В 1973-м изобретатели соц-арта Виталий Комар и Александр Меламид создают серию «Пост-арт»: искусственно состаренные и «отреставрированные» копии шедевров Уорхола, Индианы, Лихтенштейна. Позже они рассказывали, что Уорхол был весьма впечатлен, увидев «останки» банки супа Campbell, которая выглядела так, будто пережила атомную войну. В стиле соц-арта работал Александр Косолапов, который делал объекты, отсылающие одновременно к американским и советским стереотипам: Ленин и Микки-Маус выступают в его работах как взаимозаменяемые медийные персонажи. Эту же стратегию сталкивания контекстов использовал еще один соц-артист – Леонид Соков, - который свел тет-а-тет Мэрилин Монро со Сталиным и Джакометти с Лениным. В середине-конце 1970-х все эти художники эмигрировали в Нью-Йорк и продолжали работать там – Комар и Меламид, например, устроили в 1978-м перформанс «Скупка душ», в ходе которого свою душу им продал сам Энди Уорхол - он оценил ее в ноль долларов. Год спустя расписку на душу Уорхола они переправили в Москву, где ее купили на квартирном аукционе за 30 рублей.
Немного позже, в 1986-м, состоялась первая в СССР выставка работ Уорхола – тоже квартирная. За год до этого в Ленинграде побывала американская певица Джонанна Стингрей: там она познакомилась с питерскими авангардистами, и, вернувшись домой, подарила их картины Уорхолу. Тот отправил посылку с ответными подарками: банки супа Campbell с его автографами достались Тимуру Новикову, Олегу Котельникову, Сергею Курехину, Борису Гребенщикову, Виктору Цою. Все эти банки попали на импровизированную выставку, а некоторые из них позже вскрыли и съели. Узнав об этом, Уорхол был в восторге – видимо, от буквального понимания его работ как продуктов потребления.
Последующее влияние Уорхола на российских художников было проанализировано в проектах, сопутствующих его масштабной ретроспективе, которая состоялась в 2000-м в Санкт-Петербурге, а затем в 2001-м в Москве. В частности, этим занимался проект Марата Гельмана «Warhol connections», где галерист собрал произведения, напрямую посвященные Уорхолу или использующие его приемы: туда попали работы Тимура Новикова, Юрия Альберта, Владимира Дубоссарского и Александра Виноградова, Павла Пепперштейна, Авдея Тер-Оганьяна и других звезд российского контемпорари.
Эта же ретроспектива, составленная на основе коллекции Питсбургского музея (самого обширного собрания работ Уорхола) попала в Украину даже раньше, чем в Россию. В 2000-м ее показывали в киевском Центре Сороса, и для многих агентов арт-сферы она стала первой возможностью увидеть воочию работы легендарного поп-артиста. В ретроспективе были представлены все работы, ставшие иконами ХХ века: суп Campbell, автопортреты, разнообразные серии шелкографии и т.д. Кроме них, на выставке были также и его ранние произведения, относящиеся к периоду, когда художник еще работал в сфере дизайна и иллюстрации. Это был неизвестный Уорхол, который производил даже большее впечатление, чем его хиты. Безусловно, выставка стала важным событием в культурной жизни Киева, однако того размаха, который был в Москве (там ретроспектива превратилась в целую «неделю Уорхола», с сопутствующими образовательными и исследовательскими проектами), у нас она не получила и осталась локальным событием.
Оксана Баршинова, историк искусства, заведующая отделом искусства ХХ-ХХІ вв. НХМУ
«Я не располагаю точными фактами, но, думаю, информация об Уорхоле циркулировала так же, как и о других западных художниках. Журналы, книги, репродукции. Например, уже в конце 1960-х в Москве была издана книга «Модернизм. Анализ и критика основных направлений», которая потом выдержала еще несколько переизданий. Несмотря на тенденциозность, эта книга долгое время была основным легальным источником знаний о западных течениях. А в Западной Украине, во Львове, Ужгороде информация об Уорхоле, очевидно, распространялась благодаря польско- и венгерскоязычным журналам, книгам и радиопередачам.
Я узнала об Уорхоле именно из книги «Модернизм», во второй половине 1980-х. Больше всего запомнилась серия с супом Campbell – мне стало ясно, что это качественно новый подход к изображению предмета. Помню, что контекст – общество потребления, тиражность и т.д. – я плохо тогда осознавала; действовала именно выразительность образа. А работы его впервые увидела, наверное, в ЦСИ Сороса.
До второй половины 1980-х поп-арт себя в Украине не проявлял, потому что не было условий – не было общества потребления. Российских художников интересовало общество идеологии, для разговора о котором они задействовали язык поп-арта, а украинских – нет. Но вот к «новой волне» он имел как раз прямое отношение: «новая волна» – феномен постмодернистский, и язык поп-арта, наряду с другими языками искусства, она вполне использовала. Поп-арт заметен в работах многих художников «новой волны» – ранних Савадова-Сенченко, позднего Гнилицкого, Соломко и др. На творчество именно Уорхола опирались многие художники – в частности, довольно известный живописец Александр Матвиенко. В Ужгороде с середины 1990-х существовало объединение «Поптранс». Видимо, сказалось пребывание Закарпатья в составе Чехословакии в 1920 – 1930-х гг., и восприятие Уорхола как «земляка». Некоторые представители «Поптранса» – Роберт Саллер, Вадим Харабарук, до сих пор используют язык поп-арта в своем творчестве».
Александр Соловьев, искусствовед, куратор проектов современного искусства в Мистецьком Арсенале
«Когда я учил историю искусств, мы дошли до времен Пикассо – до поп-арта, конечно, не дошли. Но сказать, что это явление было неизвестно – тоже нельзя. У нас были страшные книги: «Модернизм. Анализ и критика» и другие – мы их читали, брали фактаж, а критическую советскую интерпретацию пропускали.
Первое, с чем стал ассоциироваться Уорхолл – это суп Campbell и порошок Brillo – из иллюстраций. А физически впервые его работы я увидел в 1992-м, когда состоялась большая резиденция молодых художников в Мюнхене – искусствоведческая группа там тоже работала. По-моему, это был портрет молодого Ленина. Потом было узнавание второй ипостаси Уорхола – через движущийся образ. В 1993-м в Киеве заработал Центр Сороса; тогда у него еще не было галереи, но Марта Кузьма уже проводила образовательные программы – она привезла сюда Вуди Васюлку, крупного теоретика и практика дигитального искусства, который показывал нам разный видео-арт, в том числе и Уорхола. Позже, в 1996-м, я ездил в командировку в Лион на Биеннале, посвященную столетию кинематографа – и там можно было посмотреть его видеоработы «Сон», «Эмпайр».
Если брать историю искусства, поп-арт – это развитие дадаистского, дюшановского направления: культ реди-мейда, коллажность, абсурдность, бриколажное сочетание несочетаемого, десакрализация в плане высокого-низкого, сознательная апелляция к массовой культуре. Украинская «новая волна» ориентировалась на другие приоритеты: изначально художественная ментальность была в русле живописи, а потом это закончилось и наступило время инсталляций. Но было какое-то пограничье: инсталляция у нас сошла со стен, с объектных вкраплений в картины, и через коллаж вышла в пространство. Этот переходный период использует реди-мейд, и отсюда идет увлечение поп-артом.
В «новой волне» можно выделить группу «Волевая грань национального постэклектизма», куда входили Тистол, Реунов, Скугарева, Харченко, Быстрова – они работали с национальными стереотипами и эклектически смешивали исторические и современные поп-символы. «Воссоединение», «Проект украинских денег» Тистола – все это язык поп-арта.
В начале 2000-х Тистол с Маценко сделали дуэт «Нацпром», потом был проект Тистола «Национальная География» - по эстетике, по духу это тоже поп-артовский язык. Позже Тистол стал украинизировать пальму (проект «ЮБК»), используя прием Уорхола – огромные серии из тысяч пальм, которые он до сих пор множит. А Маценко работает над своим проектами «Неофольк» и «Геральдика» – использует узоры гуцульского ковра, мистифицированные гербы, постсоветскую и национальную символику – это тоже поп-артовский ход.
В Ужгороде в середине 90-х было целое движение, которое называлось «Поптранс». В нее входили старший Павел Ковач (отец Паши Ковача из Открытой группы), Роберт Саллер, Вадим Харабарук – их довольно часто выставляла «Karas Gallery». Это была живопись, использующая приемы шелкографии, трафарета, которые культивировал Уорхол. В Киеве тогда преобладала другая линия – но тот же Голосий, с его классической работой «24 сюжета и их кенгуру» – это парафраз, пародия на серии Уорхола с долларом, Монро, Че Геварой и т.д. У Гнилицкого чуть позже – в начале 2000-х – была большая серия «B-painting», которая выставлялась в галерее «L-Art» – он использовал прием «пин-ап», а вместо кока-колы использовал, к примеру, сгущенное молоко – чем не суп Campbell? Опосредованно поп-артовская стилистика используется у Мамсикова: например «Беломор» из серии «Карманная живопись» - это фантазия на тему советской промграфики, как и «Казбек» у Тистола.
Еще во Львове был художник Евгений Равский – он работал между гиперреализмом и поп-артом, и одно время любил изображать разные эффектные машины.
Можно вспомнить Игоря Гусева и его серию «Космонавты» – это чисто поп-артовский ход, пантеон поп-героев, одетых в космические скафандры. А после Оранжевой революции он сделал серию «Юля», используя прием Уорхола, только вместо Монро у него была Тимошенко – разного цвета, с разной помадой.
Вини Реунов вернулся из Лондона и делает серию «Супер Обложка» - опять таки, чисто поп-артовский ход. Отдельно стоит упомянуть дуэт Савадова-Сенченко – например, их серию «Потерянный рай».
Из молодых украинских художников можно вспомнить группу Soska, их проект «Бартер» 2008-го года, когда они выехали в село и меняли там репродукции Уорхола, Лихтенштейна, Шерман на картошку и другие продукты. Здесь поп-арт используется просто на уровне цитаты. Харьковский художник Сергей Якименко выбирает язык комиксов, с заимствованиями из Лихтенштейна. Маша Шубина – вот еще один пример использования языка поп-арта».
Александр Ройтбурд, художник
«В Украине было известно творчество Уорхола практически с того момента, когда началось творчество Уорхола, ну, может чуть позже. В Советском союзе постоянно выходили удивительные книжки: «Кризис безобразия», «Искусство обреченного мира», и другие - не менее удивительные, которые были у меня, например, с детства. В них было все хорошее искусство – от импрессионизма до поп-арта. Там писалось о том, какое это плохое, вредное искусство, но при этом были довольно качественные картинки и цитаты мастеров. Картинки были цветные: печать тогда была не очень, но можно было понять, в какие цвета раскрашена Мэрилин Монро. И Уорхол, и Поллок, и Раушенберг, и Вессельман – все узнавалось именно из этих книг. Была еще огромная книга «Модернизм», фактически научное исследование - хотя и с ритуальным поругиванием, на которое никто не обращал внимания.
Оригиналы Уорхола впервые я увидел в 1990-м году, когда побывал в Америке. Но до этого вышла первая не-ругательная публикация про Уорхола в украинской прессе. Это был 1988-й год, перестройка, журнал «Образотворче мистецтво», статья называлась «Художник – українець з Америки, Андрій Варгола». Две трети статьи посвящались тому, какая его мама была мастерица, как она вышивала иконы. И была репродукция вышитой ею Тайной Вечери на полстраницы. Потом говорилось о том, что она воспитала сына, который стал очень известным в Америке художником - и в конце была иллюстрация размером со спичечный коробок с одной из литографий Уорхола, которая была подписана «Андрій Варгола. Метелик». Так украинский зритель познакомился с творчеством Уорхола уже без критики.
Я не считаю, что Украина была оккупированной территорией, но здесь не было центра производства имперских смыслов. И Украина так или иначе от такого продуцирования имперского дискурса была дистанциирована. Тут вырабатывался локальный дискурс, который как товар на международном художественном рынке был гораздо менее интересен. Поэтому то, что превратил в товар соц-арт, здесь воспринималось как нечто внешнее и не было объектом для рефлексии. Мы все в этом говне варились, но завод по производству говна находился не у нас дома – его сюда поставляли в плановом порядке. Вот это вам развитой социализм. Все эти идеологические мэмы продуцировались в Москве, а в Киеве они потреблялись.
Элементы поп-арта были в «новой волне». Прежде всего, они представлены в группе «Волевая грань национального постэклектизма», куда входили Тистол, Реунов, Быстрова, Скугарева и другие художники. И если вы посмотрите на то, что сегодня делает группа «Нацпром» - это Тистол, Маценко - то вы увидите, что поп-арт никуда особенно далеко не уходил. Это не единичный пример, но самый яркий. Еще элементы поп-арта можно найти и у Савадова, и у Сенченко – зайдите в Щербенко Арт-Центр, где сейчас его выставка, и вы увидите, какое влияние поп-арта было и есть на украинское искусство.
В моих работах поп-арта нет, моя органика основана на XIX веке, я люблю ту Одессу, которая была во времена моего детства – а это был город XIX века, - и я считаю музей своей настоящей родиной. Есть вещи, которые любишь делать, и есть вещи, на которые любишь смотреть. На поп-арт я люблю смотреть, а делать я люблю немножко другое».
***
Вместо послесловия, LB.ua предлагает читателям несколько цитат из советских книг, которые знакомили с поп-артом аудиторию за железным занавесом.
М. Лифшиц, Л. Рейнгардт.
«Кризис безобразия. От кубизма к поп-арт», Москва, «Искусство», 1968
«Неискушенный человек, воскресный посетитель Третьяковской галереи находится в затруднении. Откуда эти фантазии типа абстрактной живописи или "поп-арт"? Зачем о них так много пишут в газетах не только за рубежом, но и у нас? И почему масштабы этих явлений таковы, что сам римский папа и главы больших государств время от времени высказываются о них? Было бы, конечно, ошибкой думать, что явления общественной патологии, более или менее широко известные под именем модернизма, подстроены торговцами и богатыми собирателями. Это не так. Модернизм имеет свои корни в самом развитии человеческого сознания. Как деловые, так и политические интересы имущего класса находят в определенном состоянии умов широкое поле для своих манипуляций, но в основе лежит нечто более существенное - болезнь духа, отражающая глубокие противоречия исторической жизни народов в период упадка прежней цивилизации и перехода к новым, еще неизведанным формам общественного устройства.»
«Микеланджело, подражавший природе в своих творениях, создал их в поте лица. Энди Уорхол только купил готовую консервную банку. Самое большое произведение "поп-арт", сказал недавно этот вполне современный мастер, есть наша планета Земля. Сказано зло. Однако Земля уже существует и ее незачем создавать. Достаточно выделить этот забавный предмет из "обычного контекста" или взглянуть на него с высоты отрешенной "духовной позиции". В этом условном преображении она получит второй смысл и станет уже искусством. Итак, высшая тайна искусства состоит в том, чтобы вести простую жизнь обывателя, подавляя собственное возмущение против нее при помощи особой техники сверхсознания.»
«Модернизм. Анализ и критика основных направлений», Москва, «Искусство», 1969
«Помимо якобы протеста против абстрактного искусство сторонники поп-арта усматривают в нем протест более широкого социального плана – против американского образа жизни, разъеденного концепцией полезности, бизнеса. Эстетизируя все бесполезное, уродливое, обветшалое, пописты как будто ломают установившуюся традицию, и хотя за этой точкой зрения скрываются верные идеи о критическом отношении к прозаизму, бездушности, машинизации жизни в США, все же воспринимать протест попистов всерьез не приходится. Слишком никчемно и бессмысленно их эстетическое кредо, чтобы видеть в них настоящих критиков американского образа жизни, представителей прогресса в искусстве. Наоборот, они, скорее, утверждают буржуазную действительность со всем ее убожеством, мещанской ветошью и отбросами, утверждают бесстрастно-равнодушно, цинично, грубо, почти всегда отстраняясь от сложностей, социальных противоречий и конфликтов современности. Что касается отношения к поп-арту действительно прогрессивных деятелей культуры, то можно привести слова А.Сикейроса, который считает поп-арт «трагедией для искусства».
Выставка Кристофера Макоса и дискуссионная программа об Энди Уорхоле в фонде "Изоляция" (Киев, ул. Набережно-Луговая, 8) продлится до 28 сентября.