Если вы хотите все в искусстве объяснять дословно, то вы упретесь в стенку, в тупик, перестанете понимать, что происходит. Это же не математика.
Это фильм о разнообразии однообразия и об однообразии разнообразия. Это и в людях, и в вещах, и в поступках, и в природе, и во всем есть.
Я давно хотела снять что-нибудь эдакое. Мне надоели эти стереотипные сюжетные представления: Паша любит Машу, Маша любит Сашу, Саша смотрит в пространство, а в конце фильма все пристроены, устроены. Если кто-то остался без пристроенности, того значит под автомобиль, со скалы, или пристрелят ненароком. Как-то без конца и без страсти. И, знаете, я ничего против не имею, ведь это замечательно делается. Людям нравится и мне нравится, но хочется чего-то другого.
Главный герой этого фильма – это монтаж и драматургия. Что, собственно, одно и то же. Драматургия – это монтаж слов. Монтаж – это драматургия кадров.
В какой-то момент я думала, как же его назвать. Были разные названия и я придумала такое: «Дамское рукоделие в духе Казимира Малевича». У него же есть «Черный квадрат» — это где-то близко валяется ко всем этим моим мыслям. Если бы это было начало карьеры Малевича – он просто бы пришел и нарисовал «Черный Квадрат» – его бы растоптали. Но он был человек достаточно знакомый публике, и я тоже сочла, что достаточно знакома публике, могу позволить себе какие-то выкрутасы, какие-то игры вокруг этого.
Я старалась быть как можно тише. Вы знаете, их очень легко спугнуть. Актеры – они же нежные такие и плюс они все-таки хотят угодить режиссеру. Ты им что-то только скажешь, они уже все свое загонят внутрь, заглушат и будут делать как велено. А я этого не хотела.
Я отношусь терпимо ко всем хорошим актерам. Рената Литвинова на первых порах нашей совместной деятельности говорила: «Как это не знать текст?! Текст нужно знать!». Потом сама не знала очень часто. Ничего, никто ей не напомнил «как это не знать текст».
У Жени Голубенко есть такой цикл коллажей, который называется «Смерть содержания». А собственно это что? Это рамки в рамках. То есть когда форма, ведь рамка это заключительная форма картины, становится содержанием. И это меня так поразило, так увлекало, что я об этом много думала и параллельно связывала с мыслями об этой истории, чтобы как-то переменить способ соотношения содержания и формы. Здесь, мне кажется, это получилось.
Журналисты сами должны писать и думать. А не я должна снять фильм, а потом про этот фильм еще и написать статью.
Мне очень понравилось, как один критик написал, что этот фильм как танец.
Записал слова Киры Георгиевны на пресс-конференции картины, которая проходила на 4-м Одесском МКФ, Кирилл Караченцев (Школа кинокритиков ОМКФ)