Насколько ограничится выбор читателей, если на рынке не будет книг из России?
Надо понимать, что в украинском книжном магазине – в среднем, примерно 12 тыс. наименований, из которых 4 тысячи – книги, изданные в Украине, остальные – из других стран, которые, конечно же, сразу не распродадутся. Их хватит на полтора года. Поэтому говорить, что после введения эмбарго на ввоз книг из России рынок обеднеет, не приходится.
Я допускаю, что очень взыскательный читатель, который покупает новинки на Петровке, может быть, теперь будет покупать их “из-под полы”. Но обычного читателя, который ходит в книжные магазины, отсекли от книжных новинок из России полтора года назад. В наших книжных магазинах, в основном, старье лежит. Но почему-то все об этом молчат.
Как так?
За последние полтора года поток книг из России практически упал в ноль. Как минимум, по трем разным причинам.
Первая: неплатежеспособность украинской книжной торговли. Российские поставщики не привозят книги тем, кто не рассчитался за прошлый год. Вторая причина: корпоративный конфликт вокруг крупнейшей сети “Читай-город”, который приводит к тому, что предыдущие хозяева – Эксмо-АСТ – не поставляют свои книги в магазины. В магазинах “Читай-города” практически нет новых поступлений из России, за исключением издательской группы “Азбука-Аттикус”.
Третья причина – украинский рынок уже давно не является интересным для российского поставщика. Я достаточно тесно общаюсь с российскими издателями и знаю их точку зрения: для кого-то украинский рынок – это три десятых процента объема продаж, для кого-то – один процент, для больших издательств – это два процента. В то время, как пять лет назад украинский рынок составлял 14%.
Что изменилось за пять лет? Платежеспособность упала?
И это тоже, но не в первую очередь. В первую очередь, это связано с отношением нашего государства к книжной отрасли. Книжная продукция – это ведь не только магазины, это еще и библиотеки. А если библиотекам не давать деньги, то вся система перестает нормально работать.
Во-вторых, у нас отсутствует инфраструктура торговли – сеть книжных магазинов разрушена. Покупатель не знает о новинке и, соответственно, не покупает ее, потому что он не в состоянии ее найти. Кто-то – взыскательный читатель – найдет, где купить. Он-то и сокрушается по поводу эмбарго на российские книги: мол, не привезут новое издание Стоппарда. А его и так уже не привезли.
А зачем тогда дополнительная регуляция сверху, если книги не привозят?
Потому что из этой ситуации введения эмбарго можно построить реально работающий книжный бизнес в Украине. Мы должны сказать власти: вы запрещаете ввоз книг из России, но за это вы должны сделать то, что ваши предшественники должны были сделать 25 лет назад для развития книжного рынка.
В чем отличие нашей ситуации от ситуации в России? В России до сих пор работают книжные магазины, существовавшие в советское время. А у нас все магазины в центре города были разворованы.
Второе звено – библиотеки. Россия даже в самые плохие годы выделяла порядка 100-150 млн долларов на финансирование закупок книг для библиотек. Благодаря этому в 90-е годы отрасль не только не упала, а развилась. И даже в кризисном 99-м году закупки книг для библиотек не снизились, а выросли.
Украинское книгоиздание, фактически, рухнуло в 99-м году – до этого оно было вполне конкурентоспособно с российским.
Под моим постом в фейсбуке об эмбарго есть системный комментарий Юрия Винничука о том, что в Канаду и США не ввозятся книги из Великобритании. Это правда: США и Канада – это одна правовая зона, Великобритания – совершенно другая. Один язык, но два разных рынка.
Но для того, чтобы запретить ввоз книг из Великобритании, нужно сначала создать рынок дома, разве нет?
Книги не запрещены, отмечу. Страны просто договорились между собой, чтобы не мешать друг другу развиваться. Югославские республики разделились на разные зоны, два Китая фактически разделены, таких правовых зон масса. Испанских стран 17 штук – какие-то из них точечно ввозят книги из Испании, но, скажем, Аргентина имеет свой рынок и ей не нужна Испания.
Но Украина не будет договариваться с Россией – это же очевидно.
Не будет, действие тут возможно только одностороннее. Если мы не хотим договариваться, мы можем стать отдельной зоной копирайта. Тогда те, кто захочет здесь продавать книги на русском языке, должен будет зарегистрировать здесь предприятие и выпускать книги как украинский производитель.
Когда был Советский Союз, он контролировал русский язык в сфере авторских прав, сейчас его контролирует Россия. И мирно она его не отдаст. То есть, если в Украине кто-то захочет издать на русском языке переводную литературу, ему нужно будет покупать права не у оригинального правообладателя, а у России, потому что она владеет этой языковой территорией.
Если зоны копирайта разделить, российские книги просто не смогут тут продаваться – вопрос с их ввозом решится автоматически.
Поэтому в Украине должна быть принята новая редакция закона об авторском праве, доведенная до европейских стандартов.
Украинская книжная торговля и сознание читателей в принципе настроены на книги, привозимые из России – без резких движений этого не изменить.
А что будет, если власть внедрит эмбарго на российские книги, а действий в плюс не сделает - не запустит программу по популяризации чтения, не реформирует библиотеки и так далее? Учитывая культурную политику последнего года, это более чем вероятно.
Риск этого, безусловно, есть. Но это уже от вас, как от журналистов, зависит, куда направить общественное мнение. Его можно направить в русло “они все равно ничего не делают – пусть сделают хоть что-то”, а можно в русло “давайте объединимся и заставим их реформировать книжную отрасль”.
Есть общественное мнение, а есть солидарность на рынке. Кинематографисты, например, объединились и написали законопроекты по реформированию своей отрасли. А книгоиздатели?
Ну, кстати, киношные законы еще даже в первом чтении не приняли, а книжный законопроект (проект Николая Княжицкого, в котором, среди прочего, говорится о создании Института книги, который будет популяризировать книги – прим.ред.) приняли.
На самом деле, в отличие от кино, украинский книжный рынок находится в деградированном состоянии. Людей, которые в состоянии за себя бороться, на этом рынке не осталось. Остались только те, кто завязан или на госзаказ, или на какой-то узкий сегмент – они себя в нем чувствуют уютно и их не интересуют правила на глобальном рынке.
То есть, солидарности от издателей не ждать?
Есть Александр Афонин, председатель ассоциации книгоиздателей, но, к сожалению, он в вакууме.
Что это значит?
Это значит, что когда он что-то инициирует, ему говорят “спасибо”. А если он не проявляет инициативу, то кроме него, некому.
Но есть же какая-то программа развития книгоиздания, о которой вы договорились между собой?
Перечень того, что книгоиздателям нужно от государства, существует – мы подавали дорожную карту и в Госкомтелерадио, и на Кабмин, и много раз, и ничего. Сейчас инициатива Семерака дает нам возможность требовать от власти реформ. Эта опция принципиально меняет ситуацию. Одно дело – регулировать рынок, на котором тебе принадлежит маленький кусочек, а другое – через полтора года, когда оставшиеся российские книги вымоются с рынка, оказаться в условиях, когда можно будет делать все, что угодно, и делать это успешно.
Почему именно Семерак выступил с инициативой распространить эмбарго на книги из России?
Лучше задать ему этот вопрос. Но я скажу, что Остап Семерак находится среди тех немногих депутатов, кто интересуется темой книгоиздания. Я с ним часто разговариваю. Кроме него, активные Юрий Луценко, Николай Княжицкий, Ирина Подоляк и Мария Матиос. Боюсь, что это все.
Что нужно от государства для развития рынка?
Нужно цивилизованное отношение к библиотекам. Маленькая Хорватия закупает 500 книг одного наименования для библиотек. Маленькая Норвегия делает то же самое. У них есть лишние деньги, думаете? Хорватия начала развивать библиотеки сразу после окончания войны, в 1994 году. У них была такая же ситуация, как у нас - почти разрушенная книжная торговля, отсутствие книгоиздания, потому что книги везлись из Сербии. Они с нуля создавали отрасль, и к 1998 году имели работающую книжную торговлю.
Нужно всего лишь одно решение: издаваемые книги должны попадать в библиотеки. Все остальное сделал рынок.
А украинец ходит в библиотеки? Предположим, книги будут туда попадать, но увидит ли их там читатель?
Если в библиотеках не будет книг, туда не будет никто ходить.
Если книги там появятся, читатель тоже туда не пойдет, потому что у него пропала такая привычка.
А вы думаете, у хорватов была привычка? Появилась. Поймите: для того, чтобы государство добилось результата, должна быть простейшая дорожная карта, состоящая из нескольких пунктов. Первый – не мешай рынку. Второй – дай деньги библиотекам. Причем дай их не чиновнику минкультуры, а самой библиотеке, которая находится в самом низу, и которая сама купит книги, нужные ее читателю. У нас есть система изучения невыполненного спроса библиотеками – каждые четыре года исследование проводит Парламентская библиотека. Это вполне адекватная и объективная информация.
И третье – дайте деньги на программу пропаганды чтения. Такая программа существует во всех европейских странах. В чем она заключается? А) О книгах говорят по телевидению; б) писатели ездят по стране и встречаются с читателями; в) организовываются мероприятия для детей – детей приучают к постоянному чтению. Встречаться с писателями читатели придут в библиотеку, об этом им расскажут по телевидению.
Если выполнить эти три пункта, к 2020 году вы будете иметь нормальный книжный рынок, широкий ассортимент книг, писателей, которые будут зарабатывать своим трудом, а не написанием колонок в СМИ. Все будет нормально.
Давайте немного поговорим о нынешней ситуации. Как ваше издательство закончило 2015 год?
У нас было очень плохое первое полугодие, как и у всего рынка. Это, в первую очередь, связано с тем, что книжная отрасль очень чувствительна к скачкам курса. Себестоимость книги прямо пропорциональна курсу, а продажная цена очень не эластична. У нас в первом полугодии упал выпуск процентов на 70 – не хватало денег от предыдущих проданных книг на печать новых. Второе полугодие было успешным и по выпущенным экземплярам мы вышли где-то на уровень 30%-го падения по отношению к прошлому году. По проданным экземплярам мы имеем 30%-й рост. По продажам мы растем. Это позволяет уже сейчас идти по производству по уровню 2013 года. То есть, все хорошо.
При этом на рынке падение объемов печати примерно такое же, как у нас – 45%.
Но падение может быть и хуже, потому что в Украине не произошла реформа рынка учебников. В этом году издательства напечатали половину от нужного количества учебников. В 2015 году недопечатали учебники для 4-х и 7-х классов, а в 2016-м такая же проблема ждет 8-й класс, потому что у них изменилась программа. А в бюджете нет денег.
К счастью, в бюджете нашлись деньги на пополнение фондов библиотек – 42 миллиона гривен. Вы считаете, этого достаточно?
Если посчитать по минимальным европейским нормам, сумма на пополнение фондов должна составлять 800 млн. Но в 2014 на библиотеки выделили 0, а в 2015 - 9 млн, которые Кириленко, надо отдать ему должное, постягивал из других статей под давлением издателей. 9 млн – это мало, но эта сумма хотя бы позволила крупным библиотекам получить новые книги. Я думаю, что в следующем году мы будем бороться за 150. Основными нашими лоббистами были, к слову, Николай Княжицкий и Юрий Луценко.
Не входит ли это в противоречие с децентрализацией?
Не входит, потому что деньги очень маленькие. И передача книг сверху вниз не противоречит бюджетному кодексу. Но вопрос вы подняли правильный – государство должно разработать норматив финансирования библиотек на закупку новых книг. С моей точки зрения, и это соответствует европейской практике, нужно делить: 0,1 книга на душу населения финансируется центральным бюджетом, 0,1 – областным и 0,1 – бюджетом громады. И нужно следить, чтобы громада выполняла это условие. Тогда при софинансировании из трех бюджетов, мы выйдем на цифру 0,3 книги на душу населения (пусть и в четыре раза меньшую, чем в Германии). Это позволит за 10 лет обновить треть фонда библиотек.
В фондах библиотек сейчас – 80% книг, которые лежат там с советского времени и, в основном, не используются. То, что интересовало читателей, за 20 лет изношено и списано. Таким образом, классика вся ушла, и когда в сельскую библиотеку приходит школьник, оказывается, что вся программа по литературе уже давно зачитана его старшими братьями до дыр.