«Реквием»… Моцарт… Гений! Больше, чем классик! Сам великий П.И. Чайковский трепетал:
"По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки. Никто не заставлял меня плакать, трепетать от восторга, от сознания близости своей к чему-то, что мы называем идеал, как он".
Ничего не имею против. Тем более что практически все музыканты и музыковеды готовы под этим подписаться. Полностью были согласны со служителями муз и вовремя собравшиеся на концерт зрители - все места просторного и высоченного зала бывшего Николаевского костёла оказались заполнены. Приятная и радостная картина!
И надо же такому случиться, что рядом со мной оказался полненький молодой человек в мешковатом костюме и в толстых очках. «Ботаник!», - иронично подумал я. И не ошибся, буквально через секунду, ещё до того, как дирижёр успел взмахнуть палочкой, молодой человек благоговейно открыл лежавший у него на коленях небольшой толстый томик. «Неужто партитуру притащил?», - не поверил я. А зря не поверил, это, действительно, была партитура «Реквиема»!.. Но мало того, что всё время, пока звучала музыка, все 50 минут, почти в полной темноте, он ловко переворачивал страницу за страницей, так ещё и, представьте себе, изящно при этом дирижировал кистью правой руки! Каково!..
Выглядело это довольно комично, но мне, к сожалению, страшно мешало. Я постоянно видел боковым зрением эти его элегантные и отточенные движения, слышал его вдохновенное сопение - и никак не мог сосредоточиться на музыке. Но мой сосед получал такое неописуемое удовольствие от всего происходящего на сцене и своего, как бы это сказать, непосредственного участия в великом «моцартовском» деле, что я решил его не беспокоить. Пускай себе! Пусть человек насладится. А я, чтобы не накапливать ненужное раздражение, решил на время отвлечься от хорошо знакомого мне «Реквиема» и просто понаблюдать за публикой.
Скажу честно, давно я не видел такого благоговения! За всё время исполнения ни один из почти семисот человек в зале не шелохнулся, не двинул головой, не зашелестел бумажкой, не закашлялся и не наклонился к соседу. Нигде глухо не звонил мобильник, не разговаривали дети и в паузах между музыкальными частями никто поспешно не аплодировал. Удивительно!..
Ах, Моцарт, Моцарт! Не зря же Леонард Бернстайн, автор знаменитой «Вестсайдской истории», писал о нём уже в ХХ веке:
"Моцарт существует и будет существовать вечно; божественный Моцарт - не имя, но снизошедший с небес дух, который появился в этот мир, провел в нём тридцать с чем-то лет и потом покинул его обновленным, обогащенным и осчастливленным своим появлением".
Так и «Реквием», который повсеместно считается одной из вершин творчества Вольфганга Амадея, уже два столетия будоражит умы и сердца не только его верных поклонников по всему миру, но и миллионы обычных людей, совершенно равнодушных к подобной музыке.
Хотя, по правде говоря, знают они его, в основном, из уже бесчисленного количества раз пересказанной «специалистами» загадочной истории явления этого самого «Реквиема» Моцарту. Делая страшные глаза, они вдохновенно уверяют нас, что в один из дождливых тёмных вечеров, когда сверкала молния и гремел гром, чёрный-пречёрный человек в маске явился к бледному, полуголодному композитору Моцарту в его бедной лачуге и принёс мешочек золотых гульденов... "Напиши заупокойный Реквием, - замогильным голосом сказал чёрный человек, - и эти гульдены - твои. Но взамен ты отдашь мне..." и т.д.
От долгого неподвижного сидения у меня начало ломить спину. Надо было подвигаться в неудобном кресле, но я постеснялся. Я ждал «Lacrymosa» и продолжал понемногу размышлять о «Реквиеме».
Ладно, - думал я, прислушиваясь к «Recordare», - Пушкин, Форман или Радзинский, люди творческие, впечатлительные, они, по обыкновению, всё красиво про всё переврали. Но остальные-то зачем?.. Не потому ли, что истина, как всегда, выглядит гораздо более прозаично? «Реквием», если кто подзабыл, Моцарту заказал местный граф фон Вальзегг-Штуппах для ежегодного исполнения в память о своей недавно скончавшейся горячо любимой супруге. И это не секрет.
А что касается таинственности или чёрного человека, то и тут всё просто. Граф, как и многие в его время, был музыкантом-любителем и, как позже открылось, неоднократно выдавал заказанные у разных композиторов сочинения за свои собственные, а точнее — покупал на них авторство. Это же он предложил и Моцарту. И Моцарт, за хороший гонорар, разумеется, на эти условия согласился. Вот и вся тайна. Поэтому при первом исполнении «Реквиема» графом в декабре 1793 года (уже после смерти Моцарта в 1791-м), на партитуре было указано, как и договаривались, только одно имя: «Реквием сочинения графа фон Вальзегга». Между прочим, на слушателей это «сочинение графа» особого впечатления тогда не произвело. Умаляет ли эта житейская правда светлый образ легендарного композитора? Для меня - нет!..
Оркестр и хор красиво перешли к «Domine jest». Я покосился на соседа, он изредка отрывался от полутёмных нот, то и дело вскидывал голову, блестел очками и чему-то просветлённо улыбался. Публика вокруг меня тоже благоговейно внимала Моцарту.
Интересно, а вот мы так же восторгались бы сейчас этой музыкой, если бы «автором» её по-прежнему считали графа фон Вальзегга? Признаюсь, что не уверен. А если бы узнали, что этот бессмертный «Реквием» сочиняли несколько лиц, как бы мы после этого к нему отнеслись? Если бы нам честно рассказали, что после смерти Моцарта, который начал было над ним работать, но потом занялся другими делами и так и не успел завершить, а его пронырливая супруга Констанца опасаясь, что после смерти мужа заказчик произведения не только не заплатит весь гонорар, но и потребует обратно задаток, секретно обратилась за помощью к ученику мужа, и, как говорят, своему любовнику, Зюсмайру, и тот начал срочно дописывать начатый учителем «Реквием»? А если вдруг ещё и выяснится, что к работе подключился не он один - вы будете по-прежнему млеть от счастья при звуках этой заупокойной мессы?..
Ладно, не расстраивайтесь, не всё так печально. Успокою вас и скажу, что во многих достойных головах парадоксальным образом спокойно уживается твёрдое убеждение, что «Реквием» Моцарта сочинил один лишь Моцарт, и столь же твёрдое знание, что, по меньшей мере, почти половина этого бессмертного произведения написана другими людьми, И ничего, они спокойно продолжают наслаждаться этой прекрасной музыкой.
Тем временем отзвучал заключительный «Lux aeterna» (вечный свет). Мой сосед, всё также просветлённо улыбаясь, посмотрел на меня и захлопнул партитуру. Я вежливо и солидарно улыбнулся в ответ. Раздались аплодисменты. Все встали и долго аплодировали.
Нааплодировавшись вместе со всеми, выбираюсь с толпой на улицу и пытаюсь в полутьме разобрать напечатанный на афише текст музыкального критика:
«Вслушаемся же в музыку «Реквиема», такую разную — величественную и трагическую, временами грустную, временами ускользающую и одновременно проникающую куда-то в глубину души, и спросим себя: а можем ли мы постичь всю её? Можем ли мы измерить, проанализировать, охарактеризовать то, что гораздо выше, больше и безбрежнее нас? Можем ли постичь гений Моцарта, её автора?».
А о других, как всегда, ни слова!.. К чему это я всё веду. Мне в своё время тоже было трудно поверить и смириться, что знаменитый «Реквием», возможно самое известное и популярное произведение Моцарта, особенно его часть «Lacrimosa» - плод коллективного труда! Страшно было об этом даже подумать!..
Но меня всегда учили, что «Реквием» - это Моцарт и только Моцарт. Образ ковался чёткий, простой и понятный, даже младенцу: Моцарт - гений! И рядом с ним не может стоять никто, поэтому рядом с ним и не должно быть никого. Я верил и радостно со всеми зубрил: что Сталин - герой, капитализм - загнивает, а коммунизм - победит. Что с Россией - хорошо, а без неё - плохо. Что «Партия наш рулевой» и что «Свободу не спинити ».
А потом, ох как же трудно было расставаться с подобными иллюзиями! Прощание шло годами, медленно, подчас сопровождалось ломкой, отчаяньем, нигилизмом. Но зато теперь я сам решаю, кого и за что буду любить. Или, в случае чего, ненавидеть. Сам и отвечаю за свой выбор. Потому что убедился: горькая правда, в конечном счёте, всегда полезнее сладкой лжи. А маленькое знание честнее большой веры. Поэтому, когда эксперты-музыковеды в своё время насчитали целую кучу авторов и вдохновителей моцартовского «Реквиема» - по крайней мере, одиннадцать человек - Моцарт от этого не стал для меня меньше, как и сам «Реквием», кстати, тоже.
Но большинство людей неохотно отказываются от навязанной веры. Для них «Реквием» - я сегодня взял его просто как пример - это по-прежнему только Моцарт и никто, кроме Моцарта. Мало того, они не дают даже прикоснуться не только к нему, но и к другим, назначенным нам любимыми, персонажам (список можете составить сами: политики, военачальники, святые… прошлые, нынешние…), этим священным коровам истории, празднично возвышающихся над унылыми рядами нас, ничтожных простых смертных! Мы не позволим усомниться в величии Великого! Не дадим переписывать историю!..
А почему они это делают? А потому что в своём большинстве мы и через 20 лет остались всё такими же пассивными и нелюбопытными, какими были раньше, привычно и комфортно существуя в знакомом мире простых ответов на сложные вопросы. Стереотип и клише вновь заменяют нам вопрос и сомнение, вместо маяков - всё те же слепые поводыри, вместо реальных людей - монументы, вместо свободы - святилища, вместо учителей - кумиры, а вместо жизни - сон…
И вот уже отличить настоящего, живого, пусть иногда не очень интересного и не всегда правого, но всё же истинного Иоганна Хризостома Вольфганга Теофила Моцарта от созданного за столетия предприимчивыми и циничными «имиджмейкерами» гламурного, картонного образа национального гения, не в состоянии уже даже профессионалы!
А уж простые смертные, тем более. Нам говорят - это гениально, а наш классик - гений - и мы тут же послушно повторяем, да, это гениально, а он - гениален, скажут, что мерзость - не вопрос, тут же с удовольствием согласимся и даже вскоре почувствуем в душе похвальное к нему отвращение. Иногда мы это делаем от слабоумия. Иногда по привычке. А иногда просто так, чтобы не быть заподозренными в идейной отсталости, ограниченности знаний или, что может закончиться гораздо хуже, недостатке государственного патриотизма.
Поэтому и продолжают «паровозы-тяжеловесы», вроде старательно «причёсанного» и освящённого Моцарта, или же любой нынешней мегасуперпупер популярной «звезды», усердно тянуть за собой многочисленные вагоны и вагончики, в которых уютно расположились весёлые и шустрые пассажиры - все, кто вольно или невольно старательно выжимает для себя из придуманных ими для нас топ-идолов максимум возможного. А мы, как наивные толстовские крестьяне, стоим на холодном, промозглом перроне и, открыв от почтения рты, лишь издали следим за проносящимися мимо нас сверкающими искусственными огнями. Ну и вдохновенно всё это слушаем, слушаем, слушаем, слушаем!..
Прости нас за это, Моцарт…