Подождите, это еще не все. Рассказываю. Я сидел на балконе. После фильма все уже собрались было расходиться, как вдруг на сцене неожиданно появился… Феллини!.. Сам, живой… Правда, правда!.. Никто не ожидал! Я тоже. В зале началась небольшая паника. Многие поднялись со своих мест и уже не садились. Переждав безумные овации, Маэстро обратился к коллегам с каким-то приветственным словом. Но уже буквально через несколько секунд в переполненном зале начались шум и все более отчетливое хихиканье. Представляете!..
Оказалось, что тембр голоса великого Мастера, высокий и смешной, настолько не соответствовал ожиданиям присутствующих, что те не смогли удержаться от громкого обсуждения и смеха. «Прекрасное должно быть величаво», – как говаривал другой классик. Но уже через короткое время все замолчали – масштаб личности божественного Федерико делал несущественными любые его физиологические и бытовые несоответствия.
"Итальянец всегда мечтает о чем-то крупном! – лукаво улыбался он. – Большинство итальянцев всегда голодные, они всегда хотели наесться, отсюда и мечта о крупной женщине. Крупная женщина, это как большое блюдо спагетти... А я настоящий итальянец!". Как это по-феллиниевски!.. Тем не менее, кстати, прожил полвека с крошечной и лучезарной Джульеттой Мазиной. Или вот это: «Знаете, куклы счастливы уже оттого, что они – куклы! Если, конечно, кукловод хороший. Я люблю всех своих актеров и актрис – медлительных, капризных, примадонн... Меня даже забавляют их выходки и слезы. Ведь они как дети! А на детей глупо сердиться».
Провожали живого Бога стоя и криками «Браво!».
Так вот, когда все закончилось и возбужденная публика, теснясь в узком проходе, поплыла на выход, я спустился с балкона. Иду. Как и многие вокруг, чему-то улыбаюсь. И вдруг вижу, буквально в двух метрах от себя, спину идущего впереди… Я обалдел! Феллини!.. Точно, Феллини! На расстоянии вытянутой руки!.. Лучший, наверное, кинорежиссер ХХ века. Ровня Пабло Пикассо и Францу Кафке. А рядом с ним, в толпе – крохотулечка Джульетта Мазина, его супруга. И я, начинающий режиссер, практически тоже рядом!.. Вот он, судьбоносный миг!.. Надо же что-то делать! Но что!..
И вот тогда, на полном автомате, я протягиваю руку, наваливаюсь на ближние спины, тяну между их голов ладонь, выставляю палец и прежде, чем гудящая толпа выносит Феллини из дверей, я успеваю прикоснуться пальцем к спине Маэстро!.. Зачем? А кто его знает. Но ведь целуют же иконы. В тот момент я готов был даже, как Никита Михалков, поцеловать ему руку.
Мне показалось, что прикосновение в толпе было едва ощутимым. Но Феллини, как ни странно, в ту же секунду обернулся и сразу почему-то посмотрел именно на меня!.. За этот короткий миг я успел только с перепугу глупо улыбнуться и кивнуть головой. Феллини автоматически сделал то же самое, и восторженная толпа киношников навсегда унесла его от меня. Так мы с ним и не подружились.
Ты помнишь это, Федерико? Меня помнишь?.. Видишь ли ты нас всех со своих хрустальных небес? Всех нас: Джельсомин и Дзампано, Кабирий и Марчелло, Титта и Градиск, Гвидо и Мадален. Весь этот человеческий цирк?..
А если нет, то это уже не имеет ровно никакого значения. Поверь мне.
"С днем рождения, дорогой наш Федерико! С днем рождения тебя, мой несостоявшийся друг!".