Фильмы Сулева Кеэдуса далеко не в первый раз принимают участие в конкурсной программе PÖFF, когда фестиваль ещё не был категории «А». Но за последние три года он стал первым эстонским фильмом, включённым в его главный конкурс — по словам директора «Тёмных ночей» Тийны Локк, до сих пор не находилось ни одной картины, достойной представлять Эстонию на престижном международном кинофоруме в Таллинне. А его предыдущие ленты «Письма к ангелу» и «Сомнамбула» и «Георгики» вошли в золотой фонд современного эстонского кино.
Поскольку Сулев известен ещё и как режиссёр документального кино, автор довольно нашумевшей в Эстонии ленты «Русские с вороньего острова» о живущих в Нарве россиянах, мы решили поговорить с ним не только о последнем его фильме, а и о его опыте в документалистике. А также о том, насколько вообще является востребованным на своей родине эстонское кино.
Сулев, новеллы из вашего нового фильма представляют различные временные пространства — это конец 19 века, период депортации эстонцев со своей родины после её оккупации Советским Союзом в середине 1940-х годов и уже наше время. Почему вы выбрали именно эти временные рамки?
Идея снять такой фильм пришла благодаря второй новелле. Её сюжет взят из жизни. Когда мне рассказали эту историю я подумал, что мне бы хотелось её снять. Но при этом мне не хотелось делать на тему депортации длинный фильм, поскольку подобных картин у нас уже снято немало. История могла вполне уложиться в одну короткую новеллу, поэтому я решил, что было бы хорошо к ней добавить ещё несколько.
Конечно, подобная форма в истории кино используется не впервые. Поэтому я решил снимать в роли всех главных героинь одну актрису и постарался сделать так, чтобы во всех новеллах присутствовали какие-то связи. Чтобы первая история помогла что-то добавить ко второй и к третьей. Только вот в «Тени» больше всего присутствовало фантазии. А во время работы над первой новеллой «Мужеубийца» я прочитал множество книг, которые детально описывали эту эпоху. Многие детали я взял из них.
Первая новелла фильма визуально очень напоминает «Андрея Рублёва» Андрея Тарковского и «Тени забытых предков» Сергея Параджанова. Не случайны ли эти параллели?
Я так сказать не могу. Хотя, конечно, не тайна, что для меня главным режиссёром является Тарковский. У меня такое чувство, что никто не смог и близко приблизиться к нему. А когда смотришь его фильмы во второй или в третий раз, постоянно открываешь в них что-то совсем новое. Наверное, в моём новом фильме и можно найти подобные аллюзии, хотя я их не планировал. Мне кажется, раньше в моих картинах их было больше.
Героини ваших первых двух новелл сталкиваются с обстоятельствами непреодолимой силы — насильное замужество, период депортации. И только в третьей новелле перед главной героиней стоит другая проблема — желание бежать от душевной пустоты и своего внутреннего одиночества. Можно ли это воспринимать как намёк на всю нашу современность?
Несомненно. Мне кажется, наше время особенно сложное для молодых людей, ведь далеко не каждый может найти для себя выход из подобных проблем. Мир сейчас совсем другой и нельзя сказать, что кому-то легче находить своё место в нём. Не только для женщин, а вообще для каждого.
Также для меня важно было показать прежде всего чувства моих героев. Мне кажется, это самый честный путь. Ведь очень важно то, что мы все чувствуем. Да, мы можем надеть на себя маску и казаться внешне более сильными, чем мы есть на самом деле. Но это не сделает нас сильными внутри самих себя. Люди на самом деле очень тонкие и слабые. И бывает, что чувства довольно легко можно сломать.
Когда вы снимали документальный фильм о жителях Нарвы, вы рассказывали, что было сложно найти с ними общий язык. Почему? Неужели настолько враждебно они относятся к эстонцам?
В большинстве своём — да. Многие из них эстонцев действительно не воспринимают. Ситуация в Нарве до сих пор остаётся очень сложная, поскольку жители города по-прежнему мечтают, чтобы вернулись обратно старые времена, им непросто смириться с изменившейся реальностью. И люди часто об этом говорили. Так, хотя я никогда не был в политике, многие жители Нарвы воспринимали наше обращение к ним как приглашение к политическому диалогу. Они всё сразу оценивали сквозь призму политики. Другая проблема — отсутствие доверия. А когда нет доверия, очень сложно снимать фильм. Ты можешь из кожи вон лезть, говорить о чём хочешь, но им всё это просто не интересно.
Я в Эстонии общался и с эстонцами, и местными россиянами, и у меня сложилось впечатление, что эти группы людей живут как бы автономно друг от друга.
Да, такие же ощущения есть и у меня. Хотя на самом деле у меня самого круг близких людей очень маленький. Но, наверное, ситуация всё равно меняется. Когда мы семь лет назад начинали снимать фильм в Нарве я понял, что не смогу сделать его таким, как мне хотелось изначально. Оказалось, что гораздо проще найти общий язык с местными алкоголиками, проститутками и бывшим криминалитетом. Они мне доверяли. С ними не было сложно, поскольку до сих пор на них никто не обращал внимания, никто не интересовался их жизнью. Наш интерес к ним был для них как подарок. Мы, разумеется, не стали использовать это, но такое доверие нам очень помогло в работе, поскольку позволило установить такой нужный нам контакт.
Когда вы работали над фильмом в Нарве, сталкивались ли вы с сепаратистскими настроениями местных жителей?
Такие моменты были, и очень сильные. Особенно когда началась война в Грузии — в августе 2008 года. Местные мужчины заявляли, что готовы идти воевать против Грузии. На месте все эти настроения ощущались очень сильно. Конечно, не последнюю роль в этом сыграла российская пропаганда, ведь местные жители долгое время смотрели исключительно российские телеканалы. В то же время они живут по соседству с Россией и видят реальную российскую жизнь «вблизи», предпочитая ей жизнь всё таки в Эстонии.
Эстонские россияне на кинофестивале «Тёмные ночи» в первую очередь традиционно интересуются российскими фильмами. А смотрят ли они эстонское кино? Есть ли среди вашей аудитории местная российская публика?
Думаю, что эстонские россияне очень мало смотрят фильмов [в кинотеатрах]. Но, наверное, то же самое я могу сказать и об эстонцах. Мои фильмы никогда не пользовались у публики массовым успехом. Для меня получить где-то 10 тысяч зрителей на свою картину это уже хороший результат. Но есть картины, которые в прокате смотрят и 100, и 200 тысяч зрителей. С другой стороны, все кто хочет увидеть картину «Мужеубийца/Невинная/Тень» смогут это сделать даже не зная эстонского языка. Прокат в Эстонии стартует через две недели и фильм будет демонстрироваться в русскими субтитрами.
Эстонских фильмов уже несколько лет не было в конкурсе PÖFF. Что для вас означает участие в этом кинофестивале?
Не могу сказать, что это ничего для меня не значит. Хорошо, что фильм смогут посмотреть разные зрители. Хотя в первую очередь мы снимали эту картину для местного зрителя, поскольку надеялись, что она сможет рассказать о нас самих очень многое — больше, чем для тех, кто не знаком с историей Эстонии и эстонского народа. Да я и не хотел делать какой-то общий для всех фильм.
Планируете ли вы и дальше снимать документальные фильмы?
Да. Только что закончил новый фильм - «Война».
О чём он, если не секрет?
Это история молодой эстонки, переехавшей жить в Австралию после того как её бывший муж покончил с собой. Он был военным, дважды воевал в Афганистане и когда вернулся домой, стало ясно, что они не смогут жить одной семьёй. Это современная история, которую я снимал и в Афганистане, и в Австралии. Что же касается игровых фильмов, то пока говорить о своих будущих планах ещё слишком рано.