Дмитрий Антонюк, Институт Горшенина: Сегодня наш круглый стол посвящен курсу гривны. Я вам представлю участников дискуссии. Это Сергей Яременко, экс-заместитель главы НБУ; Александр Савченко, ректор Международного института бизнеса, экс-заместитель главы НБУ; Виктор Суслов, министр экономики Украины в 1997-1998 гг.; Елена Демина, эксперт клуба реформ «Экономическая альтернатива»; Александр Крамаренко, главный редактор журнала «Деньги».
Для затравки мы обычно представляем результаты исследований, часто собственных. Коллеги с LB.ua опубликовали подробный анализ того, что происходило в финансовой и банковской сфере Украины последние два года. Как выяснилось, непосредственное отношение к этому анализу имеют эксперты клуба реформ «Экономическая альтернатива». Может, госпожа Демина чуть позже нам про это скажет. Чтобы начать разговор, в нескольких словах изложу выводы, которые содержит этот анализ.
Аналитики отмечают, что отечественная банковская система продолжает сокращаться. По официальной информации НБУ, за два года количество банков уменьшилось со 180 до 120, в том числе за 2015 год – на 43 учреждения. Украинская банковская система страдает от хронической недокапитализации, отмечают эксперты.
Помимо этого, в топ-5 провалов НБУ эксперты включили введение валютных ограничений. Речь идет о сокращении сроков для операций по экспорту и импорту товаров. Как свидетельствует мировой опыт, подобные административные меры могут вводиться в экстренных случаях, а срок их действия не должен превышать три месяца. В Украине эти ограничения уже больше года действуют. По мнению экспертов, во-первых, это привело к дальнейшей потере доверия у населения к банковской системе, оттоку депозитов, в том числе валютных, и, как результат, к увеличению убытков банковской системы; во-вторых, к формированию теневого рынка купли-продажи валюты, дальнейшей долларизации экономики.
В числе провалов НБУ назван и обвал национальной валюты, а также проведение аукционов по голландскому принципу. Насколько я понимаю, эти аукционы не проводились с той чистотой, с которой были заявлены. Также среди неудачных решений регулятора указывается блокирование импорта. Речь идет об ограничениях, которые НБУ ввел в конце сентября 2014 года. Недовольны эксперты и блокированием кредитования и провоцированием дальнейшего сокращения банковской системы – речь о планах НБУ с 1 апреля ввести новый порядок оценки кредитных рисков. Заморозка сотрудничества с МВФ - самый очевидный в последнее время, наверное, провал.
Эксперты также предлагают шаги для исправления ситуации: снять валютные ограничения, снизить ставку рефинансирования по крайней мере вдвое и сократить перечень условий для доступа к рефинансированию, изменить систему работы Фонда гарантирования вкладов физических лиц, сменить руководство НБУ. Эксперты ссылаются не только на свой анализ, но и на выводы международных аналитиков. Как отмечается в анализе, глава НБУ Валерия Гонтарева по итогам 2015 года получила от экспертов американского издания Global Finance оценку С и попала в десятку худших банкиров мира.
Полностью с анализом можно ознакомиться на сайте LB.ua.
Я бы попросил сейчас наших экспертов сделать краткие выводы о политике Нацбанка в сфере курсообразования и банковской сферы.
Олександр Савченко: Почну з політики НБУ. Її як такої немає. Я декілька разів намагався аналізувати, зрозуміти цю політику, але дійшов висновку, що її нема. Замість неї є хаотичне нагромадження адміністративних обмежень, заборон, регулятивних актів, все більшого впливу ручних методів управління на валютний ринок.
Навіть якщо б така політика була – це не панацея без контакту з людьми, з бізнесом, з інвесторами. Треба презентувати цю політику, довести громадянському суспільству, що Національний банк і його кадри здатні її втілювати в життя, показати це реальною діяльністю впродовж кількох тижнів. І тоді може статися перелом. Ви усі самі бачите, як далеко ми від закінчення валютних негараздів. Це тому, що навіть передумов для формування грамотної політики нема, бо нема відповідних кадрів.
Щоб проводити грамотну монетарну, валютну, кредитну політику, недостатньо лише концепції і недостатньо лише знань. Треба великий досвід. Чому? Тому що монетарна політика – це мистецтво. Це як керувати автомобілем: якщо ти знаєш правила, але не маєш досвіду, то ти не є хорошим водієм, можеш потрапити в аварію. На жаль, так сталося, що у дуже важкий час керівництвом Нацбанку стала - в силу політичних обставин - непрофесійна команда. І тому останній висновок цитованого дослідження абсолютно правильний – починати треба з посилення керівництва НБУ.
В позаминулому році НБУ змушений був друкувати дуже багато гривень. Для Міжнародного валютного фонду це було несподіванкою, він втратив на декілька місяців контроль, і ми фактично зробили емісію без стерилізації десь на 240 млрд гривень. Це під «Нафтогаз», під Фонд гарантування, під бюджет. В минулому році, правда, МВФ встановив контроль над емісією, і падіння гривні призупинилося, але з’явилися інші чинники - інфляція, яка сама провокує емісію.
Я це кажу до того, що Нацбанк без скоординованої роботи з Кабінетом міністрів працювати добре не зможе. Щоби взяти під контроль валютний курс, треба, щоб і Кабінет міністрів почав проводити реальні економічні реформи, а не займався фактично політико-бізнесовою діяльністю.
Дмитрий Антонюк: Я хотел бы подчеркнуть, что мы приглашали на этот круглый стол представителей Нацбанка и до последнего момента ждали их ответа. К сожалению, не получили. Тем не менее, у нас как минимум два эксперта работали в этой системе и, наверное, о внутренней кухне представление имеют. Второй из этих экспертов – Сергей Яременко. Вам слово.
Сергей Яременко: Сегодня, по прошествии двух лет деятельности НБУ в новом составе, после, так сказать, изменений в руководстве, я вижу, что основные, базовые вещи уходят на задний план, что является очень опасным.
Цитированный отчет характеризуется только констатированием тех процессов, которые происходят в банковской системе и в самой политике НБУ, - очень разрушительных и сложных. Однако следует смотреть в корень и вернутся к базовым вещам: дать ответ на вопрос, а почему кризисные явления происходят, и сделать выводы, а движемся ли мы по пути, который выводит нас из кризиса, или он будет усугубляться. Нужно определить хотя бы тренд, к которому ведет политика НБУ.
Я давно отмечал, что кризис на первом этапе был кризисом только монетарной и курсовой политики. Но это как раз тот фактор, который вызывает разрушение всех остальных. Есть основные, краеугольные факторы. Если они попадают в зону турбулентности, то вызывают разрушение всех других факторов.
Причинно-следственная связь очень важна: что является первичным? Я всегда говорил, что в переходных экономиках курс является именно вот таким фактором и он является основой для ценообразования в стране. Он является фактором, который вызывает последующие изменения во всех других сферах экономики. Если сначала было только изменение курса, то затем это спровоцировало разрушение банковской и финансовой системы, повлияло на работу правительства, потянуло за собой дефицит, рефинансирование и так далее.
Когда нет идеологии проведения монетарной политики, то это приводит к тому, что мы сегодня наблюдаем. А кризис уже является системным. Системный кризис выражается в том, что нарушает модель развития экономики. Уже возникает вопрос, а по правильному ли пути мы идем и что необходимо изменять базово в этой ситуации.
Даже на сегодняшнем круглом столе мы будем говорить, может быть, противоположные вещи. Потому что, условно, каждый из нас исходит из того, что необходимо менять модель на другую, но у всех она разная. И вот самая главная проблема в том, что экспертное сообщество не имеет в голове той модели, которая необходима для восстановления экономического потенциала и развития Украины. Взамен модели, которая может быть выработана национальной экспертной средой, мы берем меры относительно монетарной валютной политики и расходования бюджета, которые предлагает МВФ в меморандуме. Эти меры не касаются путей развития экономики, а уповают только на то, что должен прийти некий инвестор и заполнить все ниши, которые сегодня отсутствуют в экономике Украины. Я считаю, что это совсем неверная модель.
При таких обстоятельствах мы даем разные прогнозы и методы исправления ситуации. Мой коллега Савченко говорит о том, что у НБУ нет политики. Я бы сказал, что есть политика, которую не понимает Нацбанк, но он ее провозгласил и в своем понимании действует в рамках этой модели развития. НБУ провозглашает: 1. инфляционное таргетирование; 2. плавающий курс. Это связанные вещи, они одна без другой не существуют. Но и то, и другое абсолютно не отвечают нынешнему состоянию переходной экономики Украины.
Цель этой модели абсолютно ясна для тех, кто ее внедряет в Украине, - это подключение Украины, независимо от того, в каком состоянии находится ее финансовая система, к мировой финансовой системе. Это значит, что самая главная цель – свободное движение капитала. Что несовместимо со здоровьем именно замкнутой валюты, которая у нас провозглашена, свободно конвертируемой с ограничениями.
Именно это явилось причиной обвала гривны. В начале 2014 года эксперты говорили, что равновесный курс будет где-то 10-12-14 гривен. Они не учитывали, что поведение национальной валюты в названых обстоятельствах стремится к резкому обвалу, чему мы и были свидетелями. А дальше у нас нет абсолютно никаких объективных оснований, чтобы этот курс удерживался. Рыночные механизмы, которые предусматривают удержание курса, у нас отсутствуют. Эти механизмы включают наличие инструментов, которые есть в развитых экономиках. Почему курс там плавает? Потому что есть инвестиционные, пенсионные фонды, есть фондовый рынок и так далее. Это крупнейшие игроки на рынке, помимо центробанка, которые удерживают курс в заданных пределах.
Дмитрий Антонюк: Давайте вернемся к моделям, которые предлагают спикеры, чуть позже. Я предлагаю Виктору Суслову высказаться на такую тему. Господин Яременко сказал, что курс как основа ценообразования влечет изменения во всех сферах экономики. В какой мере та политика, которую проводил НБУ, привела к текущему состоянию экономики?
Виктор Суслов: Правильная постановка вопроса, потому что причины, влияющие на валютный курс, зависят не только от НБУ, но и от целого комплекса экономических факторов, политики правительства и даже от политических аспектов.
В Нацбанке я не работал, но в 90-е годы я возглавлял Комитет по финансам и банковской деятельности Верховной Рады, следственную комиссию Рады по НБУ, поэтому я понимаю, о чем идет речь, когда говорят о политике Нацбанка.
Я бегло посмотрел заключение: здесь много разумного и в основном можно согласиться с тем, что написано по политике НБУ. Но все же я считаю, что на сегодня главной причиной понижения курса гривны относительно доллара являются политические факторы, которые свидетельствуют о глубоком социально-экономическом кризисе, который переживает Украина. Это не только низкая компетентность руководства НБУ, но и низкая компетентность правительства, очень серьезные ошибки в его политике, которые, в частности, привели к торговому кризису, к резкому уменьшению валютных поступлений от экспорта. Это фактический провал политики евроинтеграции, когда более чем на четверть сократился экспорт в ЕС вместо того, чтобы возрастать.
Когда нам Гонтарева говорит о том, что в январе этого года на 22% валютные поступления уменьшились по сравнению с январем прошлого года, то вина за это, в частности, ложится на правительство. Наша экономика оказалась абсолютно неготовой к техническим регламентам и стандартам ЕС, они не внедрены, не проведена перестройка экономики. Здесь огромная вина, в частности, Министерства экономики. Поэтому я на сегодня вижу большой комплекс проблем.
Кстати, к политическим причинам, я считаю, следует отнести и неудачу в сотрудничестве с МВФ. Ведь Украина уже пять месяцев очередных траншей не получает, а по скромному объявлению о том, что готовится вообще новый меморандум о сотрудничестве с МВФ, вы можете для себя сделать вполне очевидный вывод. Это значит, что старый меморандум провален, что Украина свою часть обязательств по сотрудничеству с МВФ не выполнила. Поэтому нет траншей. Все это сказывается на ожиданиях, потому что все понимают, что только на траншах МВФ еще как-то можно временно удерживать валютный курс. А при существующих негативных ожиданиях курс, собственно, падает, потому что он и должен падать.
Важнейшим фактором, влияющим на курс, между прочим, является и отсутствие окончательного мирного урегулирования на Донбассе. В этих условиях никакие иностранные инвестиции в Украину не идут и идти не могут. А, собственно, привлечение иностранных инвестиций – это единственная политика, которая может сегодня стабилизировать ситуацию в экономике. Без последовательного проведения такой политики будет падать все, включая валютный курс.
Я хотел бы, говоря о сотрудничестве с МВФ, напомнить общеизвестные вещи, которые не все понимают. Деньги МВФ дает не для того, чтобы их проедали. Цель сотрудничества с МВФ – проведение экономических реформ, а деньги дают для того, чтобы пережить временные сложности и обеспечить стабильность валюты, покрыть дефицит бюджета, когда уменьшаются налоги. Но у нас транши МВФ воспринимаются как деньги на потребление.
Теперь, собственно, об экономических факторах. Платежный баланс – последние данные НБУ официально публиковал по состоянию на ноябрь – получается немного позитивным, там 566 млн долларов, что, конечно, создает определенные предпосылки для стабилизации гривны. Но вот Гонтарева объявила нам, что этого недостаточно, у нас негативное сальдо текущего счета, поэтому удержать гривну нельзя. Но удержать ее нельзя не по этой причине, хотя негативное сальдо текущего счета, где главную роль, конечно, играет по-прежнему негативное сальдо торгового баланса, - это большой минус.
Получилось, что проведенная глубокая девальвация гривны вообще не привела к исправлению дисбаланса в торговле. И не могла привести, потому что экспорт Украины имеет сырьевой характер, потому что девальвация – это фактор, который имеет отношение к ценовой политике, а вовсе не к политике повышения конкурентоспособности товаров. Если эти товары не соответствуют мировым по качеству и стандартам, как вы гривну не девальвируйте, экспорт готовой продукции с заметной степенью переработки увеличиваться не будет. А к кризису вообще всех сырьевых экономик и падению цен на сырье Украина оказалась абсолютно не готова.
Все ушло в свисток, в пропагандистские заявления о том, что нам дают необъятный рынок ЕС. Сейчас все уже говорят о кризисе евроинтеграции, о том, что на этот рынок нам нечего поставлять, и Министерство экономики заявляет, что более актуальна афроинтеграция, что там наша продукция может быть, по крайней мере, конкурентоспособна.
А теперь смотрите, что получается с политикой НБУ в сфере девальвации. Официальный курс на сегодня – 25,87 гривны за доллар. Средний за январь прошлого года составлял 15,81, то есть девальвация 163%. Что получается в итоге? Самый эффективный вид бизнеса в Украине на сегодня – это валютные спекуляции. Тот, кто купил доллары год назад, заработал 63% доходности. Да это намного выше, чем ставки по любым депозитам, и выше, чем доходность любого другого бизнеса! Понятно, что бизнес этим пользуется. И НБУ, объявив отказ от фиксированного и переход к плавающему курсу, на самом деле начал проводить политику тонущей гривны - постоянно понижающегося курса. В результате эта политика загнала наш бизнес в сферу валютных спекуляций, из которой мы ее с таким трудом – я могу об этом рассказывать детально, как тогда подавлялся черный рынок – выводили в 90-е годы.
Сейчас огромнейший объем операций уходит на рынок валют. Говорят, что вот, от МВФ получили 6,7 млрд долларов в прошлом году, это якобы огромное достижение. А посмотрите, сколько у нас ушло, например, с депозитных валютных счетов резидентов за это время. Отток валюты с валютных счетов за год превысил 8 млрд долларов. То есть ушло на руки и в теневую экономику больше, чем мы получили от МВФ.
Замалчивается, почему так получилось. Одна из причин, конечно, - совершенно малограмотно введенные валютные ограничения, здесь я согласен с цитированным экспертным заключением. Потому что когда регулятором установлено, что вы можете положить валюту в банк на депозитный счет, но не можете ее забрать или можете забирать в крайне ограниченных объемах, – никто не будет размещать валюту. Будет стимул ее забирать. Это, собственно, и происходило. Когда НБУ ввел ограничение для всех банков, он, в сущности, вызвал бегство средств с депозитов и закрыл дорогу для их возвращения. Таких примеров можно приводить очень много. Неудачные валютные ограничения привели к такому результату.
Ограничения ведь введены для всех банков. Я в прошлом лет пять был руководителем другого финансового регулятора – Государственной комиссии по регулированию рынков финансовых услуг, и я прекрасно знаю, что санкции, ограничения нужно применять к слабым финансовым учреждениям, там, где высокие риски. НБУ был бы прав, если бы он ввел какие-то ограничения для банков, у которых проблемы, ограничил бы им лицензии по тем или иным пунктам. Но он ограничил все банки! Если бы были банки, которые бы были объявлены абсолютно надежными и были такими по выполнению всех нормативов, и для них бы не вводилось никаких ограничений, то я предполагаю, и это логично, что люди, которые хотели бы иметь доход со своих депозитов, очевидно, в этих банках размещали бы свои средства, свободно в любой момент могли бы их забрать. Но проведение, по сути, санкционной политики против всех без исключения банков – мне кажется, очень грубая ошибка банковского регулирования в НБУ.
То же самое можно говорить и по ряду других позиций, в результате которых капитал бежит из страны, в результате которых невыгодно возвращать валюту вовремя, в результате которых при постоянно снижающемся курсе валюты чем позже вы вернете валюту при обязательной продаже 75% валютной выручки, тем больше вы получите в гривне. Соответственно, постоянно создаются такие антиэкономические стимулы, которые сказываются на тяжелом состоянии украинской экономики.
Дмитрий Антонюк: Сейчас я попрошу госпожу Демину дополнить предыдущих экспертов.
Елена Демина: Прежде всего, говоря о работе НБУ, давайте вспомним о том, что нам говорит Конституция и профильный закон «О Национальном банке». Какие задачи ставит Конституция и профильный закон? Главная задача – это удержание стабильности гривны, а вторая задача – это удержание инфляции. И первая, и вторая задачи Нацбанком благополучно провалены. Отсюда, собственно говоря, можно делать выводы, насколько успешна или неуспешна работа НБУ. Говоря о курсе, мы не можем говорить о его стабильности без привязки к стабильности банковской системы. Поскольку нестабильный курс провоцирует отток гривневых вкладов и, собственно говоря, ухудшает состояние наших банков.
Недавно НБУ заявил о том, что он закончил чистку нашей банковской системы и готов переходить к ее оздоровлению. Давайте посмотрим, каковы же оказались результаты этого очищения. Согласно открытой статистике НБУ, к октябрю прошлого года мы имели чистый убыток платежеспособных банков 51,5 млрд гривен. Через месяц этот показатель достиг 57,3 млрд гривен. В 2014 году этот показатель был 53,9 млрд гривен. Кроме того, по идее, после очищения банковской системы у нас должны остаться банки с уменьшенным объемом проблемной задолженности. Однако по официальной статистике, в ноябре прошлого года доля проблемных кредитов у нас составила уже 21,2%, тогда как на начало прошлого года она составляла 13,5%. Еще одна очень показательная цифра: общий кредитный портфель украинских банков с января по октябрь прошлого года уменьшился на 16%. При этом резервы по платежеспособным банкам выросли почти на 56 млрд гривен. То есть негативно классифицированные кредиты увеличились на 52%. Это говорит о том, что никакого улучшения состояния банков не произошло.
Говоря о самых главных провалах НБУ, которые повлияли на общее состояние экономики, я бы хотела выделить высокую учетную ставку, которая вводилась для того чтобы удерживать инфляцию, но не выполнила эту цель. В августе, когда у нас ставка рефинансирования составляла 30%, годовой показатель инфляции достиг 52,8%. Высокая ставка рефинансирования значит полное замораживание кредитования, потому что предприятия реального сектора экономики не могут себе позволить кредиты по такой ставке. А это значит, что экономика развивается, во-первых, по нисходящей, во-вторых, по спекулятивному сценарию, по спекулятивной модели. Потому что банкам выгоднее вкладывать средства в ценные бумаги, в депозитные сертификаты НБУ, нежели кредитовать предприятия.
Дмитрий Антонюк: Господин Крамаренко, изложите ваш анализ ситуации на валютном рынке и, в целом, в сфере ответственности НБУ.
Александр Крамаренко: Я хочу признаться, что в понедельник я горько плакал. Я горько плакал от слов госпожи Гонтаревой по поводу того, что у гривны нет шансов укрепляться в этом году. Такая негативная вербальная интервенция, как это принято говорить у финансистов, на мой взгляд, стоила сотен миллионов долларов, которые можно было бросить на меры по стабилизации. Это мое эмоциональное отношение к тому, что происходит. Ну а теперь немного о цифрах.
Я соглашусь с тем, что платежный баланс у нас, действительно, не отрицательный. Это правда, неоткуда браться отрицательному. У нас, кстати, и торговый баланс позитивный. Если посмотреть самую свежую статистику, то экспорт по итогам 11 месяцев 2015 года все-таки чуть больше импорта. Это не заслуга экспортеров, это результат того, что мы стали покупать меньше импортных товаров.
У нас есть искусственная проблема, связанная с притоком валюты. В стране есть сотни тысяч людей, которые зарабатывают на открытом рынке. Это айтишники. Они зарабатывают достаточно приличные деньги, но они при этом не могут легально заводить заработанную валюту в страну, у них нет такой возможности. У нас до сих пор не согласованы, несмотря на все обещания, отношения с PayPal, нет возможности заводить валюту на карточки украинских банков. Что в результате происходит? Эти люди получают заработанную валюту нелегально: используют карточки иностранных банков, платят посредникам за то, чтобы вводить деньги в страну и получить их на руки. Я не понимаю, почему такая ситуация сохраняется. В стране-агрессоре, у наших соседей PayPal работает на прием валюты на местные карточки давно. Что мешает Украине, категорически не понимаю.
Прокомментирую любимые слова нашего руководителя НБУ о том, что регулятор не занимается управлением курсом, контролем над курсом, стабилизацией курса, что он занимается таргетированием инфляции. По итогам прошлого года инфляция превысила 40%. Я утверждаю, что из этих 40% примерно 30% вызваны полуторакратной девальвацией. Если допускать быструю девальвацию и дальше, мы снова получим высокую инфляцию, хотим мы этого или не хотим. У нас открытая экономика, мы импортируем эту инфляцию при помощи девальвации. Поэтому НБУ не может прятаться в домик, как это делают дети, мол, я в домике, за курс не отвечаю, а отвечаю за инфляцию. Не получится! Придется курсом заниматься тоже, иначе будет галопировать инфляция.
Что касается валютных ограничений. Честно говоря, они странные, не вполне умные и для меня удивительные. Результат валютных ограничений состоит в следующем: обмен валюты из легальных банковских обменников, из агентов банков, из, собственно, самих банковских касс перешел на серый и черный рынок. Обороты наличного валютного рынка, по статистике НБУ, упали примерно в 10 раз. Там сейчас речь идет о суммах порядка 150-200 млн долларов в эквиваленте за месяц. Раньше эта сумма измерялась миллиардами. Скажите мне, это вообще как? Я хочу напомнить, что, кроме всего прочего, у нас берут 2% в Пенсионный фонд, то есть вдобавок потерял доходы бюджет. При этом существует теневой сектор, все хорошо, можно купить валюту без проблем.
Я могу сказать, что, судя по тому, что видно снаружи, что наш НБУ несамостоятелен в принятии решений. Нам рассказывают о том, что его институционально укрепляют, что он все более независим. Но я не вижу этой независимости. Я вижу попытки борьбы, я вижу оскорбительный бросок курса в день, когда проводился Совет по финансовой стабильности [пятница 29 января]. Это вообще смешно. По сравнению с предыдущими торговыми днями в пятницу обороты рынка упали вдвое. В пятницу были обороты примерно 110 млн долларов, а в предыдущие дни было больше 200 млн долларов. А вообще нормой является где-то 300-400 млн долларов. Это было сделано намерено, намерено на несколько процентов упал курс в этот день.
Хотя на самом деле вам любой финансист, любой банкир скажет, что продажа 3-5 млн долларов – это для НБУ достаточно смешные цифры – полностью бы изменила настроение рынка и вообще всю ситуацию. За минувшую неделю НБУ единственный раз с неполными 20 млн долларов вышел с интервенциями на рынок. На сколько гривна подешевела за минувшую неделю, вы знаете. Я не очень понимаю, зачем это делается.
Я не вижу нормальных вербальных интервенций, я не вижу жесткой позиции регулятора в отношении возвращения и продажи валютной выручки. У нас совершенно не работает механизм контроля над трансфертным ценообразованием: через механизм продажи по заниженным ценам экспортной продукции из страны нелегально выводится капитал, но это никого не волнует вообще. У нас есть закон о трансфертном ценообразовании, но он не работает.
Слушая то, что говорит наш главный банкир страны, я вижу, что целевая функция НБУ – у меня складывается такое впечатление – это отнюдь не выполнение задачи по стабилизации гривны. Я не говорю, что это обязательно должно быть жесткое удержание курса. Хочется вам иметь таргетирование инфляции, не вопрос, таргетируйте, управляйте инфляцией, это же очень круто, ради этого летали в Новую Зеландию, чтобы изучать опыт таргетирования инфляции. В тот самый момент в ноябре минувшего года, когда гривна первый раз пробивала курс 25, руководство НБУ летало в Новую Зеландию опытом обмениваться. Я очень хорошо отношусь к Нацбанку, я замечательно отношусь к его нынешним руководителям. Но я хотел бы видеть какую-то ответственную политику. Потому что у меня складывается впечатление, что целевой функцией НБУ является не стабильность национальной валюты в соответствии с Конституцией, а что целевой функцией является выполнение маяков из меморандума МВФ. Я вижу, что главный маяк там, судя по всему, - это удержание и увеличение размера золотовалютных резервов. Для меня, например, как для гражданина нашей замечательной страны совершенно диким является микс из девальвации и одновременного роста валютных резервов.
Может быть, я чего-то не понимаю, тогда мне хотелось бы, чтобы глава НБУ вышла и сказала: ребята, мы это делаем ради вот этого, это горькое лекарство, которые мы должны принять ради такой-то цели, вот к такому-то числу мы получим какое-то улучшение ситуации, давайте следить за тем, что будет, все будет хорошо. Я этого не слышу, я не вижу, чтобы была какая-то внятная политика и чтобы нам ее объясняли.
Дмитрий Антонюк: Спасибо нашим экспертам за анализ и диагноз. Прошу теперь перейти к, собственно, моделям и прогнозам. Прошу построить оптимистичный прогноз развития ситуации с учетом модели, которую вы предлагаете НБУ применить, и прогноз, так сказать, реалистичный – как вы думаете, как на самом деле будет развиваться ситуация?
Олександр Савченко: Зараз можливі два варіанти розвитку подій – реалістичний і помірковано оптимістичний. Раніше я будував три моделі, але оптимістичний прогноз ніколи не справджується.
Реалістичний сценарій такий, що гривня буде продовжувати дуже помірковану девальвацію до рівня 26-28 в першому кварталі. НБУ не буде нічого міняти, тобто у нього буде відсутня політика, авторитет і довіра. Уряд не буде проводити більш-менш відчутних економічних реформ, правильних кроків. Тоді в другому кварталі, незважаючи на це, гривня стабілізується на рівні 27-28 і почнеться незначна ревальвація. Пов’язана вона буде, дійсно, з незначним економічним зростанням, яке статистично буде сильно залежати, звичайно, від глибокого падіння в минулому році, і, на мою думку, більш-менш сприятливих умов зовнішньої торгівлі. Тобто ціна на нафту закріпиться десь на рівні 30 доларів, ціна на газ буде, відповідно, падати, а ціни на нашу сировину, на метали будуть несуттєво падати, більш-менш стабілізуються. За такого реалістичного сценарію можна розраховувати закінчити рік з курсом не вище 28. Але будуть підстави для укріплення гривні при більш-менш сприятливих подіях.
Скажу також, що прогнозне зростання ВВП України в 2016 році на рівні 2% для України я вважаю рецесією. Завжди кажу, що 2% економічного зростання для нас - це мінус 3% для ЄС і мінус 5% для США. Тому що за таких темпів економічного зростання ми будемо все більше відставати від всіх країн світу, будемо бідніти стабільно і довго.
Оптимістичний сценарій я пов’язую із своєю моделлю економічної політики уряду, яку я не буду зараз викладати.
А про монетарну і валютно-курсову політику НБУ декілька слів скажу. Не погоджуюсь із Сергієм Яременком, що зараз у нас є інфляційне таргетування. Якщо інфляція 43% - це інфляційне таргетування, тоді я балерина. І якщо у нас «ліберальна» модель курсоутворення, де обмежень більше, ніж за часів Радянського Союзу чи Звягільського, тоді я теж балерина. Насправді у нас зараз монетарна політика відсутня, є хаотичне нагромадження спонтанних адміністративних, регуляторних рішень без уявлення, що таке монетарна політика, що таке валютно-курсова політика. Я згоден, що єдиний плюс і виправдання такої політики перед людьми, які призначили голову Нацбанку, і перед міжнародною спільнотою – це виконання маяків МВФ. Але я хочу ще раз сказати: маяки МВФ дуже примітивні, вони розраховані для примітивних економік. Якщо перевести на людську мову, то це чистити зуби зранку, мити руки перед їжею.
Мої пропозиції – перейти до політики інфляційного таргетування. Нагадаю, що таку політику проводять всі країни ЄС, навіть не дуже розвинені, такі як Болгарія, Румунія, Польща. Особливо хороший приклад – це Польща. Коли в 2008 році «падали» всі країни, Польща показала 3% економічного зростання.
Тепер, пане Яременку, персонально пояснюю, що таке інфляційне таргетування. Інфляційне таргетування – це, в принципі, стратегічний вихід на європейську мету інфляції – 2-2,5%. Це означає, що процентні ставки мають коливатися навколо інфляції. Наприклад, якби я проводив зараз політико-інфляційне таргетування, я б встановив процентну ставку щодо розміщення депозитів і надання кредитів комерційним банкам десь близько 10%. Якщо би ми дійсно таргетували інфляцію, і інфляція була 10%, то і курс не відхилявся би від інфляції, так само як інфляція від курсу. Це два пов’язані явища. Це інфляційно-курсова спіраль. Інколи курс викликає інфляцію, інколи інфляція викликає зміни в курсі. Є відповідні теореми макроекономіки.
Тобто треба перейти до інфляційного таргетування. Більш того, треба ще ввести в цільову функцію НБУ зростання економіки. Головні функції НБУ будуть зростання економіки і фінансова стабільність за умови інфляційної стабільності. Зараз це 10%, наступного року може бути 6%, а згодом – і 2%. В таких умовах депозитні та кредитні ставки в комерційних банках мають приблизно теж коливатися навколо цифри 10%. Тобто має бути різке здешевлення ресурсу для комерційних банків і різке здешевлення процентних ставок за кредитами.
Якщо НБУ буде відповідати не тільки за інфляцію, але й за економічне зростання, то виникає друге питання: за рахунок чого буде економічне зростання? Є лише два шляхи: кредити й інвестиції. У наших умовах це одне і те ж. Економічне зростання неможливе, коли скорочуються кредитні портфелі банків (а зараз, яке правильно зазначалось, кредитний портфель банків скоротився десь на 20%, а якщо ще врахувати дефлятор – бо це ж без урахування інфляції скорочення, то реальне скорочення кредитних залишків – десь 60%. Це взагалі фантастична цифра) і нема притоку прямих іноземних інвестицій. Тобто ми самі спроектували на минулий рік падіння ВВП. Якщо ми хочемо, що у цьому році було зростання ВВП, банки мають почати кредитувати за більш-менш нормальними ставками, і ці ставки мають бути близькі до інфляції.
Інша фундаментальна річ. Що таке курс? Це ціна одного долара. Коли ціна на товар падає? Коли його багато. Коли ціна зростає? Коли товару мало. Тобто треба зробити все, щоб доларів стало більше, і не лише в авуарах НБУ чи на рахунках уряду, а і у суб’єктів господарювання та людей, щоб долари потрапляли на ринок. А потрапляти вони на ринок будуть завдяки двом факторам: НБУ має відмовитися від абсурдних адміністративних обмежень, щоб люди не боялись заводити гроші в Україну, щоб операції з валютою не займали по тижню, бо тоді дешевше це зробити на чорному ринку, включаючи і безготівкові валютні операції. Треба відмовитися і від обов’язкового продажу 75% експортної виручки, і тоді експорт почне повертатися.