Новая акция Павленского - «мировой пожар» в парижском банке
В географию арт-событий, посвященных “столетию Октября”, оказался включенным и Париж – благодаря акции российского художника-диссидента Петра Павленского.
В ночь на 16 октября Павленский облил бензином и поджег дверь отделения Банка Франции в Париже на площади Бастилии – колыбели всех европейских революций. По форме эта акция повторяет его же московскую акцию «Угроза» 2015 года, когда художник поджег здание ФСБ на Лубянке. Но если своим арт-терактом в Москве Павленский подчеркивал террористическую сущность российской службы безопасности, то французская акция, по словам самого художника, направлена против террора банков, занявших место Бастилии, и банкиров, играющих в современном обществе роль монархов.
В Париже Павленский живет с января вместе со своей спутницей и их двумя дочерьми. Семья уехала из России после того, как художнику предъявили обвинение в сексуальном насилии – по его версии, сфабрикованное. В мае Павленский получил во Франции статус политического беженца, однако отказался от социального обеспечения. В интервью Deutsche Welle он рассказал, что ассимилировался и живет как французы, которые занимаются «захватами, кражами и перераспределением собственности», поскольку работают за них эмигранты, а платят – туристы. Семья художника поселилась в пустующем доме, «берет» еду в магазинах с невнимательной охраной и не платит за транспорт. Надо признать, что Павленскому не откажешь в последовательности: призывая своей акцией свергнуть власть денег, он подтверждает этот призыв личным опытом.
Французская полиция благополучно задержала художника, который не сопротивлялся и не пытался скрыться, и через день отправила его в психиатрический стационар. Однако судья распорядился вернуть Павленского под арест, где художник будет ожидать суда: власти обвиняют его в уничтожении чужой собственности методом, представляющим опасность для других людей. Находясь в заключении, акционист объявил голодовку, настаивая на проведении публичных слушаний по своему делу. Если художника признают виновным, ему грозит до 10 лет заключения или штраф до €150 тыс. и депортация из страны.
Фактически каждая из акций Павленского заканчивалась для него решеткой или психиатрической больницей – впрочем, всякий раз его признавали вменяемым и наказывали, максимум, штрафом. В первых своих акциях он ограничивался членовредительством: в 2012 году художник зашил себе рот, чтобы прокомментировать молчание российского арт-сообщества относительно дела Pussy Riot. В 2013 обнаженный акционист, обмотанный колючей проволокой, лежал напротив здания Законодательного собрания Санкт-Петербурга, иллюстрируя состояние, в которое загоняют общество принятые в том году в России законы (о “пропаганде гомосесуализма”, об оскорблении чувств верующих и др.). Еще через полгода Павленский пригвоздил свою мошонку к брусчатке Красной площади в Москве, изображая собой метафору политической и гражданской пассивности российского общества. В 2014 году Павленский жег покрышки в Санкт-Петербурге (в знак солидарности с киевским Майданом), а позже – отрезал себе мочку уха (в поддержку Надежды Савченко). Через год состоялась его финальная акция на территории России – поджог Лубянки.
Все эти акции вызывали значительный медийный резонанс – как в российской, так и в зарубежной прессе. При этом художник, с его радикальными по форме и безапелляционными по сути высказываниями, раз за разом оказывался крайне неудобным не только для властей, но и для художественной и правозащитной номенклатуры. В 2016 году российская государственная арт-премия «Инновация» отменила свою основную номинацию – произведение визуального искусства, – поскольку оргкомитет требовал исключить Павленского из списка номинантов. Тогда же художника лишили премии Вацлава Гавела за креативный протест – после того как тот заявил, что намерен перечислить премиальные деньги адвокатам «Приморских партизан» (российская дальневосточная группировка, которую судят за серию убийств милиционеров).
Именно это «продолжение» с участием органов власти и медиа является основным содержанием акций Павленского: провоцируя систему, он демонстрирует ее репрессивную сущность, и одновременно делает ее соучастником своей акции. Не зря во время предыдущего задержания Павленский требовал квалифицировать свой художественный жест по статье «терроризм», создавая таким образом связь с делом Сенцова. Видимо, по этой же причине акционист настаивает на публичных слушаниях во Франции – так что парижскую акцию пока еще нельзя считать завершенной. Но можно сказать, что контекст, в который она вписана, кардинально отличается от российского, ведь во Франции в последние годы происходит постоянная эскалация протестных движений. Париж жгут мигранты, исламисты, левые радикалы – например, этим летом, во время празднования Дня взятия Бастилии, активисты сожгли около 900 автомобилей.
Возможно, именно поэтому французская пресса довольно слабо отреагировала на акцию художника – о ней появились упоминания, но без какой-либо оценки или анализа. Правда, все-таки в разделе «культура», а не «криминальная хроника». Основной резонанс французская акция вызвала в российских медиа, и там она получила полный спектр оценок – от сравнения с другим известным акционистом, выгнавшим когда-то менял из храма, до стандартных обвинений «не умеет рисовать», «пиарит свою выставку» (в ноябре в лондонской Галерее Саатчи открывается выставка пост-советского акционизма, где Павленскому посвящен отдельный зал), и саркастических советов приколотить мошонку к Эйфелевой башне или поджечь Мак-Дональдс.
Своей французской акцией Павленский показывает нам будничность «безопасного зла» капитализма и атакует уже не машину насилия, а машину комфорта (чья репрессивность может быть менее заметной, но не становится от этого менее опасной) – и это вызывает гораздо большее отторжение в обществе, не готовом отказаться от сладкого яда кредитов и пластиковых карт.
Но как бы там ни было, образ Павленского-акциониста, демонстрирующий «силу слабого», уже прочно вошел в медиа-реальность: в 2013 году художник возглавил список самых влиятельных персон российского искусства по версии журнала «Артгид», в 2016 в Вильнюсе напротив бывшего здания КГБ установили памятник Павленскому; он даже стал одним из героев нового романа Виктора Пелевина «iPhuck 10». Остается лишь вопрос, имеют ли акции Павленского влияние за пределами медийной реальности – но это уже глобальный и, пожалуй, риторический вопрос о возможности искусства влиять на мир.
Киевская биеннале 2017 – цензура, модернизм и декоммунизация
Еще одно событие, вдохновленное столетием Октябрьской революции, проходит в столице Украины. Второй выпуск Киевской биеннале получил название Киевский интернационал; организованный Центром визуальной культуры, он проходит в 6 локациях, задействует около 50 участников и работает с темами, которые попадают точно в болевые точки украинской современности.
Центральная локация биеннале – «Тарелка» на Лыбидской (Институт научно-технической информации), - разместила выставку «Праздник отменен!», созданную кураторским объединением «Худсовет». Эта выставка использует образ революции 1917 года и ряд символов, связанных с ней, чтобы показать нам, как работают механизмы коллективной памяти и коллективного забывания; как символы в процессе культурной апроприации легко могут менять свое значение на противоположное. Об этом с нами говорит работа Никиты Кадана «Черный охотник», выстраивающая контекст, в котором идеологическим рупором становятся образы Пол Пота, Франциска Ассизского и Януша Корчака, размещенные в одном смысловом ряду. Об этом напоминает фотография Александра Ранчукова 1982 года расположенная рядом с инсталляцией Владимира Кузнецова 2011 года – обе строятся вокруг образа булыжника как орудия пролетариата. В 2014 году на Майдане булыжник в очередной раз послужил таким орудием, а уже три года спустя скульптура Ивана Шадра (созданная в 1927 году и изображающая рабочего с булыжником в руке) была демонтирована в рамках декоммунизации. Об этом же рассказывает видеоработа Деймантаса Наркявичюса: если архивные кадры уничтожения памятника Ленина в 1990-х на центральной площади Вильнюса смонтировать в обратном порядке, то можно увидеть, как его там устанавливали в 1950-х - под такие же радостные возгласы толпы.
Выставка продолжается в еще одной локации Биеннале – музее Павла Тычины. Архивные материалы украинского поэта, пострадавшего от советской цензуры, соседствуют там с материалами, демонстрирующими образчики цензуры в современной Украине. Такое сопоставление предлагает нам посмотреть на явление цензуры безотносительно к ее объекту - как на механизм, который не может быть «на часі» в демократическом обществе, поскольку он полностью обесценивает публичное пространство. Одно из проявлений этого механизма - работа «на опережение» в виде самоцензуры – реализовалось в музее за несколько часов до открытия выставки. Руководство музея приняло решение снять с экспозиции работу Давида Чичкана «Делегирование власти», которая была частью выставки «Упущенная возможность» в Центре визуальной культуры, разгромленной в феврале правыми радикалами из соображений «патриотизма». Опасаясь возможного повторения погрома, а также беспокоясь о безопасности фондов и посетителей, музей Тычины запретил демонстрировать на своей территории неудобную работу – хотя никаких угроз в его адрес не поступало. Этот акт самоцензуры красноречиво характеризует атмосферу страха и беспомощности, в которой культурная институция даже не пытается обратиться за поддержкой и защитой к государству (многочисленные прецеденты показывают, что это бесполезно) и покорно идет на поводу у радикалов, пренебрегающих законом и устанавливающих собственные рамки дозволенного.
Еще одной локацией Биеннале стал Житний рынок – пример архитектуры позднего модернизма, который до сих пор не признан в Украине культурной ценностью. Проект «Рынок» под кураторством Ганны Цыбы привлекает наше внимание к подобным архитектурным памятникам, которые подвергаются разрушительным реновациям (вспомним проект реконструкции Житнего рынка или решение перестроить здание «Тарелки» под очередной торговый центр). Житний рынок существовал на Подоле со времен Киевской Руси – к этому времени нас отсылает работа Ксении Гнилицкой «О человеке, который продал мир», выполненная в стилистике древнерусской книжной иллюстрации. В начале ХХ века это место стало эпицентром антибольшевистских протестов – об этом нам напоминает работа Давида Чичкана «Куреневское восстание». Историю с современностью соединяет яркая серия «Агитреклама» Даны Косминой, изображающая типичную рыночную рекламу в стиле советских агитационных плакатов. Вообще эта выставка – пожалуй, единственный художественный проект Биеннале, в котором форма не менее интересна, чем суть; здесь преобладают живопись и графика, внося приятное разнообразие в достаточно утомительное - особенно для неподготовленного зрителя - засилье новых медиа.
Кроме художественной части, Биеннале предлагает насыщенную музыкальную и кинематографическую программы, а также ряд лекций, дискуссий и семинаров с участием интеллектуалов и культурных деятелей мирового масштаба. Например, у киевлян будет возможность послушать лекцию философа и культуролога Михаила Рыклина и пообщаться с легендой видео-арта Артуром Жмиевским.
Мероприятия Киевской биеннале будут проходить до 26 ноября.
Лондонская ретроспектива Кабаковых – «в будущее возьмут не всех»
Юбилей Октябрьской революции не прошел незамеченным и в Лондоне: галерея Тейт Модерн провела целую подборку выставок и дискуссий, посвященных этому событию. Кульминацией стала масштабная ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых, подготовленная галереей совместно с Эрмитажем и Третьяковкой. Выставка включает более 100 произведений художника и охватывает 60 лет его творческой карьеры – от книжных иллюстраций конца 1950-х и малоизвестных живописных работ, написанных под влиянием Роберта Фалька, до монументальных инсталляций последних лет, созданных в соавторстве с женой.
Уроженец Днепропетровска, в 1960-х Кабаков стал одним из основателей и лидеров московского концептуализма, который, вплоть до перестройки, оставался явлением советского андеграунда – работы концептуалистов можно было увидеть только в мастерских или на неофициальных полуподвальных выставках. Учениками и последователями Кабакова можно считать группы «Коллективные действия» и «Медгерменевтика», составлявшие средоточие позднесоветского и раннеперестроечного искусства. В конце 1980-х Кабаков эмигрирует в США, где изобретает новую форму визуального искусства – тотальную инсталляцию. В рамках этой формы, художник придумывает и выстраивает пространство, используя разнообразные визуальные и аудиоэффекты. Он создает атмосферу, которая полностью выдергивает зрителя из актуального пространства-времени и погружает его в альтернативную реальность. Зритель превращается в персонажа, который вынужден «проживать» эту реальность, находясь в пространстве инсталляции.
Именно благодаря тотальным инсталляциям Кабаков превратился в самого узнаваемого российского художника современности. В 1992 году он стал первым художником из России, приглашенным на Documenta – там он показал инсталляцию «Туалет», где советская коммунальная квартира разместилась в стенах воссозданного общественного туалета. В следующем году Кабаков участвует в Венецианской биеннале – его инсталляция «Красный вагон» заняла весь российский павильон, превратив его в метафору СССР, с соцреалистическими картинами на стенах и бодрой советской музыкой в репродукторах. С одной из последних своих тотальных инсталляций – «Купол» - Кабаков согласился представлять на Венецианской биеннале Украину в этом году, однако позже он отказался от участия в проекте, а его место в украинском павильоне занял Борис Михайлов.
Ретроспектива в Тейт Модерн включает семь тотальных инсталляций, начиная от самой первой – «Человек, который улетел в космос из своей комнаты» 1986 года. Эта работа посвящена теме интеллектуального эскапизма советского человека: она изображает, как житель типичной коммуналки, с одной стороны, воплощает советскую мечту о покорении космоса, а с другой – катапультируется из ужаса коммунального быта. Самая масштабная инсталляция лондонской выставки – «Лабиринт (Альбом моей матери)» 1990 года – представляет собой огромный лабиринт плохо освещенных коридоров с грязными стенами, которые отсылают нас одновременно и к коммунальным квартирам, и к казенным советским учреждениям – милиции или больнице. Входя в этот лабиринт, зритель становится персонажем этой трехмерной картины, жителем коммуналки, из которой невозможно выехать.
Еще одна инсталляция, которая дала название всей ретроспективе – «В будущее возьмут не всех» 2001 года – относится уже к позднему периоду творчества Кабакова. Она изображает перрон, уходящий в будущее вагон и картины, оставшиеся на перроне – принадлежащие тем художникам, которых в будущее не взяли. Эта инсталляция стала в свое время иллюстрацией к программному тексту Кабакова 1982 года, опубликованного под тем же названием; в нем художник делит всех людей на три группы: те, кто принимает решение о «пропуске» в будущее; те, кто такой пропуск получил, и те, кого в будущее не возьмут.
Себя Кабаков однозначно относил к третьей категории – в рамках советской реальности никакого будущего у него не было. Но после того, как в прошлое ушел сам Советский Союз, а вместе с ним и та система, которая выдавала билеты на поезд в будущее, оказалось, что, по крайней мере, в настоящем Кабаков закрепился достаточно прочно. Его работы хранятся в 250 музеях по всему миру, продаются на аукционах за миллионы долларов и экспонируются в масштабных ретроспективах. Исходя из этого, можно без натяжки утверждать, что от современного культурного истеблишмента свой билет в будущее художник уже получил.
Выставка в Тейт Модерн продлится до 28 января.
Нью-йоркские инсталляции Ай Вейвея - золотая клетка для Трампа
Нью-Йорк тоже не остался в стороне от юбилейной лихорадки: в марте в МоМА проходила масштабная выставка, посвященная советскому авангарду, которая включила в себя более 1000 тематических экспонатов из коллекции музея. Однако в этом месяце Нью-Йорк порадовал нас колоссальным арт-проектом, никак не связанным с Октябрьской революцией.
Новым паблик-артом в Нью-Йорке никого не удивишь: этот город является, пожалуй, самым дружественным к всевозможным интервенциям в его пространство. Однако новый проект Ай Вэйвэя по своему размаху стал неожиданностью даже для Нью-Йорка. Китайский художник разместил более 300 арт-объектов одновременно во всех пяти округах Нью-Йорка – теперь его инсталляции, скульптуры, фотографии и лайт-боксы подстерегают жителей и гостей города как в популярных туристических локациях, так и в самых неожиданных местах.
Название проекта «Хорошие заборы – хорошие соседи» отсылает нас к хрестоматийной поэме Роберта Фроста «Починка стены» 1914 года, исследующей проблему границ в контексте гуманизма. Ай Вэйвэй переносит эту проблему в современный мир и говорит о том, что кризиса с беженцами не существует – есть только кризис человечности. Художник использует разнообразные заборы и заграждения, чтобы изменить опыт пребывания людей в привычных для них местах, и заставить каждого на минуту почувствовать себя беженцем. Например, посетителям Вашингтон-сквер-парка придется пробираться к триумфальной арке прямо через инсталляцию «Арка» - гигантскую клетку с прорезями, повторяющими контуры человеческих тел.
Подобные сюрпризы ожидают нью-йоркцев в Квинсе, заселенном преимущественно иммигрантами, и в Нижнем Ист-Сайде, где иммигранты селились в конце 19 – начале 20 века. Одну из скульптур Ай Вэйвэй установил на небольшой улице этого района, где, будучи студентом, он жил в маленькой полуподвальной квартире. Документальную серию фотографий, иллюстрирующую жизнь беженцев, художник разместил на киосках с бесплатным Wi-Fi и автобусных остановках в Гарлеме и Бруклине, а лайтбоксы с портретами иммигрантов от начала 20 века до наших дней – на всех основных въездах в город. Ну а самая масштабная инсталляция проекта – «Позолоченная клетка» - стала прямым ответом Ай Вэйвэя на миграционную политику Трампа. Художник расположил эту работу на юго-восточном входе в Центральный парк, напротив Башни Трампа, где нынешний президент жил когда-то в своем золотом пентхаусе.
Проект Ай Вэйвэя стал одним из серии инсталляций, открытых в этом году в рамках празднования 40-летия организации Public Art Fund, которая занимается продвижением современного искусства в публичное пространство Нью-Йорка. Необходимые для строительства $80 тыс. художник собрал на платформе Kickstarter, а также с помощью интернет-аукциона eBay – специально для него Ай Вэйвэй создал две работы с тиражом в 1 тыс. экземпляров. Слепок с руки художника с поднятым средним пальцем продавался по стартовой цене в $675, а принт о беженцах, выполненный в стиле греческого фриза, – по $100.
Проект «Хорошие заборы – хорошие соседи» будет работать до 11 февраля.