Самое первое впечатление – после года бездействия с началом 2018-го инициаторы законопроекта спешили так, как будто уже завтра Верховная Рада эвакуируется из страны. Суета была вызвана не то давлением международных партнеров, а реформу адвокатуры курирует Совет Европы по Плану на 2015-2017, не то неуверенностью в своих силах в переменчивых политических раскладах. Возможно, темп диктовала пиар-стратегия самих реформаторов, вынужденных реабилитироваться после неудобной репутационной истории с законопроектом об Антикоррупционном суде. Из-за жестких временных рамок дискуссия не могла быть полноценной. То, что у адвокатов могут быть разные мнения о перспективах профессии, это нормально.
Что представляет собой итоговый документ после 16 февраля, сказать сложно. Вполне допустимо, что он будет меняться в дальнейшем, но без созыва РСР, без ведома внешних экспертов и адвокатов, вообще без публичности. Высока вероятность, что в президентской папке окажется совершенно другой вариант реформы. Не исключено, что в парламенте появятся и депутатские законопроекты. Условия для теневой подмены уже созданы. Ведь из-за процедурной нечеткости, неустановленного порядка голосований, не оговоренного регламента заседаний, неопределенного круга участников с правом голоса неясно, с нами просто консультировались или мы все-таки на что-то влияли. И к чему мы в результате пришли? Судя по постам в фейсбуке, которые члены рабочей группы публиковали по итогам каждой встречи, одна и те же идея кому-то казалась достигнутой победой, а кому-то – изъятым положением законопроекта.
Происходило это не только из-за информвойны между отдельными участниками процесса, но и из-за терминологической и логической запутанности самого законопроекта, не оглашенного регламента самих дискуссий. Когда в одной комнате собираются 4 члена РСР из 42, это считается заседанием Совета или они просто привлеченные наблюдатели? Именем кого принимается решение в их присутствии? Показательно, что министр Петренко как член РСР вообще не проявил интереса к реформе адвокатуры, а действующий директор Центра правовой помощи при Минюсте даже не включен в состав профильной Рабочей группы — его место занимает прежний руководитель, даже не адвокат. Видимо, славу реформаторов Минюст решил уступить другому государственному ведомству.
Но проблема не в том, что состав Совета судебной реформы не обновлялся. Проблема —использование его бренда для продвижения законодательных инициатив в интересах отдельных групп, а не институтов правосудия.
Выписанный в полном отрыве от украинских реалий, наспех одобренный двумя экспертами Совета Европы, навязанный адвокатскому сообществу как базовый, законопроект содержит столько неработающих механизмов, что адвокатура не реформируется, а развалится при первой же попытке реализовать его на практике. Умысел или недосмотр?
С этим главным мессаджем о ликвидации независимой адвокатуры последовательно выступала Национальная ассоциация адвокатов Украины. Но ее компетенция, законные полномочия представителя адвокатуры в отношениях с органами власти, пятилетний опыт руководителей национальных и региональных органов адвокатского самоуправления оказались проигнорированным в гонке за быстрым результатом.
За что мы боролись? За больший объем прав адвокатов и механизмы их защиты в новом процессуальном законодательстве. За адекватные налоги для адвокатов, которые занимаются индивидуальной деятельностью. За равный доступ к профессии, с учетом роста желающих из-за адвокатской монополии в судах. За обеспеченное право каждого адвоката на участие в самоуправлении. За возможность усилить единый голос профессии, необходимость которого очевидна в условиях прессинга на адвокатуру как институт и отдельных адвокатов, особенно в резонансных делах. Видя качество предложенного для обсуждения документа, НААУ предоставила альтернативный законопроект об адвокатуре, пакет изменений в УПК и Налоговый кодекс. Это были реальные конструктивные предложения, но им была отведена роль бюрократической формальности.
Очевидно, от того, что цели реформаторов и НААУ изначально расходились. Главное для наших визави — принять новый закон. Не важно какой. Просто другой. Реформа готова, можно поставить галочку «сделано»! Хотя этот законопроект не оговорен в условиях сотрудничества с МВФ, а для Евросоюза эта реформа считается выполненной еще в 2012 с принятием действующего закона об адвокатуре.
Концептуально, законопроект не даст никаких ощутимых улучшений для адвокатуры, очень опосредованно коснется обычных граждан. Если коротко, на это и направлены усилия авторского коллектива и ключевой блок законопроекта. Можно было назвать честно - «Закон об упразднении независимости адвокатуры».
Нас упрекали в том, что НААУ блокирует реформу, поскольку борется за сохранение себя, а настоящая реформа — это то, что нужно всем людям. И законопроект — для них. Спорный тезис, если посмотреть на результат. Главная новелла — 27 региональных палат адвокатов, которые переберут значительную часть полномочий единой национальной ассоциации. Этому предшествует ликвидация всех органов, созданных адвокатами за 5 лет по всей стране. В ходе ликвидации юрлиц будут выплачены миллионные издержки, естественно, за счет самих же адвокатов. Именно они назначены кредиторами реформы адвокатуры. Демократичность этого процесса сомнительна, так как выбирать новую адвокатскую власть в областях будут от имени 5-10% адвокатов каждого региона.
Это порог легитимности конференций, и на большее количество участников авторы законопроекта не рассчитывают. Сомнительно, что кто-то будет стараться обеспечить полную явку всех и искать помещение, чтобы разместить несколько тысяч человек. Нет сомнений лишь в том, что таких 5%-конференций будет по нескольку в каждой области, с дальнейшей войной за легитимность. Будет выбор — два-три параллельных совета адвокатов в регионе или вообще ни одного.
Как этот узаконенный переворот адвокатского самоуправления усиливает защиту прав граждан, содействует верховенству права? Это помогает адвокатам, повышает профессионализм и независимость? Если адвокат не только член национальной ассоциации, но и региональной палаты, как «двойное членство» делает его работу менее рискованной или более эффективной? Адвокаты имеют право на практику по всей стране. Если у киевского адвоката — суд в Луганской области, нужно ли ему вступать еще и в Луганскую региональную палату, чтобы получать там помощь и не восприниматься, как чужаку?
Для создания видимости европейских стандартов новая система сложена из разных частей польской и германской моделей. Но в чем практическая полезность слепого заимствования самоуправления в других странах, если за день в Киевской области может быть больше обысков у адвокатов, чем во всей Франции за год? Наверное, это происходит не из-за несправедливого распределения полномочий между советами адвокатов и квалификационно-дисциплинарными комиссиями адвокатуры. Но у реформы другие приоритеты — усложнить систему адвокатского самоуправления.
И еще бонус. Упрощенный доступ в адвокатуру для судей и прокуроров. Получается, реформа адвокатуры как финальный компонент судебной реформы должна покрыть издержки реформы прокуратуры и судов. Ведь там галочки уже давно проставлены. Осталось разобраться с последствиями и пристроить уволенных, люстрированных и профнепригодных сотруников в адвокатуру на льготных условиях.
P.S. Если бы авторы реформы были внимательны не только к желаниям прокуроров и судей получить адвокатское свидетельство легким путем, а и к желаниям некоторых адвокатов перейти в судейский корпус, то предложили бы единый квалификационный экзамен для всех профессий, а дальше пусть стажировку каждый проходит там, где планирует себя реализовать – в адвокатуре, прокуратуре или суде.