Фирташу не привыкать вести дела с сильными мира сего. Он был знаком с Туркменбаши, президентами Украины, а однажды попал на приём к английской королеве. «С кем я никогда не встречался, так это с Путиным», – уверяет он».
Таким образом, уже первые два абзаца материала позволяют сделать вывод, что нужна была эта публикация Фирташу исключительно для продолжения в новых политических обстоятельствах в России своей политики открещивания. Мол, не имеет Фирташ отношения не только к Семёну Могилевичу и криминальной революции 1980-х – 1990-х (это для Запада), не только к Виктору Ющенко и тоталитаризму взяточничества в Украине (это для Украины), но и к Владимиру Путину, а значит, и ко всей эпохе, которая сейчас в России завершается.
Надо сказать, полезное устремление для желающего остаться в «бизнесе».
Собственно, бизнес Фирташа, как следует из материала, стал приобретать хорошо известные сегодня в Украине очертания отраслевого господства ещё в 1998 году. «Став одним из партнёров «Итеры», Фирташ заработал на её подъёме. Квота бизнесмена на поставку газа из Туркмении в Украину, которой Игорь Макаров делился с Фирташем, составляла $500-600 миллионов. Благодаря бартеру чистая прибыль доходила до половины этой суммы, признаёт Фирташ. Он поставлял уже не только продовольствие и ширпотреб, а буровые станки, железнодорожную технику, удобрения. И чтобы иметь собственный товар, начал скупать заводы и фабрики. Первые покупки пришлись на 1998 год. В разрушенном гражданской войной Таджикистане Фирташ приобрёл химкомбинат «Таджиказот».
Экспансия продолжилась посредством «РосУкрЭнерго» и другие компании Фирташа: «Что такое неудача для такого изобретательного дельца, как Фирташ? Не получилось сделать из RUE грандиозную компанию, зато бизнесмен виртуозно использовал дивиденды фирмы, чтобы финансировать свои инвестиции.
Делалось это через трейдерскую фирму «Emfesz». Она не только занималась продажей газа венгерским потребителям, но ещё служила источником финансового потока, позволявшего Фирташу не ждать целый год дивидендов RUE (которые, между прочим, составили за 2005 год $366 миллионов, за 2006-й – $375 миллионов, за 2007-й – $390 миллионов), а получать кэш круглый год.
Работала схема так. «Emfesz» получала газ от RUE, продавала его, а выручку отдавала в кредит под низкий процент – LIBOR + 2% – своей материнской компании «Mabofi», входящей в группу Фирташа. Оттуда деньги переправлялись в саму группу и шли на очередную сделку. Когда раз в год RUE выплачивала дивиденды, они перечислялись в «Mabofi», та рассчитывалась с «Emfesz» за кредиты, и из этих денег трейдер оплачивал поставленный в течение года газ. После «газовой войны» RUE не распределила дивиденды, и схема сломалась.
Куда же шли инвестиции? Ещё до появления RUE Фирташ купил «Ровноазот» (54%). В 2004 году среди его активов появился эстонский «Nitrofert» (100%) и «Крымский содовый завод» (90%), он также арендовал Вольногорский ГМК и Иршанский ГОК. В 2005 году был куплен «Крымский титан» (50% минус одна акция), в реконструкцию которого Фирташ вложил около $300 миллионов. В прошлом году к империи добавились три химзавода: «Концерн Стирол» (90%), северодонецкий (100%) и черкасский (95%) «Азоты», а также Междуреченский ГОК. Всю свою империю Фирташ начал объединять в «Ostchem Holding», который, по его собственной оценке, будет выпускать 2,5% мировых азотных удобрений. В то же время Фирташ взял под контроль государственные «Титан Украины», «Титан», «Сумыхимпром» и «Запорожский титано-магниевый комбинат». Их руководителями были назначены бывшие топ-менеджеры предприятий Фирташа».
Таким образом, следует задать вполне справедливый вопрос: а почему вплоть до 2010 года вся деятельность Фирташа многочисленными «экспертами» сводилась исключительно к поставкам газа в Украину или через Украину на Запад? Разве нельзя было предположить, что интенсивная скупка предприятий, сводившаяся к нескольким отраслям, неминуемо приведёт Фирташа к мысли о господстве в этих отраслях?
По большому счёту, Дмитрий Фирташ в его нынешнем общественном положении является идеальным свидетельством неспособности экспертной среды в Украине, а также средств массовой информации дать здравую оценку экономических отношений и вписать в общий контекст развития отдельные наблюдаемые факты реальности. Сообщения о происходящем – сколько угодно, а вот объяснение «Что это значит?» – отсутствует.
Отсутствует до тех пор, пока бонзы экономики сами не пожелают предоставить объяснения. Которые, конечно, всегда предоставляются настолько, насколько это выгодно бонзам экономики.
А если так, то как же публике составлять своё мнение о людях вроде Фирташа и об экономике Украины в целом? Как этому мнению не быть ограниченным? Человек вошёл в химическую промышленность ещё в 1998 году, а заговорили об этом аж через 12 лет...