В двухэтажном помещении бывшего сада в городе Рожище, в 30 километрах от Луцка, последние 20 лет работает детский приют. Его окна зарешечены, калитка закрыта на замок, пользоваться мобильными телефонами детям запрещается. Оказаться здесь может ребенок от 3 до 18 лет, с которым не справились взрослые: если тот уходит из дома, прогуливает уроки, склонен к бродяжничеству, “связался с плохой компанией”. На первом этаже приюта - комнаты-изоляторы для новоприбывших. На втором живут дети, которых перевели снизу “за хорошее поведение”. В большинстве случаев детей в приют направляет служба по делам детей района либо города Луцка. Некоторые приходят сюда сами, когда убегают из дома. Часто инициаторами помещения детей в приют становятся родители.
2 августа 2018 года восемь воспитанников приюта заявили о сексуальном домогательстве и физическом насилии со стороны персонала - директора Леонида Матвийчука и его родного брата, дежурного по режиму Николая Матвийчука. Случилось это во время общения детей с работниками Офиса уполномоченного по правам человека, которые приехали в приют без предупреждения с плановым мониторинговым визитом.
Сотруднице Секретариата Верховной рады Украины по правам человека Елене Прашко до сих пор сложно вспоминать о произошедшем в тот день. 2 августа в приюте она была вместе с региональным координатором Омбудсмена в Волынской области Виталием Еловым. Вместе они, как это бывает регулярно, проверяли место несвободы - в этот раз Рожищенский детский приют - осматривали помещения, изучали условия проживания детей, общались с ними. Елена Прашко говорит, что ранее жалоб на приют в Секретариат не поступало, ни персонал, ни воспитанники об их приезде не знали.
-
Мы начали мониторинг с изолятора. Там Виталий Андреевич первым заметил синяки на руках у воспитанника. Ребёнок сказал, что их оставил дежурный по режиму. Мы спросили, поднимает ли персонал на них руку, и дети начали рассказывать о жизни в приюте. Видно было, что им не по себе, им было страшно, они переживали. Затем ещё пятеро детей показали нам синяки и стали рассказывать о “воспитательной работе” персонала. Дети просили сделать так, чтобы после этого они больше не контактировали с директором и его братом.
Так правозащитники узнали, что четырьмя днями ранее, 29 июля, дежурный по режиму Николай Матвийчук “таскал за волосы” одну из воспитанниц учреждения - Диану*. После этого пятеро детей заступились за девочку, за что были наказаны дежурным. Правозащитники сфотографировали синяки на теле детей. На шортах одного мальчика они заметили следы крови - по словам ребенка, дежурный разбил ему нос.
Позже директор приюта рассказал мониторам, что вечером он приехал разобраться в случившемся: изолировал Диану от остальных детей в комнате для посетителей, где она пробыла до часу ночи. После этого девочка в знак протеста порезала себе руку. Медработница дала ей по таблетке барбовала, валерианы и но-шпы, обработала порез зеленкой, но в полицию сообщать не стала.
30 июля полиция приехала в приют сама - на 102 поступила жалоба кого-то из взрослых вне приюта на то, что были слышны крики детей, а директор и дежурный по режиму “систематически совершают неправомерные действия”. По словам детей, полицейские на вызов приехали, но дежурный в приют их не пустил. Дети сообщить о происходящем не могли, поскольку им запрещено пользоваться мобильными телефонами. По их словам, они жаловались на директора и дежурного воспитательнице, но та не приняла их слова всерьез. В этот же день дети, по просьбе директора, написали объяснительные о причине своего “неадекватного” поведения.
-
Пока мы вдвоем с Виталием Андреевичем были в изоляторе, дети со второго этажа отдыхали в своих комнатах. После общения с первой группой мы продолжили мониторинг на втором этаже. Там еще четверо других детей подтвердили факты насилия, а также рассказали нам о домогательствах. Старшие девочки сказали, что дежурный по режиму лапает их и гладит по груди, называет проститутками, - продолжает рассказ Елена Прашко.
Елена Прашко
По словам правозащитников, одна из девушек рассказала, что дежурный по режиму предлагал ей сделать ему минет, но девушка отказалась и заявила о недопустимости такого поведения, на что дежурный ответил, что “сам устанавливает правила поведения в учреждении”.
Дети также рассказали мониторам о том, что за плохое поведение их по одному закрывают в “вонючке” - комнате для обуви без окон и света, либо “воспитывают веником”. Далее выяснилось, что в приюте с января нет психолога, в изоляторе дети вместо допустимых двух недель сидели месяцами, у них не было предусмотренного законодательством индивидуального плана социальной защиты, на кухне приюта нарушены санитарные нормы - стены и потолок в плесени.
Кроме того, оказалось, что в мае из приюта сбежал несовершеннолетний мальчик, однако директор сообщил в полицию об исчезновении ребенка только спустя два месяца.
После общения с детьми и осмотра помещений приюта, правозащитники сообщили об услышанном и увиденном в офис Омбудсмена и приняли решение вызвать полицию. На место приехали также медики, эксперты, психологи, работники службы по делам детей, представитель Минсоцполитики и глава Волынской ОГА. Последний заявил, что немедленно подписывает заявление об отстранении директора приюта.
Пятерых детей с первого этажа в этот же вечер из Рожищ перевезли в областной центр социально-психологической реабилитации в Ковеле. Также в приюте для круглосуточного дежурства оставили полицейских.
В ЕРДР внесли ведомости по статьям 125 (умышленное легкое телесное повреждение), 137 (ненадлежащее исполнение обязанностей по охране жизни и здоровья детей), 156 (развращение несовершеннолетних) Уголовного кодекса Украины.
Как взрослые не поверили детям
На следующий день региональный координатор Омбудсмена Виталий Елов пришел в приют еще раз.
-
Я позвонил в дверь, мне открыл полицейский и сказал, что обязан сообщить о посетителях директору. Я подумал, что в приюте уже новый директор. Но через несколько минут навстречу мне вышел всё тот же Леонид Матвийчук. Тогда я спросил у полицейских, инструктировал ли их кто-то по поводу того, можно ли директору общаться с детьми. Полицейский ответил, что инструкций не было, если директор и дети хотят - можно. Это как минимум говорит о том, что влияние директора на детей оставалось, - рассказывает Елов.
Директор приюта Леонид Матвийчук
После того, как скандал утих, а сюжеты о приюте перестали выходить в вечерних выпусках новостей, оказалось, что ни директора, ни дежурного по режиму от работы не отстранили. Глава ОГА не имеет таких полномочий - сделать это может только Волынский областной совет. Но вопрос рассматривали только на заседании постоянной комиссии по вопросам использования имущества общей собственности территориальных громад сел. Комиссия заслушала Леонида Матвийчука, который заявил, что в “приюте ему приходится работать с детьми со сложной судьбой, что сказывается на их поведении” и решила - для отстранения его с должности “нет правовых оснований”.
Изменилась только жизнь детей, которые не промолчали. Они свидетельствовали, проходили медицинские комиссии, писали объяснительные о произошедшем. В конце концов им назначили психолого-психиатрическую экспертизу.
Эту информацию LB.ua подтвердил следователь по делу Виктор Федорчук: “Назначено большое количество экспертиз - и судебно-медицинских, и психолого-психиатрических. Сейчас с детьми общаются психиатры. Когда решение комиссии будет, материалы дела вернутся в следствие, и будет приниматься решение по данному уголовно-процессуальному производству. Пока никому обвинений не выдвинули”.
Директор центра социально-психологической реабилитации, куда в день происшествия перевели пятеро детей, сказала, что все они были “в приподнятом хорошем настроении”. “Мы были крайне удивлены, потому что думали, что пострадавшие должны быть подавлены, испуганы. Дети были нормальные, адекватные, веселые, здоровые”, - уверяла Елена Ганулич. Несмотря на то, что правозащитники сфотографировали синяки на руках, Ганулич заявила, что “никаких физических повреждений у детей не было”. Напоследок директор добавила: “Чего-то же они попали в приют. Не потому, что были послушными, добрыми детьми, которые не прогуливали школу. Наш персонал заметил проблемы в их семейной жизни, а за приютом, можно сказать, ничего отмечено не было”.
После происшествия в приюте вместе с полицейскими с 8 утра до 8 вечера дежурили представители службы по делам детей Волынской ОГА. Начальница службы Алла Онищук утверждает, что потребности в этом и вовсе не было: “Продолжался обычный режим работы заведения. Часть детей возвращалась домой, кто-то новый оформлялся. Согласно предварительному заключению наших психологов, все дети, которые ранее жаловались, не были подавлены и шли на контакт”.
В отличии от следствия, которое до сих пор не определилось, передавать ли дело в суд, большинство обычных жителей Рожища, которые проживают по соседству с приютом, уверенны: “директора подставили”. Они считают, что насилия в приюте быть не могло, но даже если это и случилось - это “оправданная мера воспитания таких детей”.
“Такие дети” - эти слова я услышу ещё не раз.
-
Всё это неправда, я знаю этих детей. Они не уважают старших, они матюкаются. Ну, может кто-то и не выдержал, подзатыльник им дал. Как их ещё в чувство привести? - вытирая руки о фартук, эмоционально заявила соседка приюта. Женщина, как и многие здесь, злится на повышенное внимание журналистов к жизни городка.
-
Поднялись мужики, наверное, дорогу кому-то перешли, вот проверку и назвали сюда, - продолжил поддерживать директора приюта и его брата другой сосед.
Семью Матвийчуков в районе знают как бизнесменов. Кроме того, что Николай Матвийчук работает в приюте дежурным по режиму, он также занимается поставками продуктов в большинство учебных заведений района, в том числе спецшколы-интернаты, а также в отделение образования Рожищенской РГА. Из открытых источников следует, что он осуществил поставки продуктов общей суммой в 2 млн. гривен.
Николай Матвийчук на телефонные звонки не отвечает и публично слова детей ни разу не комментировал. Его брат, директор приюта Леонид Матвийчук все обвинения воспитанников отвергал с самого начала.
Леонид Матвийчук утверждает, что его “заказали”: “Если вы у себя где-то увидите вещи в крови, то это не будет означать для вас сделать выводы, которые не имеют отношения или какая-то фантастика, которая не имеет отношения к той крови, которая появилась у вас. Это, мне кажется, одна из разряда надуманных вещей, для того чтобы подогреть эту ситуацию. У нас есть разный контингент в приюте”, - дословно заявил он в день происшествия местному каналу. При этом сексуальные домогательства он назвал “вымыслом чистой воды” и заявил, что синяков на руках воспитанников не видел.
“Девушки способны провоцировать”
-
Мы прекрасно понимаем, что девушки в таком возрасте способны провоцировать на действия, которые можно трактовать двояко. Говорите, “домогательства”? Сначала докажите. Как быть тем, на кого посыпались обвинения? По большей части дети сами инициаторы собственного поведения, - говорит руководитель Службы по делам детей Луцкого горсовета Федор Шульган.
Федор Шульган
Произошедшее в приюте в августе он называет “пиар-кампанией”.
-
Часть подростков уже отказалась от своих показаний. Дело рассыпалось.
Среди тех, кто заявил правозащитникам о неподобающем поведении директора и дежурного, была 16-летняя Вера*, которая попала в приют через городскую службу и с разрешения Федора Шульгана.
-
Она специфическая девушка. Многое знает, многое пробовала. Поэтому странно было нам слышать заявления о домогательствах, - утверждает чиновник.
- Почему?
-
Она уже очень взрослая по своему поведению. И у нас была информация о том, что она не с одним парнем проводила свое время.
-
То есть вы считаете, что заявление о домогательствах - вымысел?
-
Да, вполне. Несмотря на то, что она сама просилась в приют, ей быстро стало там скучно. Нужно было искать себе развлечение. Скорее всего девушки между собой договорились и разыграли такой спектакль.
-
Зачем им это было нужно?
-
К сожалению, практика показывает, что детям, которые учились жить, не имея ограничений, в закрытой среде становится скучно. Неоднократно были случаи, когда дети бежали из приюта. Детская среда также бывает разная. Я думаю, что речь шла не о клевете на директора, а о детском развлечении. Я думаю, здесь были взрослые режиссеры, - резюмировал Шульган.
-
Там трогали девушек из неблагополучных семей, за которых некому заступиться, - уверяет мама девушки, которая была в приюте 29 июля в момент инцидента, - Моего ребенка никто не трогал, потому что наверняка знали, что у них будут потом проблемы. Моя дочка говорит, что видела синяки на руках у одной девочки, но также говорит, что дети плохо себя вели и их не могли успокоить.
Большинство тех, с кем удалось поговорить о жизни в приюте, несколько раз утверждали противоположное, затем заявляли, что не владеют никакой информацией, отказывались от личной встречи, просили не тревожить их и их семью. Так или иначе в разговоре взрослые кивали на самих детей.
“Нужно её снова в приют оформлять”
Диана живет в небольшом селе недалеко от Луцка. Большую часть жизни она провела в двух домах семейного типа в Киевской области, где, по словам её классной руководительницы, над ней издевались и заставляли работать. Недавно её вместе с младшей сестрой усыновила и перевезла на Волынь бездетная пара. Девочек устроили в местную школу. Летом в семье произошел конфликт, после чего родители приняли решение поместить Диану в Рожищенский приют.
И директор, и классный руководитель говорят о том, что к одиннадцатикласснице у них претензий нет: она дружелюбная, дисциплину на уроках не нарушает, учится нормально, с одноклассниками не конфликтует, “спокойнее некоторых других детей в классе”.
На мой вопрос о том, знают ли они что-то о реальной жизни детей в Рожищенском приюте, и о том, что там произошло с Дианой, директор отвечает: “Я не интересовался тем, что там происходит”.
-
Я видела ролик о том, что как будто брат директора приюта домогался девушек. Я спрашивала об этом у наших детей, но они сказали, что Диана тут не при чем, хоть она как раз в этот период там жила, - говорит классный руководитель девушки.
-
Вы же понимаете, что если эти факты действительно были, ребёнок не обязательно будет рассказывать о них сверстникам, и тем более учителям? - уточняю я.
Директор и учитель замолкают и соглашаются.
О моем приезде в школу Диана не знала, но в тот день застать её на уроках не удалось. Утром она привела в школу свою младшую сестричку и ушла гулять в парк. Связаться с девушкой взрослые не могли, потому что её мать “в наказание за плохое поведение” запрещает ей пользоваться телефоном. В надежде найти девушку и узнать, почему её нет на уроках, классный руководитель позвонил её матери. Женщина сказала, что утром разбудила Диану и её сестру, собрала и отправила их в школу, а сама уехала на работу. Разговор с учительницей она закончила словами “Наверное, нужно её снова в приют оформлять”.
Региональный координатор офиса Омбудсмена и представитель в западных областях, которые повторно приехали в Рожищенский приют на следующий день после происшествия, пообщались с оставшимися там детьми.
Дети, уже в присутствии полиции и представителей службы по делам детей, в очередной раз заявили о насилии и домогательстве со стороны персонала и рассказали, что директор заставлял их несколько раз переписывать объяснительные о произошедшем 29 июля.
Из объяснительной Дианы, которая заявляла, что директор по режиму “таскал её за волосы”, а позже она в знак протеста порезала себе руку, следует, что после отбоя она в комнате вместе с младшими детьми пела песню “Червона рута”, затем пришел директор и отвел ее в приёмную, где она пробыла до часу ночи. Записка Дианы заканчивается словами: “Я жалею о своём поступке и в дальнейшем не буду так себя вести”.
Провожая меня, директор школы пообещал, что как только Диана появится на уроках, он договорится с ней о нашей встрече. Ни ребёнок, ни взрослые не выходили на связь почти месяц. После повторного звонка в школу директор спокойно сообщил: ”Диана категорически отказывается общаться по поводу произошедшего”.
-
Никаких претензий к директору у неё нет, - заявил он на прощание.
“Это всё очень далеко зашло”
Вместе с Дианой в Рожищах жила 16-летняя Вера*. Она была одной из девушек, которые заявили о домогательствах. Вечером 2 августа её перевели в Ковельский центр, откуда вскоре она вернулась домой. Сейчас она живет в Луцке с родителями, без разрешения которых не выходит на улицу и ни с кем не встречается. “А это никак не навредит моему ребенку?” - первое, что спрашивает Вера во время нашего телефонного разговора. Оказывается, что в приюте она была уже беременной. Недавно она, как и остальные девушки из приюта, прошла психиатрическую экспертизу. В ответ на просьбу о встрече Вера бодро обещает спросить разрешения у мамы. Вечером девушка перезванивает:
-
Я не буду говорить по поводу этого всего, я не думаю, что это нужно, - вздыхая, медленно проговаривая каждое слово, тянет она.
-
Почему?
-
Это все очень далеко зашло. Очень противно. Дальше я идти не хочу и говорить не буду.
-
Вы боитесь?
-
Да при чём здесь... Я просто не хочу этого всего.
-
Возможно захотят говорить другие дети?
Вера глубоко вздыхает, между нами повисает тишина. Она бросает трубку.