Осип Зинкевич, живя в США, постоянно противостоял тоталитарному злу. Участвовал в демонстрациях в защиту советских политических узников, подписывал письма протеста, которые трижды (если я не ошибаюсь) пытался передать советскому послу в Вашингтоне и его коллеге в Канаде. Тяжело переживал агрессивное, неумное поведение в Америке бывшего узника советских тюрем и лагерей Валентина Мороза. Фактически оттолкнувшего многих в украинской диаспоре от поддержки других узников совести в СССР.
Многих, но не Зинкевича.
Это были глухие, скорбные годы. Для нас, узников – безнадежные. Да, именно так, наше будущее в СССР было глухим и скорбным. Мы понимали: вслед за этой неволей будет другая неволя, а потом – смерть в тюрьме. Скудная информация, приходившая к нам через нечастые свидания с родными, была для нас единственным островком оптимизма. Однажды Лёля Свитлычная во время свидания рассказала Ивану Алексеевичу об издательской активности Осипа Зинкевича, печатавшего наши лагерные тексты и комментарии к ним и к нашей лагерной жизни. Там, в зоне такая информация придавала нам сил и терпения. И желания продолжать сопротивление злу. Как и у Осипа Зинкевича, нашим основным оружием было Слово.
А потом распалась навсегда советская империя. Мы тяжело, с ошибками учились строить свое собственное государство. К сожалению, мы не были готовы к самостоятельной эффективной жизни. Многие добрые, искренние люди из украинской диаспоры, с восторгом впервые в жизни посетившие Украину, были разочарованы. Ярко помню слова немолодой дамы из Канады:
«Я так мечтала об этом. Активно работала, участвовала в акциях протеста, выступала на радио и телевидении. А сейчас я вижу, не обижайтесь, доктор Глузман, вы все коммунисты, даже те, которые вышли из тюрем. Я никогда не вернусь сюда».
Осип Зинкевич также все понимал о нас. Но он понимал и другое: мы нуждаемся в помощи. И он перенес сюда, в Киев свое издательство «Смолоскып». И здесь, в Киеве активно печатал книги. Не только об истории. Благодаря ему в украинскую литературу пришли молодые авторы, коим путь в литературу из-за угасающих монстров советской поры типа Союза Писателей был заказан.
Он многое успел сделать. Без привычного на нашей земле шумного пиара, без попыток влиять на наших циничных политиков, не желая войти в почетные и совершенно бессмысленные звания советника Президента или советника Премьер-министра. Он любил нас, несмотря на острое понимание нашей греховности. Мир праху его.