Из конкурсной программы, состоящей из 19 фильмов, вырисовалась пятерка фаворитов, каждый из которых в равной степени может претендовать на “Золотую пальмовую ветвь” и второстепенные награды.
Прежде всего, это “Сын Сола” – венгерский дебют Ласло Немеша, который не перестают обсуждать с самого дня его премьеры. “Так Холокост не снимал еще никто” –самый популярный заголовок к материалам об этом фильме. Это правда – удивительная манера камеры Немеша позволяет не спекулировать на теме, а показать нечто совершенно иное – ужас, запечатленный боковым зрением, нутром. Мы писали об этом фильме подробнее в первом фестивальном дневнике – он вполне может получить награду как за режиссуру, так и за главную актерскую роль.
Второй фаворит – “Кэрол” Тодда Хэйнса, которую ввиду ее американского происхождения сразу записывают в первые претенденты на “Золотую пальмовую ветвь”. Нам кажется, что главным образом на награду может претендовать Кейт Бланшетт, а на главный приз, при всем своем очаровании, картина явно не тянет.
Третий – показанный вчера фильм китайского режиссера Цзя Чжанкэ “Горы могут уйти”. Чжанкэ может получить какой-нибудь приз по совокупности заслуг, но и в целом картину хвалят. Действие происходит в трех отрезках времени: в 1999, 2014 и 2025 годах. В центре – любовный треугольник, замыкающийся на веселой красотке Тао, пытающейся выбрать себе жениха. По сути, “Горы могут уйти” – это двухчасовая притча о том, что горы-то, может, могут уйти, а вот люди не меняются.
Четвертого любимца каннской публики – “Дипан” Жака Одийяра, одного из самых важных французских режиссеров, – показали в четверг. Снятый с непрофессиональными актерами, “Дипан” оказался эдаким мигрантским парафразом “Таксиста” Мартина Скорсезе.
Главный герой, участник войны в Шри Ланке, приезжает во Францию, устраивается сначала уличным продавцом ярких игрушек, а затем уборщиком в злачных домах, по типу тех, где работали наркодилеры в сериале “Прослушка”. С ним из Шри Ланки приехала молодая девушка и 9-летняя девочка – вместе они прикидываются одной семьей, чтобы легче было выжить в новом мире. Естественно, никакой идиллии в жизни Дипана и его “семьи” в ближайшее время не предвидится, но Одийяр подает это настолько небанально, что никто даже не удивится, если в субботу ему вручат за это “Золотую пальмовую ветвь”. Вечером после премьеры в зале Люмьер Одийяру устроили длительную стоячую овацию.
Дипан, в котором пружиной засел посттравматический синдром, находится в перманентном состоянии войны. Пожалуй, его главной особенностью является то, что роль эту исполнил настоящий политический активист из Шри Ланки, участник боевых действий, уехавший из родной страны сначала в Таиланд, а затем во Францию, где написал несколько книг о своем опыте пребывания в рядах “Тигров освобождения Тамил-Илама”.
Вот это смешивание документального с реальным может вполне может открыть Одийяру дорогу к “Золотой пальмовой ветви” Канн-2015. Тем более, на счету у режиссера уже есть каннские награды – в 2009 году гран-при жюри за “Пророка” и в 1996 за сценарий “Никому неизвестного героя”.
На пятое место может претендовать либо семейная драма Майвенн Ле Беско “Мой король”, в которой оба исполнителя главных ролей могут претендовать на актерские награды, либо “Наемница” Дени Вильнева, которой вменяют принадлежность к мэйнстриму, но которая своей глубиной не уступает лучшим образцам фестивального кино.
Естественно, на каждом Каннском кинофестивале не должно обходиться без скандала. Хвала вселенной, в этом году обошлось без Виталия Седюка, залезающего звездам под юбки. Попыткой эпатировать публику под занавес Каннского кинофестиваля стал показ во внеконкурсной программе “Любви” Гаспара Ноэ – двухчасовой и граничащей с порнографией картины, снятой в 3D. “Любовь” должны были взять в основной конкурс, но в итоге решили отодвинуть в программу “Полуночные сеансы”. Фильм Ноэ мог бы запустить очередной виток дискуссии о том, где пролегает граница между искусством и порнографией, но, очевидно, этого не делает, поскольку все сосредоточились на обсуждении того, насколько это плохое кино.
Но без дискуссий в Каннах все же не обошлось. Скандалом обернулась красная дорожка фильма “Кэрол”, куда не пустили группу женщин в обуви на плоской подошве. На красной дорожке в Каннах всегда очень строгий дресс-код, а истории о сотрудниках фестивального дворца, которые имеют полное право не пустить человека внутрь, если он одет не так, как нужно, слышали все.
Канны уже не впервые обвиняют в мизогинии: в основном, это происходило из-за недостаточного количества женщин-режиссеров в конкурсах. В последние годы фестиваль реабилитировался, как мог: приглашал на посты глав жюри Изабель Юппер, Джейн Кэмпион, в этом году жюри “Особого взгляда” возглавляет Изабелла Росселлини, а в основном конкурсе – три фильма, снятых женщинами-режиссерами. Не помогло.
На днях арт-директор Каннского кинофестиваля Тьерри Фремо дал яростный ответ критикам: мол, Канны всего лишь отображают существующую в кинематографе систему, в которой мужчин-режиссеров больше, чем женщин. “Оскары” более мизогинические, чем Канны, а у Берлина и Венеции – та же проблема, – уверен он. Но все шишки летят на Круазетт, а после скандала с красной дорожкой (который уже успели окрестить “flatgate”) – и подавно.
Вообще в этом году складывается впечатление, что изголодавшиеся по сенсациям каннские завсегдатаи просто раздувают сенсации на ровном месте. Дресс-код и иерархические правила в Каннах действительно очень строгие, но это вопрос времени, когда организаторы будут вынуждены их поменять. Аналогичная ситуация – с фильмами. Расхваленная “Кэрол” при рассмотрении с более отдаленной дистанции кажется не такой уже гениальной. Из чувства противоречия хочется, чтобы всех победил Дени Вильнев со своим изображением зла в “Наемнице” или абсурдистский и рискующий стать недооцененным “Лобстер” Йоргоса Лантимоса. Это кажется маловероятным, но с таким разношерстным жюри все может быть. К тому же, в основном конкурсе остался один фильм – “Макбет” с Марион Котийяр и Майклом Фассбендером, чьи претензии на взятие актерских “веток” могут перемешать все карты при распределении призов.