Так, в 2018 году в Берлин вернулась Лаура Биспури (в 2015-м она была в конкурсе с фильмом “Клятвенная девственница”, где главную роль тоже играла Альба Рорвахер). Ее “Дочь моя” – ироничная драма про то, какими разными бывают матери и как дети бывают намного лучше своих родителей.
Виттории десять лет – она не похожа на свою мать, суперзаботливую и любящую Тину (Валерия Голино). Однажды они едут к хаотичной, спонтанной и обанкротившейся Ангелике (Альба Рорвахер) на ферму. Оказывается, что Ангелика – настоящая мать девочки, отдавшая ее Тине на воспитание. Пересказ сюжета делает его похожим бразильский сериал, но на деле эта история нужна Биспури для того, чтобы рассказать о двух экстремумах материнства – когда душат и парализуют любовью и когда предоставление свободы граничит с равнодушием. У главной героини нет друзей, она чувствует себя одинокой, поэтому легко налаживает эмоциональную связь с витальной, как стихийное бедствие, Ангеликой.
Этот дочерне-материнский треугольник будет крутиться по-всякому: Биспури не жалеет своих героинь и при этом очень их любит; не гнушается очевидных, но прекрасно работающих символов (две сцены с пещерами, одна из которых совершенно прекрасна в своей иронии); не стесняется включать иллюстрирующий саундтрек (который может казаться лишним, но, кажется, дает всей этой истории дополнительных соков). В общем, в сравнении с “Клятвенной девственницей” – неплохим, но анемичным кино про роль женщины в консервативном обществе и попытках ее эмансипации, “Дочь моя” – сочный, наполненный жизнью фильм про девочек и глупости, которые они иногда совершают.
Тему передачи детей на воспитание (начатую, напомним, еще в польском фильме “Башня. Яркий день”, о котором мы писали в прошлом обзоре) подхватывает, как ни удивительно, фильм о молодой Астрид Линдгрен, который показали вне конкурса. От баойпика о великой детской писательнице ждешь чего угодно – жизнеописания “родился-пригодился-умер”, скачков во времени и ужасного возрастного грима для актрисы, исполняющей главную роль, и, конечно же, больших мелодраматических приемов. В “Молодой Астрид”, права на которую, кстати, купили на территорию Украины, есть только два из четырех этих пунктов. Фильм Пернилле Фишер Кристенсен заканчивается и начинается одной сценой: как Астрид Линдгрен, будучи уже известной писательницей, разбирает гору писем, которые дети написали ей ко дню рождения. Периодически эти письма читаются за кадром, поясняя или комментируя эпизоды из жизни Астрид. Эту же функцию выполняет душещипательная струнная музыка.
Но вообще “Молодая Астрид” – это рассказ о нескольких годах жизни будущей писательницы – с 18 лет и до начала отношений со Стуре Линдгреном, секретарем у которого она работала в Стокгольме. Еще в родном Виммербю, когда ей было 18 лет, у Астрид был роман с главным редактором местной газеты Акселем Блумбергом, от которого она забеременела. Поскольку они не могли пожениться (он в то время был вовлечен в болезненный бракоразводный процесс), Астрид родила ребенка в Дании, где в 20-е годы матери-одиночки могли рожать детей, не называя имен их отцов. Она переехала в Стокгольм и смогла забрать Лассе из Дании только когда ему исполнилось 4,5 года.
Один из главных вопросов, которые задавали дети в письмах Линдгрен: как вы так хорошо пишете о детях, если сами очень давно были ребенком? Очевидно, авторы картины нашли ответ в этом эпизоде биографии Астрид: она не хотела бросать ребенка, тяжело переживая разрыв как психологически, так и физически (особенно в первые недели после родов), но в то же время, кажется, боялась возвращения сына и того, что не справится с ролью матери. И актрисе, сыгравшей Астрид (Альба Аугуст), и режиссеру фильма удалось создать хороший, противоречивый образ одной из главных детских писательниц всех времен и народов.
Плохой байопик идеализировал бы Линдгрен, покрыв сложные моменты биографии глазурью (интересно, удастся ли этого избежать, если снять фильм, включив туда период, когда она работала в отделе цензуры шведских спецслужб во время войны и вычитывала корреспонденцию своих соотечественников). Но создатели “Молодой Астрид”, кажется, решили пойти по более сложному пути – к счастью для всех.
И, наконец, еще одна картина из берлинской конкурсной программы – “Три дня в Квибероне” Эмили Атеф – биографическая зарисовка о трех днях из жизни актрисы Роми Шнайдер на французском курорте. Черно-белый, слегка более избыточный, чем того ожидаешь, фильм Атеф – о том, каково быть актрисой на грани нервного срыва. В основе картины – интервью актрисы журналу Stern, которое она дала в апреле 1981 года в Квибероне, и известные фотографии Роберта Лебека, на которых икона европейского кино предстает очень хрупкой и одинокой.
Исполнительница роли Шнайдер Мария Боймер, кроме портретного сходства, показывает изнанку актерской профессии. В реальности Роми Шнайдер действительно дала откровенное интервью журналисту из Stern, но Боймер сумела показать, как сказанное актрисой на диктофон соотносилось с реальностью. Уставшая от того, что не может сочетать материнство и работу, разочарованная и то хохочущая, то плачущая Шнайдер похожа на оголенный нерв, по которому постоянно бьют, думая, что это струна, из которой можно извлечь прекрасный звук.
Отдельная тема в “3 днях в Квибероне” – манипуляция и профессия журналиста. Пришедший к Шнайдер репортер на интервью пробует разные способы получить интересные для статьи ответы – поощряет то, чтобы актриса больше пила во время интервью, манипулирует, ходит окольными путями, в уме держа вопрос, на который раньше собеседница не хотела прямо отвечать. Только вопросы эти слишком личные, а объект интервью слишком разбит, чтобы делать из этого тему номера. Другими словами, фильм Атеф – хороший кейс как для тех, кто исследует природу актерства, так и для тех, кто задумывается над журналистской этикой.
Впереди еще десяток конкурсных фильмов, украинская премьера и новый фильм Стивена Содерберга – снятый на айфон.