Открылся Берлинале, как и в 2014 году, новым фильмом Уэса Андерсона, короля симметрии, цветов и актерских составов. Его новая работа – анимация “Остров собак”, признание в любви Японии, Акире Куросаве и собакам, конечно. Была бы любовь к собакам политическим вопросом, фильм Андерсона можно было бы смело записывать в про-собачьи агитки.
Вымышленный японский мегаполис Мегасаки, агрессивный мэр Кобаяси высылает всех (домашних и бродячих) собак на отдаленный остров, чтобы те якобы не распространяли вирусы. Первым высылают пса племянника Кобаяси, Спотса (“пес зеро”), по которому мальчик скучает и на поиски которого отправляется шесть месяцев спустя начала анти-собачьих репрессий. На острове Атари знакомится с пятью обитателями (которых озвучивают Джефф Голдблюм, Эдвард Нортон, Билл Мюррей, Боб Балабан и Брайан Крэнстон).
Как и в случае с большинством фильмов Андерсона, главная соль “Острова собак” – не в том, о чем он, а в том, как он сделан. Снят он, конечно, потрясающе: с невероятными деталями, вниманием к персонажам и узнаваемой эстетикой. Как и в “Бесподобном мистере Фоксе”, кажется, что “Остров собак” – пик формы этого режиссера. Тильда Суинтон озвучивает мопса-оракула; Брайан Крэнстон рычит, как в лучшие годы сериала “Во все тяжкие” – так и ждешь, что озвучиваемый им пес Шеф скажет: “I’m the one who knocks” (вместо этого – “I bite”); собаки второго плана изображают фрустрированных городских жителей в лучших традициях фильмов Ноа Баумаха (который был соавтором сценария на “Мистере Фоксе”) – в общем, сплошная прелесть. Под нее подложена политическая тема – революции против несправедливости и иррациональности (партии Кобаяси противостоит партия ученых), но она, в конце концов, перестает работать. Какая уж тут рациональность, когда в кадре такие собачки.
Программа “Форум”, куда отбирают дебютное, неведомое и ужасно любопытное кино, открылась американским “Классическим периодом” Теда Фендта про филадельфийских книжных червей, снятым на 16-мм. Его герои читают, читают, читают, а потом прочитанное обсуждают, обсуждают, обсуждают – до нелепого часто, объемно и глубоко. Кто учился на гуманитарных факультетах, узнает в них своих знакомых, разбирающих каждую запятую в примечаниях к переводу “Божественной комедии” Данте и света белого за этими запятыми не видящих.
Фендт глушит своих героев звуками города, но те как будто ничего не замечают: для них важнее обсудить поэтический сборник или особенности протестантизма в Англии n-нного столетия. Чувствуют ли они себя лучше в толще интеллектуальных вод, являются ли менее одинокими? Ответ однозначный: нет. Там, где тот же Баумбах, Алекс Росс Перри со своими “Золотыми выходами”, или – в лучшие годы – Вуди Аллен обязательно втиснули бы что-то про дисфункциональные межчеловеческие отношения, у Фендта просматривается пропасть.
В том же “Форуме” показали еще одну любопытную картину – дебют польского режиссера Ягоды Шельц “Башня. Яркий день”. Параноидальный триллер о демонизации друг друга в отдельно взятой семье (если вы думаете, что ваша сестра – антихрист, возможно, вы не так уж неправы, – сообщает нам фильм).
К главной героине Муле приезжают в гости сестра и брат с семьей. Сестра бросила своего ребенка 6 лет назад и все это время девочку воспитывала Мула. Она берет с сестры обещание не говорить дочери, кто ее настоящая мать, но на деле не доверяет никому, наращивая внутри подозрения и паранойю.
Впрочем, семейными разборками и взаимным недоверием “Башня” не ограничивается: она удивительным образом впитала и обработала культурные коды, в которых была создана. Подготовка к первому причастию дочери граничит с едва ли не языческими обертонами, а герои иногда разговаривают мэмами, которые и украинцам хорошо знакомы с советских времен. В общем, фильм Шельц – это то, что принято называть универсальным кино, но с корнями, не выдернутыми из национальной почвы, и то, чего хотелось бы ждать и от украинского дебюта.
В основном конкурсе, тем временем, показали еще два фильма (анимация Андерсона тоже участвует в конкурсе, к слову): парагвайских “Наследниц” и американский инди-вестерн “Барышня” с Робертом Паттинсоном и Мией Васиковской в главных ролях.
“Наследницы” Марсело Мартинесси – первый в истории парагвайского кино фильм, отобранный в конкурс Берлинале. И это отличный старт: тонкая драма о токсичных взаимоотношениях, выход из которых можно обнаружить лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Чела и Чикита уже давно живут вместе и из-за долгов Чикиты вынуждены потихоньку распродавать свое имущество. Распродажи суду оказывается недостаточно, и Чикиту отправляют в тюрьму. Пока она отбывает наказание, Чела, кажется, в кои-то веки начинает дышать свободно: бросив рисование и жизнь по расписанию, нечаянно начинает подрабатывать водителем у богатой дамы, каждое утро играющей в карты с подружками. На работе Чела знакомится с молодой девушкой и влюбляется в нее.
Традиционная история про переизобретение себя, но не в смысле маниакальных амбиций, а в сфере чувственности и телесности. В этом плане “Наследницы” продолжают тему, заданную прошлогодней чилийской конкурсной картиной “Фантастическая женщина”.
“Барышня” братьев Зеллнеров ерничает над жанром вестерна: все события фильма происходят в антураже дикого Запада, с позаимствованной из других фильмов схемой – есть барышня, она в беде, ее надо спасать – но вывернутой наизнанку.
Герой Роберта Паттинсона, восторженный идиот с кучей денег, нанимает священника-неудачника, чтобы поехать к девушке своей мечты, сделать ей предложение, подарить красивого пони, спеть песню и тут же обвенчаться. По пути выясняется, что девушку похитили злодеи и прежде, чем осчастливить ее бракосочетанием, ее нужно вызволить. Но что-то идет не так, и коэновский диалог, который звучит в начале “Барышни”, прорастет вполне традиционным для фильмов этих братьев исходом: идиотам что-то пришло в голову, значит будет много трупов.
В целом симпатичное упражнение на переосмысление конвенций жанра, но ничем более не примечательное. Совсем впечатлительная пресса на утреннем показе в Берлинале паласт даже букала.
Вне конкурса показали новый фильм Изабель Койшет “Книжная лавка” с Эмили Мортимер и Биллом Найи в главных ролях. Предыдущая ее работа – с Жюльет Бинош в снегах Северного полюса – зачем-то открывала Берлинале пару лет назад. "Книжная лавка" – непозволительно слащавая история о молодой женщине, чей муж погиб во Вторую мировую, после чего она переехала в маленький городок и решила открыть книжную лавку. Палки в колеса ей вставляет местная аристократия (непонятно, почему), но отважная миссис Грин борется за просвещение в глухой английской провинции, которая без ее усилий никогда бы не прочитала романов Рэя Брэдбери или “Лолиты” Набокова.
Закадровый голос, ненужные крупные планы, немотивированные режиссерские решения – в шаге от такого провала были недавние “Темные времена”, которые можно стерпеть только из-за актуальности темы (да и то потому что там не было рассказчика за кадром). “Книжная лавка” при этом получила три премии “Гойя” – в номинациях “Лучший фильм”, “Лучшая режиссура” и “Лучший адаптированный сценарий”. Удивительный мир национальных кинопремий, воистину.