Два года назад Соррентино, один из важнейших итальянских режиссеров современности (два других также представлены в нынешнем каннском конкурсе), уже отвешивал низкий поклон Федерико Феллини. Его “Великая красота” – оммаж “Сладкой жизни” – упоительное и очень тонкое кино о том, что проблемы экзистенциальные равноценны проблемам социальным. Несмотря на весь соррентиновский антураж с римскими статуями, красивыми женщинами и оглушительной музыкой, “Великая красота” была глубоким и многогранным высказыванием.
В “Юности”, на сей раз англоязычной и с Майклом Кейном вместо Тони Сервилло, Соррентино попытался повторить тот же трюк: взять феллиниевский материал и переработать на собственный лад с уже опробованными приемами – особыми ракурсами камеры, подбором музыки и так далее. Форму Соррентино повторить более-менее удалось, а вот с содержанием не сложилось. После “Юности” стало понятно, что и “Великая красота” была бы такой же невыносимой, если бы глубина пропасти в душе главного героя не спасла фильм от падения в безнадежную пошлятину.
Главное отличие “Юности” от цитируемого режиссером “8 1/2” – это то, что у него не один Гвидо, а два – Майкл Кейн и Харви Кейтель. Оба – друзья-пенсионеры, отдыхающие в швейцарском санатории. Герою Кейна, композитору Фреду Бэллинджеру, предлагают творить, но он не хочет, а герой Кейтеля пытается заниматься творчеством, но у него не очень получается. Вместе они переживают разрыв их детей, связанных узами брака (дочку Кейна играет при этом Рейчел Вайс – это второе ее появление на Круазетт за 10 дней, после “Лобстера”), проблемы с ощущением времени и – у кого реальный, а у кого вымышленный – простатит.
Кроме них, в санатории, как и у Феллини, живет набор фриков: актер, уставший от того, что его узнают не по драматическим ролям, а по глупой роли робота (Пол Дано), не разговаривающая между собой супружеская пара, проститутка, похожая на школьницу-заучку, флегматичный альпинист, в которого влюбляется героиня Рейчел Вайс, и мисс Вселенная, олицетворяющая, очевидно, вынесенную в заглавие фильма юность. К сожалению, все эти забавные существа не придают соррентиновскому полотну никаких дополнительных смыслов, а только растягивают сюжет воспроизведением разнообразных банальностей.
В какой-то момент “Юность” начинает напоминать “Иррационального человека” Вуди Аллена, показанного в Каннах неделей ранее: с той лишь разницей, что Аллен может себе позволить молоть псевдофилософскую ерунду, а Соррентино – нет.
Бесспорно, в “Юности” есть пара удачных моментов: сцены с коровами и с Гитлером (мы изо всех сил пытаемся сохранить интригу, как видите) придают этой отчаянной попытке заполучить “Золотую пальмовую ветвь” отрезвляющую нотку абсурда, без которого, кстати, был бы невозможен тот же “8 1/2”. Но в целом заметно, что иронии у Соррентино не хватает для того, чтобы соорудить из истории о тлеющих стариках полноценное высказывание – он грешит тем, что вкладывает все, что хочет сказать, в уста своих героев напрямую, не давая зрителю самостоятельно до этого додуматься. Эрос, по Соррентино, побеждает Танатос, но для того, чтобы в этом всех убедить, достаточно было остановиться на “Великой красоте” – гимне этой победы.
Возможно, проблема в том, что фильм англоязычный – это уже не первый англоязычный провал на Каннском кинофестивале: первым был Гарроне, компанию ему составил норвежец Йоаким Триер, чей фильм “Громче, чем бомбы” был плохо воспринят каннской публикой. Соррентино пополнил этот грустный список: многим “Юность”, конечно, придется по душе, но в целом у нее будет гораздо меньше поклонников, чем у того же “Где бы ты ни был” с Шоном Пенном, который режиссер привозил в Канны в 2011 году.
Одна из украинских дистрибьюторских компаний уже купила “Юность” в прокат: на экраны в Украине новый фильм Паоло Соррентино выйдет в сентябре этого года.