Помимо того, что закрашивание работы стало импульсом для активных действий в рамках одной стены, где попеременно то появляются, то исчезают разные надписи (которые уже вступают в диалог не только с работой и теми, кто ее закрасил, но и между собой), кажущийся на первый взгляд вандализм стал катализатором для важного и полноценного обмена мнениями – где каждый желающий может выразить отношение к самому феномену стрит-арта в городе. Этот необходимый диалог, существование которого тяжело представить при других условиях, сам подводит к озвучиванию еще более важного вопроса – где начинается и заканчивается территория возможностей нашего личного желания и, как его воплощение, последующего действия? Где проходит грань, определяющая бОльшую значимость одного мнения перед другим и бОльшего права на общественное пространство?
В данном контексте действия художника могут рассматриваться с положительной стороны только в том случае, если они импонируют нам, приносят визуальное удовольствие или просто не мешают. Но есть совсем другой вариант, в котором работа может не понравиться, а так как она вышла в публичное пространство, избежать встречи с ней не будет возможности. В таком случае, кто имеет право высказать свою точку зрения, не согласиться с порядком, который устанавливается помимо его воли, также взять ответственность и право решать состояние общего? Пассажи о необразованности части украинского общества в сфере искусства и понимании специфики современной культуры работают (и то с большой натяжкой) если мы говорим о «закрытых» событиях – когда человек самостоятельно, сделав личный выбор, идет в место существования искусства. Но данная оговорка не действует никоим образом применительно к публичному пространству, которое мы до сих пор не научились делить между собой.
По этой причине каждый, имеющий желание или возможность, распоряжается общим как личным – кто-то рисует стрит-арт в каждой арке, кто-то ставит памятник или клумбу на каждом углу, кто-то паркуется на детской площадке.
Не беря во внимание художественную ценность работ, метод экспроприации большой части публичного пространства, является достаточно авторитарным, ведь в нем присутствует момент навязывания, давления, субъективная деятельность, которая стремится активно влиять на публичное пространство, относясь к нему, как к своему личному. Но это ситуация распространяется на всех и ее дуальность такова, что другой имеет возможность совершить такой же степени авторитарное действие. В наших условиях именно так и выглядит общественный диалог, именно так специфически проявляет себя гражданское общество. В подобных гибридных демократических режимах, которым все еще является украинский, возможно, что подобная модель поведения является единственно возможным способом проявления своего мнения и позиции. При отсутствии адекватных времени и обществу механизмах диалога (как между обществом и социальными институтами, так и между различными представителями внутри самого общества), при относительной свободе публичного действия, каждый волен распоряжаться этими условиями так как он хочет, одновременно нарушая право другого.
Безусловно, что уничтожение искусства не является положительным кейсом, но в большинстве ситуаций подобные прецеденты являются не просто конфликтом между художником и зрителем, а маркером социокультурной ситуации, который лучше остальных характеризует существующие (и возможно даже превалирующие) модели взаимоотношений внутри общества.