И в этот момент ты очень остро ощущаешь, насколько у вас разное понимание «нормы».
Чисто по-человечески я их могу понять. Наверное, это такой себе формат психологической самозащиты. Уверить себя в том, что вокруг стандарт с червоточинами, а не наоборот. Ведь иначе придется признать очень многие вещи, которые признавать не хочется.
Например то, что их родина – это государство-агрессор, совершившее аннексию и развязавшее войну. При всей очевидности факта для многих это оказывается непреодолимым барьером, ведь неприятно жить с ощущением, что слова из учебника про Вторую мировую звучат в отношении твоей страны. Поэтому у многих есть желание притвориться, что нынешняя история – с Крымом и Донбассом – не более, чем крохотный исторический зигзаг, который сам собой затихнет лет через 10-20 и все вернется на круги своя. И эти ребята отчаянно не хотят понимать, что нет, не вернется.
Они не хотят понимать и того, что вся российская экономика – это имитация. Что она существует ровно до той поры, пока цены на нефть и газ позволяют наполнять бюджет. И как только ситуация меняется – экономика тоже исчезает. Потому что в этой системе все, что не нефть – лишь полипы на нефтяной трубе.
Условный «Парк Горького» возможен только как средство освоения рентных излишков. Он – как Олимпиада или чемпионат мира по футболу – существует лишь пока есть ресурс, который нужно «распилить». Это не бизнесы и не экономика – это имитация того и другого. Карточный домик, выстроенный на нефтяной бочке. Фантом.
Конечно, можно сказать о том, что родовые болезни России сродни украинским. Что по обе стороны границы одна и та же олигархическая модель. Что коррупция и корпоративность прописались в Киеве и Москве в одинаковой степени. Но тут, как в старом анекдоте, «есть один нюанс».
Потому что всегда есть проверочный вопрос. Украинская армия находится в России или российская – на территории Украины?
Это чертовски важно, потому что степень вменяемости страны измеряется не только экономикой. И не только социалкой. И не только уровнем коррупции и олигархизацией. Она измеряется, в том числе, готовностью развязывать войны.
Конечно, обязательно найдутся те, кто скажут, что право на войну определяется правом сильного. Что именно экономика открывает возможности для перекройки границ. И что главная задача состоит лишь в том, чтобы амбиции соответствовали ресурсам.
Но это не так.
Потому что у большинства комфортных для жизни государств есть четкое понимание того, где именно стоят их пограничные столбы. А проблема современной России именно в том, что в ее самоощущении у нее нет границ, а есть только лишь горизонты. И именно поэтому, пока остальные государства используют экономику для обустройства жизни, Москва смотрит на нее как на ресурс для перекройки политической карты.
И проблема всех и каждого, кто вырос в подобной парадигме, именно в том, что они отчаянно не хотят замечать реальность. Они оправдывают логику существования страны тем, что «все поступают точно так же». Пытаются делать девиацию – нормой. Пытаются притворяться, что играют по правилам. Не замечая того, что эти правила являются нормой только для людоедов.
Наверное, их можно понять. Очень трудно, когда страна живет поперек всего того, во что ты веришь. Поэтому проще подстроиться под страну. Проще быть страусом. Но проблема любого страуса – в его недвусмысленной позе.
И потому особенного уважения заслуживают те, кто, живя в России, видят действительность во всей ее неприкрытой наготе. Это требует изрядного гражданского мужества. Потому что опыт показывает: если в России ты начинаешь всматриваться в реальность – реальность начинает всматриваться в тебя.
А это всегда чревато.