Вдруг замечаю две трагические фигуры, что приближаются. Две взъерошенные пожилые иностранки брели, озираясь, будто ища чего-то. В них была энергетика отступающих по старосмоленской дороге солдат Наполеона. Они остановились возле двух уборщиц, стоявших – со своим инвентарем у входа в туалет. Уборщицы живо коммуницировали. Они измерили ироничными взглядами иностранок. - О, а це шо за чудо-юдо?
Одна из иностранок жалобно обратилась к ним, ломая язык:
- Извините, где можно купить воду?
При этом она тяжело дышала.
В глазах уборщиц запрыгали веселые огоньки, ситуация была явно им знакома. Та уборщица, что была постарше, явно – «лидер мнений» - громко ответила:
- А нигде! Немаэ! – и перевела – «нэту!».
- Как «нэту»? – отчаянно вопросила иностранка – Лондон – есть, Варшава – есть…
- А у нас – нэту! – победно парировала старшая уборщица и гомерически захохотала, обнажив два ряда золотых зубов. Младшая уборщица подобострастно подхихикнула.
Ослепленные вспышкой золота, иностранки шарахнулись прочь. Отбежав на безопасное расстояние, они еще долго очумело оглядывались.
Уборщицы дообсудили ситуацию, после чего, вздохнув, подняли ведра и двинулись в другую сторону. На их крепких спинах вспыхнули начертанные люминесцентной краской надписи «cleaning».
Меня накрыло окончательно.
Как объяснить это Квасьневскому, а тем более – Коксу?, - думала я уже в самолете, пристегивая ремень безопасности.
П.С. Вспомнился почему-то Борис Колесников, который за отсутствие туалетной бумаги в сортире аэропорта мог и зубы выбить, потому что считал инфраструктурное хозяйство своим. Неправ был Борис. Теперь оно, похоже, бесхозное.