Кино требует сосредоточенности. Без этого невозможен эффект присутствия, без этого нельзя принять предложенные картиной правила вымышленного мира, без этого, очевидно, невозможно самое кино. Достойная картина может не понравиться лишь потому, что во время ее просмотра ты то и дело мониторишь френдленту, постишь в инстаграм скриншоты с большого экрана и даже – казалось бы, что тут плохого? – делаешь заметки о самом фильме.
Публика здесь особенная – сиднем сидят до последней буквы титров. Как будто в каждом зрителе теплится надежда увидеть в бесконечной веренице должностей и фамилий – свою. Наверное, это вполне вероятно. На этом фестивале рядом и вправду может оказаться человек, который тайно гордится своей причастностью к происходящему на экране. Может, трепета это и не вызывает, но уважение, достаточное для того, чтобы не мелькать своим задом перед его лицом – точно.
Есть и другая причина: многие ждут полезной информации для своих будущих критических заметок: использованные саундтреки, локации, технические детали – все это мясо и кости добротного материала для какого-нибудь Sight&Sound, где критикой не принято называть систематическую перестановку “хорошей работы оператора” и “такой-себе игры актеров”. Вот и я сижу.
Программа насыщенная, посмотреть хочется многое, поэтому приходится изобретать свои критерии отбора. Сегодня, к примеру, решил отметить 24-летие Мии Васиковски и подряд посмотрел две картины с ее участием, остальное время пошло на то, чтобы найти кинотеатр, где их показывают – Лондон не самый простой город в отношении ориентации на местности, еще со школы помню, что нумерация домов и названия улиц здесь часто не подчиняются законам логики.
Теперь, пока на улице, как говорят местные, “мочит котов и собак”, пару слов о фильмах.
“Тропы”. В русском языке они бывают незарастающими и народными, хожеными и нехожеными. Этот фильм – о последних. В основу сюжета были положены реальные события, что для жанра survive, надо сказать, не такая уж и редкость.
В 1977 году некая Робин Дэвидсон совершила экстравагантный, по меркам своего времени, поступок – пересекла около 3000 км унылого австралийского пейзажа в компании четырех верблюдов, черного лабрадора и, разумеется, фотографа National Geographic. Кстати, благодаря его работе сегодня можно смело сказать, что подлинная Робин и, заменившая ее на экране Миа Васиковски, действительно имеют некоторое сходство.
Авантюра Дэвидсон наверняка была чем-то большим, чем попыткой доказать что-то себе и всему миру – ведь именно это часто движет героями. Будучи натурой яркой и противоречивой, она предприняла эту эскападу скорее под воздействием бесформенных подспудных мотивов, нежели прагматичных побуждений.
Отец Робин в тридцатых годах пересек Калахари в поисках золота, мать вскоре после этого покончила жизнь самоубийством. Не нужно быть сверхопытным психоаналитиком, чтобы вывести из этого тягу к опасным приключениям.
Васиковски отлично вписалась в австралийский пейзаж, наверное, не в последнюю очередь потому, что эта пустошь – ее родная земля. Девчёнка она красивая и сильная, а если одеть рваную клетчатую рубаху, подкоптить на солнце белую кожу – сразу превращается в настоящую дикарку. Вспоминаешь мисс Индию в лаковых туфлях и строгих туалетах, которые были в заводе в доме Стокеров, и еще больше восхищаешься юным дарованием. А в следующем году, говорят, Миа примерит на себя наряды госпожи Бовари.
Для меня “Тропы” – фильм об одном из способов самопознания. Вместо медитаций и глубинного анализа, затягивающих человека воронкой вовнутрь, или самопожертвования во имя человечества, выталкивающего вовне, Робин выбирает природу – путь тесного взаимодействия, беспрестанного трения, в первую очередь, открывающего в человеке его сильные стороны. Есть много троп через пустыню, но все они ведут к океану.
А в новом фильме Джармуша Васиковски играет эпизодическую роль взбалмошной кровопийцы. В буквальном смысле.
“Выживут только любовники” – история о вампирах. Но это не обычные вампиры, бесчинствующие ночью, чтобы утолить кровавую жажду. Адам и Ева – такие имена выбрал режиссер для Тома Хиддлстона и Тильды Суинтон – не губят людей на завтрак, несмотря на то, что уважать их, в большинстве своем, по их мнению, не за что. Вместо этого они перебиваются больничными запасами доноров.
Вампиры Джармуша – это ретрограды, которые высоко ценят главные достижения человечества: науку, литературу, музыку, красивые и качественные вещи, одним словом – талант, и презирают все посредственное. Они сами и их мир – довольно простая, но яркая и емкая метафора: первоклассного мало, как хорошей крови, и с каждым днем, эти запасы все больше истощаются. Но неоспоримо и другое – быть вампиром – это не вопрос выбора, а данность. Джармуш, как Адам, создающий хорошую музыку для нескольких людей, продолжает делать кино не для массового зрителя, а для существенно меньшей аудитории, имеющей те же ценности, что и он.
То ли так хорошо построена программа, то ли это просто совпадение, но мне показалось, что между этими двумя картинами много общего. Мизантропия Робин Дэвидсон и отшельничество Адама; она – в австралийской пустыне, он – в заброшенном Детройте; Индийский океан как конечный пункт экспедиции, и Танжер – город на берегу Атлантики, спасший влюбленных вампиров от голодной смерти.
А за дверьми кинотеатра – сотни зонтов и свинцовые тучи. Лучшей погоды для кино не бывает.