Декабрьский кризис белорусско-российских отношений стал для многих неожиданностью. Казалось, что после двух сочинских встреч Лукашенко и Путина, по крайней мере, открытой ссоры в ближайшие месяцы ожидать не следует. В сентябре Лукашенко заявил, что переговоры с Путиным были “результативные” и постарался заверить публику, что по всем принципиальным вопросам были найдены устраивающие обе стороны решения.
LB.ua тогда отмечал, что излишне доверять оптимистическим оценкам белорусского лидера не стоит: даже если на словах консенсус действительно был достигнут, это отнюдь не значит, что стороны сохранят верность своим обещаниям. Время показало, что Лукашенко в самом деле, как минимум, выдавал желаемое за действительное. Ни одного документа с тех пор так и не было подписано - ни по нефти, ни по газу, ни по кредитам.
Нефтяная петля
Сегодня вопрос номер один в отношениях России и Беларуси - это компенсация потерь белорусского бюджета от последствий “налогового маневра” в нефтяной сфере. Российский “налоговый маневр”, напомним, предусматривает, начиная с 2019 года, поэтапное обнуление экспортных пошлин на нефть при одновременном повышении налога на добычу полезных ископаемых. В результате к 2024 году Минск будет закупать сырье по мировым ценам. Это, в свою очередь, приведет к колоссальным финансовым потерям для бюджета и может стать смертельным ударом для нефтеперерабатывающей отрасли Беларуси. Продукция белорусских НПЗ окажется неконкурентоспособной даже на внутреннем рынке, так как будет существенно дороже российского топлива. Министр финансов Беларуси Максим Ермолович заявил, что суммарные потери бюджета от “налогового маневра” с 2019 по 2024 год могут составить от 8 до 12 млрд. долларов. Это при том, что весь республиканский бюджет Беларуси на 2018 год не достигал и 10 млрд. долларов.
В этих условиях Лукашенко совершил неординарный шаг - открыто предъявил претензии Путину на саммите Евразийского экономического союза в Санкт-Петербурге. В присутствии прессы он жестко раскритиковал ЕАЭС и призвал к формированию справедливой топливно-сырьевой политики - в частности, чтобы Беларусь закупала газ по внутрироссийским ценам. “Самое главное, о чем мы договаривались, создавая нашу единую экономику, что все субъекты хозяйствования и наши люди будут иметь равные условия. Если таких равных условий нет, то нет и союза”, - заявил 6 декабря Лукашенко. Последнее прозвучало почти как угроза выхода из ЕАЭС - крайне важного проекта для имперских амбиций Кремля.
Путин в ответ заметил, что Беларусь и так имеет скидку на газ, а для предоставления внутрироссийских цен “нужно время и другой уровень интеграции”. Дальнейший спор проходил за закрытыми дверями и был очень бурным. “Пришлось потом извиняться перед хозяином сегодняшней встречи”, - признался Лукашенко журналистам на полях саммита.
Позже, правда, он опровергнет слова об извинениях перед Путиным. “Я бы ниже своего достоинства посчитал за это извиняться”, - скажет Лукашенко на пресс-конференции 14 декабря.
Кремль переходит в наступление
Не совсем понятно, на что рассчитывал Лукашенко, вступая в открытую пикировку с Путиным на саммите ЕАЭС. Возможно, это было импульсивное решение - такое у белорусского лидера случается. Но не исключен и другой вариант: увидев, что переговоры по нефти и газу зашли в тупик, Лукашенко решил умышленно спровоцировать резкую реакцию Путина, дабы игра Москвы стала очевидна для всех. Если последнее предположение верно, то задумка удалась.
Уже 11 декабря российская сторона демонстративно срывает переговоры с белорусской делегацией в Москве. Вице-премьер РФ Дмитрий Козак просто отказался обсуждать скидку на газ и компенсацию за “налоговый маневр” до принятия “принципиальных решений” о дальнейшей интеграции России и Беларуси в рамках Союзного государства.
13 декабря на заседании союзного совета министров в Бресте премьер Дмитрий Медведев пояснил: речь может идти о создании единого эмиссионного центра, единой таможни, суда и счетной палаты. Все в порядке реализации договора о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 года - то есть документа, который лично Лукашенко и подписывал. Только после этого, пояснил Медведев, Минск может рассчитывать на единую политику в области цен и тарифообразования. В противном случае все останется так, как есть сейчас. Заявление российского премьера пресса сразу же окрестила “ультиматумом Медведева”. Одновременно сорвалось анонсированное ранее подписание соглашения о взаимном признании виз (довольно чувствительный вопрос для Минска в условиях белорусского безвиза).
На следующий день Лукашенко дал пресс-конференцию для российских медиа, обвинил Кремль в шантаже и ответил на ультиматум Медведева.
“Я понимаю эти намеки: получите нефть, но давайте разрушайте страну и вступайте в состав России, - заявил Лукашенко, - Если нас хотят поделить на области и впихнуть в Россию - этого не будет никогда”.
На пресс-конференции 14 декабря Лукашенко подчеркнул: от своего суверенитета Беларусь не откажется. Но при этом заявил, что и от интеграции как таковой Минск не отказывается - но только, мол, после “железобетонного выполнения достигнутых договоренностей”. Читай - после снижения цены на энергоресурсы до внутрироссийской и полной компенсации за “налоговый маневр”.
То есть Лукашенко выдвинул простую формулу: утром деньги - вечером стулья (интеграция). Путин отстаивает обратный порядок действий. При этом ни одна из сторон друг другу не доверяет. В Москве убеждены, что Лукашенко возьмет деньги, а от своей части сделки уклонится. В Минске же прекрасно понимают, что уступки в вопросах интеграции повлекут за собой аншлюс Беларуси.
Украинский фактор
Стоит также понимать, что в основе нынешнего кризиса белорусско-российских отношений лежит еще и международная подоплека. Уже неоднократно отмечалось, что Путин заинтересован в активном вовлечении Беларуси в противостояние с Западом и Украиной - как минимум, в сфере политики и дипломатии.
В этой связи обращает на себя внимание одна деталь. По словам белорусского вице-премьера Игоря Ляшенко, переговоры по поводу компенсации за “налоговый маневр” зашли в тупик в конце ноября - именно тогда российская сторона вдруг изменила риторику и заняла “крайнюю позицию”. Таким образом, тупик в переговорах хронологически совпадает с нападением России на украинские корабли в Керченском проливе. Тогда официальный Минск сохранил нейтралитет - дипломаты, по сути, уклонились от какой-либо оценки произошедшего, а Лукашенко и вовсе промолчал. В Москве же, очевидно, рассчитывали на иную реакцию и остались недовольны своим союзником.
Кремлевский политолог Андрей Суздальцев в интервью телеканалу “Белсат” 12 декабря отметил: если бы поведение Беларуси на международной арене было иным, то и Россия смягчила бы свою позицию по нефтегазовым вопросам.
“Например, если мы Союзное государство, то невозможно, чтобы одна страна приветствовала присоединение Крыма, а другая - нет. Если бы мы ощущали локоть нашего союзника на внешней арене вопросов бы не возникало”, - подчеркнул он.
Что будет дальше
Было бы ошибкой думать, что в ближайшее время нас ожидает стремительная эскалация напряжения в белорусско-российских отношениях или уж тем более аншлюс Беларуси.
Во-первых, Кремлю сейчас не до того. Украинские выборы в 2019-м для Путина несоизмеримо более важный вопрос, чем любые его планы на белорусском направлении.
Во-вторых, сама логика событий подсказывает, что стратегия Путина в отношении Беларуси рассчитана на долгосрочную перспективу.
Потери Беларуси от “налогового маневра” будут расти постепенно. В 2019-м белорусский бюджет потеряет лишь чуть более 300 млн. долларов из общих 10-12 млрд, основные же потери придутся на 2023-2024 гг. (К этому времени Путину нужно будет переизбираться на новый срок, так что белорусская карта, как отмечают некоторые публицисты, придется как раз кстати). Лукашенко же за это время никуда не денется. К принципиальной трансформации своего режима, которая бы распахнула двери для масштабной западной помощи, белорусский лидер не способен. Да и не рискнет Лукашенко делать какие-либо резкие движения в сторону Запада, закономерно опасаясь спровоцировать гнев Кремля и открытую агрессию. Какой бы не была конечная цель Путина в отношении Беларуси, диктовать свои условия в 2023-2024 гг. ему будет куда комфортнее, чем теперь. Время в этом смысле объективно работает на Москву.
Подобная стратегия обладает и иными очевидными преимуществами. С одной стороны она очень гибкая. Путин сейчас легко может пойти на локальные уступки - например, компенсировать те самые 300 млн. за 2019 год в обмен на мелкие услуги со стороны официального Минска. Это будет выглядеть как компромиссное примирение союзников, но логики событий ничуть не изменит.
С другой стороны подобная стратегия не предполагает имиджевых потерь для России. Речь ведь идет не о силовой операции и даже не о торговых войнах, а об отказе от субсидирования соседа - по сути, это законное право любого суверенного государства. А то, что Лукашенко четвертью века своего правления привел страну к тому, что без этих дотаций белорусской экономики грозит коллапс - так в этом вина исключительно самого президента Беларуси. Да и договор о создании Союзного государства в 1999 году его тоже никто не заставлял подписывать.
Лукашенко, разумеется, рассчитывает перехитрить Путина. С помощью псевдоуступок и ложных обещаний он будет стараться вытянуть из России хотя бы часть прежних субсидий, не жертвуя при этом суверенитетом Беларуси. Однако пространство для маневра все равно предельно ограничено.
Стоит также помнить, что в Беларусь заблаговременно был отправлен послом и спецпредставителем Путина “ястреб” Михаил Бабич, которого сам Лукашенко охарактеризовал как человека “тяжелого” в политическом смысле. В его команде, например, в качестве военного атташе уже замечен Кирилл Колючкин, который до лета 2014 года занимал аналогичный пост в посольстве РФ в Украине, однако был выслан за шпионаж и вмешательство России во внутренние дела.
Минск в свою очередь продолжает слать Москве однозначные сигналы: сдаваться тут никто не собирается. На следующий день после ответа на ультиматум Медведева в СМИ была “слита” информация о закрытом совещании высшего руководства Беларуси. На нём Лукашенко заявил о готовности “до конца стоять на независимость” и все присутствующие его якобы поддержали. Одновременно министр обороны Андрей Равков сообщил журналистам о необходимости сократить перечень оснований для предоставления отсрочки от службы в белорусской армии.