Белорусская общественность дискутирует о том, нужно было арестовывать журналистов или же свобода слова – превыше обвинений Следственного комитета. Раскол тут проходит отнюдь не по линии власть-оппозиция. Многие оппозиционеры соглашаются с представителями власти, что заявления, которые ставят под сомнение само существование белорусов и их права на государственность, должны преследоваться по закону. В частности, с заявлением в прокуратуру по поводу публикаций некоей “Аллы Бронь” на одиозном сайте “Регнум” (на самом деле это брестчанин Дмитрий Алимкин) обратился оппозиционный активист Денис Рабянок. Прокуратура, впрочем, ответила Денису, что уголовное дело заводить не собирается, но обратится за консультацией в то самое Министерство информации. И через месяц оказалось, что дело заведено не только против Алимкина, но и против еще двух авторов этого же сайта.
Понятно, что в такой стране как Беларусь, подобные задержания не могли произойти без личного одобрения президента Александра Лукашенко. Ведь задержаны люди, которые в своих публикациях были яростными поборниками идеологии “русского мира” – стержневой мифологемы путинского правления, ради которой был аннексирован Крым и начата война на Донбассе. Эта же мифологема активно продвигается не только на “Регнуме” и других российских интернет-ресурсах, о которых говорила в своем заявлении белорусский министр информации, но и российские телеканалы, которые до сих пор остаются основным источником представлений белорусов не только об окружающем их мире, но и зачастую о своей собственной стране. Так почему же Лукашенко обеспокоился только сейчас?
Справедливости ради нужно сказать, что это не первый такой сигнал белорусского президента, призванный продемонстрировать, что российские СМИ не могут вести себя в Беларуси, как дома. В июле 1997 года сотрудники белорусских спецслужб арестовывают в Минске заведующего белорусским бюро ОРТ (то есть российского Первого канала) Павла Шеремета и оператора этого же канала Дмитрия Завадского, бывшего личного оператора самого Александра Лукашенко. Повод – демонстрация в эфире ОРТ репортажа о контрабанде на белорусско-литовской границе: журналистов обвиняют в том, что они незаконно пересекли государственную границу Республики Беларусь. Для освобождения журналистов понадобилось личное вмешательство президента России Бориса Ельцина, запретившего Лукашенко поездки по российским регионам – эти путешествия с обязательными встречами с губернаторами и населением были тогда важной частью политической активности белорусского президента, воспринимавшего себя в качестве вероятного преемника Ельцина.
Шеремет после освобождения уезжает в Россию, а Завадский остается дома, покидая Беларусь лишь на несколько месяцев – в это время он вместе с Шереметом работает в Чечне, в распоряжении временного пресс-центра МВД России. На телеканале ОРТ появляется плод их последнего сотрудничества – фильм “Чеченский дневник”. Этот многосерийный документальный фильм – не рядовой продукт главного пропагандистского телеканала страны. Он является важной составляющей для подготовки общественного мнения к тотальной войне уже нового президента Владимира Путина против чеченского сопротивления и передаче власти в республике отцу и сыну Кадыровым. Вскоре после возвращения из этой последней в своей жизни командировки Дмитрий Завадский исчезает – его похищают, вероятно, прямо из Минского аэропорта, куда он приезжает, чтобы встретить прибывающего из Москвы Шеремета. Шеремет после этого исчезновения проживет еще 16 лет и погибнет при таинственных обстоятельствах в Киеве – столице страны, которая, как и некогда Чечня, подвергнется не только военной, но и пропагандистско-политической атаке путинского режима. Но это – широко известные факты. Менее известно то, что в эти же годы режим Лукашенко буквально выдавил из Беларуси другого руководителя российского телевизионного корпункта – Леонида Свиридова из ВГТРК. Свиридов также был вынужден переехать в Москву и стал работать в РИА “Новости” – корреспондентом вначале в Чехии, а затем в Польше. В 2006 году бывшему российскому корреспонденту в Беларуси было отказано в аккредитации в Чехии: СМИ этой страны открыто обвиняли его в шпионаже. В прошлом году Свиридов был выдвинут из Польши - в этот раз в шпионаже его заподозрило уже Агентство внутренней безопасности. Сам журналист категорически опоровергает эти обвинения.
История с российскими корпунктами в 90-е могла быть связана со стремлением Лукашенко контролировать информационное пространство, которое он мог считать “тотально своим” – от Владивостока до Минска. И то, что бюро ведущих российских телеканалов – тем более государственных телеканалов – возглавляют люди, которые ему не подчинялись и имели прямой выход на Москву, он мог воспринимать как личное оскорбление. В Минске тогда рассказывали, что куда тяжелее, чем критические репортажи Шеремета и Свиридова, президент воспринимал “измену” Завадского, которого он считал “своим” – возможно, именно эта эмоциональная реакция и привела к гибели молодого человека.
Но ситуация вокруг российских СМИ была отнюдь не в пользу Лукашенко. В его стране уже фактически утвердился авторитарный режим, а в России все еще господствовала “витринная демократия” последних ельцинских лет. Шеремет и Свиридов рассказывали о злоупотреблениях режима, разговаривали с оппозиционерами – они снимали репортажи, о которых журналисты Белорусского телевидения могли только мечтать. И в этом Лукашенко видел угрозу не только для своей власти, но и для своей возможной преемственности, в которую тогда верил. К тому же он не сомневался, что журналисты руководствуются не собственными профессиональными принципами, а указаниями из Москвы и – хуже того – происками его конкурентов, которые рассчитывают не допустить белорусского президента на ельцинский трон.
Ситуация, конечно же, изменилась после воцарения Путина. Мечта о преемственности разбилась о реалии российской политики. Зато сама Россия все больше походила на Беларусь.
Российские и белорусские телеканалы стали, как говорится, дудеть в одну дуду – и не только государственные. Спецслужбы двух стран пришли к симбиозу, так что проблемы с “не теми журналистами” исчезли сами собой. Если же в информационной политике двух стран и наблюдались разночтения – то они были связаны не с журналистской работой, а с президентской волей. Так было, когда телеканал НТВ в июле 2010-июне 2011 годов демонстрировал в эфире пятисерийный фильм “Крестный батька” о преступлениях белорусского режима. А Белорусское телевидение в ответ демонстрировало интервью тогдашнего “главного врага России” – президента Грузии Михаила Саакашвили, осуждавшего захватническую российскую политику по отношению к Грузии и выразившего возмущение по поводу российских разоблачений Лукашенко. Кстати, договоренность об этом интервью была достигнута в ходе закрытой встречи Лукашенко и Саакашвили в украинском Крыму – оба президента прибыли тогда в Украину для того, чтобы поздравить с юбилеем коллегу Виктора Януковича. Организация крымской встречи с последующим интервью тогда вызвала нескрываемое раздражение Москвы и показала, как в войне двух частей “союзного государства” могут быть задействованы телеканалы. Но все же до арестов дело не доходило. Почему дошло сейчас?
Потому что Лукашенко понял, что Путин и Россия не могут быть гарантами устойчивости его режима, напротив – проблемы России могут стать проблемами Беларуси. Я бы сравнил отношения Лукашенко и Путина с отношениями австрийских канцлеров и Гитлера. Дольфус и Шушниг, создатели австрофашистского государства, были готовы к союзу с Гитлером – но без вмешательства последнего во внутренние дела Австрии и без пропаганды национал-социализма.
Лукашенко первым выстроил в Беларуси некое неофашистское государство под советскими знаменами – но с идеологической точки зрения государство куда более безобидное, чем “русский мир” Путина – аналог национал-социализма. После Крыма оказалось, что этот самый “русский мир” имеет склонность к расширению. И тогда возникает вопрос – а почему не за счет Беларуси, которой президент Путин и куда в более вегетарианские времена советовал присоединятся к России “областями”. Именно поэтому в Минске начали так болезненно относиться к пропаганде идей “русского мира” собственными гражданами. В фашистской Австрии до аншлюса национал-социалистическая партия, кстати, тоже была запрещена, а носители ее идеологии подвергались преследованиям. Впрочем, когда Гитлер вошел в Австрию, все это оказалось напрасным: большинство австрийцев были подготовлены к восприятию национал-социалистических догм годами жизни в фашистской стране – и в немецком информационном пространстве.
Большинство белорусов тоже сегодня живет в неофашистской стране – и в “русскомирном” информационном пространстве. Единственной защитой от России могла бы стать белорусская демократия – выход Беларуси не только из интеграционных союзов с Москвой, но и из “русского мира”, запрет на вещание пропагандистских телеканалов, возвращение к превалированию беларусского языка как единственного государственного в стране, как языка образования, науки, СМИ и госслужбы, отказ от советских и “русскомирских” версий белорусской истории – оскорбительных для самих белорусов. Тогда рядом с “русским миром” появится не карикатурный белорусский авторитаризм, а белорусский мир, загнанный сегодня в настоящее культурное и политическое гетто.
Но это явно не то, на что может пойти Лукашенко, способный разве что “сигнализировать” Кремлю зачистками блоггеров. Толку от этих зачисток будет мало, потому что не в интернет-изданиях и их безумных авторах дело. Дело – в том, что “совок”, порождающий “русский мир” – не вне, а внутри Беларуси и белорусов.
Так что единственное, на что остается надеяться – так это на то, что российский режим рухнет еще до того, как сможет поглотить Беларусь.