Получив информацию, что разыскиваемая личность, возможно, находится за пределами страны, правоохранительные органы направляют соответствующий запрос в Национальное центральное бюро Интерпола. Запрос с целью экстрадиции называется «Red Notice». Согласно украинскому законодательству, процедура экстрадиции разбита на несколько этапов. Первый – задержание человека при наличии документов, подтверждающих нахождение в розыске. Второй – принятие решения о целесообразности временного ареста (максимум на 40 суток). За это время украинская прокуратура должна получить полный пакет документов из страны, которая объявила в розыск человека. Далее начинается экстрадиционная проверка – изучение необходимости и возможности выдачи. На этом этапе суд может отправить подсудимого под стражу, оставить под домашним арестом (разного рода), отпустить под личное поручительство или личное обязательство. Экстрадиционный арест может длиться не больше одного года. Согласно международным конвенциям, выдаче не подлежат люди, которых преследуют по политическим убеждениям, беженцы и те, кто находится в процедуре получения этого статуса.
“Не надо бояться”
- Не надо бояться, Ансар. Уже едут адвокаты. Не бойся, - казахская журналистка Жанара Ахметова одной рукой прижимает к себе сына, а другой ведет прямую трансляцию в свой фейсбук. Они стоят на темной площадке арендованной в Киеве квартиры, рядом с ними - двое неизвестных мужчин.
- Если бы я не кричала как сумасшедшая, вы бы меня уже утащили. Счастье, что здесь есть камеры. Я поэтому такой дом выбирала, чтобы меня кнбшники не могли утащить (КНБ - Комитет национальной безопасности Казахстана, - авт.). У меня легальный документ на территории Украины.
- Почему так долго полиция едет? - продолжает паниковать Ансар.
- Если в Украине такие же методы, как в Казахстане, зачем я сюда бежала, объясните мне?
Жанара Ахметова писала для казахстанской оппозиционной газеты “Трибуна” и вела свой блог под псевдонимами Жанна Бота и Жанар Ахмет. В январе и феврале 2017 года ее дважды признали виновной в административном правонарушении - “за публикации в Facebook и призывы к несанкционированному митингу”. Тогда же начался суд над главредом газеты “Трибуна”. В марте Жанару обвинили в нарушении правил дорожного движения - завели новое админдело.
“Последней каплей стало расследование деятельности министра культуры и спорта Мухамедиулы – человека, который занимался коррупцией и домогался студенток академии искусств. Одна из потерпевших девушек рассказала все на камеру, прошла детектор лжи, потому, что травля в отношении нее была невообразимой. После этого посадили моих друзей, а в отношении меня началась фабрикация дела. Потом я узнала, что Мухамедиулы - родной дядя младшей жены президента Назарбаева. Получается, что мое расследование касалось семьи президента”, - рассказывает Жанара. До этого ее не единожды вызывали в КНБ - просили закрыть аккаунт “Жанна Бота” и перестать высказываться.
“Я собиралась жить в Казахстане, думала, что смогу уберечься, но стало ясно - нужно бежать”, - рассказывает Жанара. 14 марта 2017 года она получила загранпаспорт и ночью выехала с сыном на границу Кыргызстана. Затем она добралась до Украины, где сразу подала документы на получение статуса беженца, арендовала жилье и уведомила миграционную службу о месте проживания, а Ансара отдала в школу.
В сентябре, когда Жанара уже была в Киеве, главреда “Трибуны” приговорили к трем годам ограничения свободы за “отмывание средств” - получение спонсорской помощи от оппозиционного политика Мухтара Аблязова.
21 октября в съемной квартире Жанары в Киеве пропал свет. Она вышла на площадку и увидела двух неизвестных людей, которые представились полицейскими и попросили женщину оставить ребенка дома и проехать “на часик” в отделение. Жанара успела позвать на помощь, а охрана дома - вызвать полицию. Первая патрульная группа подъехала к дому и уехала, не поднимаясь в квартиру. Вторая - поднялась со словами: “Нам сообщили, что в этом доме находится разыскиваемый по линии Интерпола человек”. Тем временем неизвестные люди просто исчезли.
Жанару Ахметову отвезли в райотдел. Через два часа полицейские получили факс о том, что Жанара Ахметова разыскивается Интерполом для привлечения к ответственности за мошенничество, совершенное в период 2005-2008 гг. По этому делу журналистка уже была осуждена Казахстаном к семи годам лишения свободы, но исполнение приговора было отсрочено до достижения ее ребенком 14 лет. Ахметова ни раз заявляла - приговор “оставил ее банкротом” и не скрывала, что остались люди, которым она не возместила гражданские иски, но, по ее словам, именно этот факт теперь используется как легализация политического преследования.
В Киеве начался суд с целью экстрадиции Жанары в Казахстан.
“Мы предоставили комплект документов, подтверждающий то, что приговор 2009 года сейчас используется властями Казахстана как повод упрятать Ахметову за решетку именно в связи с ее политической деятельностью. И что это, согласно 3-ей статье Европейской конвенции, является основанием для отказа в экстрадиции, а значит, ни о каком временном или экстрадиционном аресте не может идти речь”, - говорит украинский адвокат Алексей Грищенко.
В суде Ахметова выглядела бодро, пока судьи удалились в комнату для совещаний, она давала комментарии журналистам. Адвокаты были уверены - доказательств достаточно, чтобы выпустить подзащитную из зала суда. Но суд решил иначе - арестовать Ахметову на 18 суток.
- Прости меня, пожалуйста. Прости пожалуйста. Пожалуйста, прости меня. Ну пожалуйста, - пыталась она обнять через стеклянную камеру своего всхлипывающего сына.
Дальше была аппеляция на временный арест, и паралельно суд, в котором рассматривался вопрос об экстрадиционном аресте. 2 ноября 2017 года суд применил к казахстанской активистке экстрадиционный арест на 60 суток с содержанием в Киевском СИЗО. На заседание по апелляции на временный арест Жанару дважды не доставили в суд, потому состоялся он только 8 ноября: временный арест Ахметовой признали незаконным. Именно поэтому мало кто сомневался, что назначенная на 10 ноября апелляция на экстрадиционный арест тоже будет удовлетворена в интересах Ахметовой. Но Жанару очередной раз просто не доставили в суд и оставили в СИЗО еще на 12 дней.
- Мы были уверенны, что сегодня ее отпустят. Завтра я должна быть в Алматы, мне не с кем оставить племянника. - сказала сестра Жанары у здания прокуратуры, куда нардепы пришли получить ответ на вопрос о том, почему Ахметову не доставили в суд. - У вас наверняка есть детский омбудсмен? Может, он сможет как-то ускорить процесс возвращения Жанары на свободу? Сегодня утром Ансар прочитал, что она повесилась в СИЗО, и пришел ко мне с вопросом “Мама умерла?”.
Все время в СИЗО Ахметова держала голодовку, ела только перед судебными заседаниями - “противно быть слабой на судах”. Апелляционный суд состоялся 22 ноября и принял решение отпустить журналистку из зала суда под личное поручительство народной депутатки Украины Светланы Залищук.
Жанара вышла из камеры и обняла Ансара, который успел отпраздновать свой десятый день рождение без нее.
- От тебя сигаретами воняет, - уткнулся он в ее куртку, а потом добавил: - Я же говорил, что очень сильно тебя люблю, а ты не верила!
- Я хочу, чтобы она вернулась на родину и вернула мои деньги. Вы защищаете мошенницу, у нее дар убеждения, - собрала вокруг себя в коридоре журналистов одна из женщин, которая до этого спокойно слушала все заседание.
- Но вы же знаете, что это судебное заседание по аресту? - уточнили журналисты.
- Да, просто хотела до вас это донести.
На брифинге после освобождения Жанара парировала:
- Заниматься травлей активистов в СМИ у нас принято. У каждого человека есть проблемы, у меня в том числе. Приговор 2009 года был очень тяжелый и по сути оставил меня банкротом. Остались люди, которым я еще не до конца возместила гражданские иски. К сожалению, у меня все конфисковали, а гражданские иски не закрыли. Ненормально, когда тебя преследуют за небольшие суммы и раздувают из этого целую пиар-компанию. Если вы видели бы приговор, то поняли, какие огромные суммы я возместила людям и поняли бы, что очень смешно из-за 3 млн. тенге (около $ 9 тыс., - авт.) бегать в Украину и клеветать.
Решение суда не гарантирует того, что Ахметову не экстрадируют в Казахстан - экстрадиционная проверка все еще длится.
“Если меня экстрадируют, то постараются возбудить несколько дел по неполитическим мотивам, чтобы удерживать меня под стражей как можно дольше и выставить стену правозащитным организациям. Это будет трагедией для моей семьи”, - сказала Жанара после освобождения.
“На протяжении короткого промежутка времени трех журналистов из стран, которые признаны странами с авторитарными режимами, политически преследуют в Украине и пакетно задерживают. Совпадение? Три случая подряд наводят на размышления”, - заявил адвокат Алексей Грищенко.
“Они посадили моих друзей”
Фикрата Гусейнова задержали в аэропорту Борисполь 14 октября. В Киев Гусейнов без проблем прилетел неделей ранее, чтобы вести переговоры об открытии филиала оппозиционного азербайджанского телеканала Tуран TV с офисами в Париже, Страсбурге и Амстердаме. Во время прохождения паспортного контроля на пути в Нидерланды, гражданином которых Гусейнов был последние три года, на него сработала “красная карточка” Интерпола. Журналиста сразу же задержали и доставили в полицейский участок, где и сообщили о том, что Азербайджан разыскивает его за мошенничество, подделку документов и организацию незаконной миграции.
Далее был первый суд, который из двух законодательно возможных вариантов - арестовать или нет - выбрал первое и поместил Гусейнова в СИЗО на 18 дней. Через три дня после задержания Азербайджан, на запрос Генеральной прокуратуры Украины, отправил все дополнительные документы, подтверждающие «нужность» экстрадиции. Именно они и стали основанием для экстрадиционного ареста – начала проверки факта возможности выдачи Азербайджану Фикрата Гусейнова.
27 октября прокуратура выпустила его на свободу под личное поручительство депутата Николая Княжицкого и директора Адвокатского центра в Украинском Хельсинском союзе по правам человека Бориса Захарова.
Однако, этим требование экстрадиции журналиста не отменилось – в 60-дневний срок украинская прокуратура должна принять решение о целесообразности экстрадиции Гусейнова в Азербайджан. Срок проверки истекает 27 декабря. Все это время Гусейнов должен ждать решение прокуратуры в Киеве.
Сейчас Фикрат Гусейнов живет в центре города, но свой адрес держит в тайне, а из квартиры старается выходить поменьше. Ему до сих пор не вернули паспорт – он не может получить денежный перевод от международных журналистских организаций, которые официально его поддержали сразу после задержания, не может передвигаться по улицам города свободно. «Не то, чтоб я боялся кого-то, просто ради моей же безопасности нужно быть осторожнее», - спокойно говорит он. Затем достает из шкафа шоколадные конфеты: «Купил, чтоб в Нидерланды забрать, но задержался в Киеве. Придется купить новые», - смеется и наливает чай.
Фикрат родился в Армении, но с началом Карабахской войны вместе с семьей вынужден был бежать в Азербайджан. “Вся моя жизнь - журналистика”, - говорит он.
С первым давлением он столкнулся в 2001 году, когда работал в ежедневной газете “Улус”, - его безуспешно пытались посадить на пять лет за расследование о цементном заводе, который был связан с семьей президента.
- Борьба за свободу медиа в Азербайджане началась в 2005 году. Сначала убили хорошего журналиста Эльмара Гусейнова (главный редактор журнала “Мир”, в которого выстрелили в упор в подъезде собственного дома в Баку, - авт.). Хуже всего было в 2006 году: когда я готовил текст о жизни богатого района, меня похитили и жестоко избили.
Гусейнов выехал в Голландию в 2008 году. К тому времени главного редактора оппозиционной газеты "Азадлыг" ("Свобода"), с которой он сотрудничал, уже осудили на четыре года за хулиганство. Через шесть месяцев по прибытию в Нидерланды Гусейнов получил статус беженца, а еще через шесть лет - гражданство. В Азербайджане у Гусейнова остались пожилые родители, дядя и племянник. Он не видел их десять лет.
- Мама сказала, чтоб в случае ее смерти я не отказывался от своих идей и не приезжал ее хоронить. Мне нет дороги в Азербайджан. Они сразу арестуют меня. В стране нет независимых медиа. Только за границей работают Туран TV и Мейдан TV. Азербайджан ведет бой без правил с законом, оппозицией, свободой. Они судили меня шесть раз, избили, они посадили моих друзей. Каждый их шаг – это война.
В Киев Гусейнов время от времени приезжал к друзьям и всегда чувствовал себя свободно. Последний раз, год назад, он был здесь с Афганом Мухтарлы, который сейчас сидит в азербайджанской тюрьме: 29 мая 2017 года неизвестные в форме грузинской полиции похитили журналиста-расследователя в центре Тбилиси, а через 12 часов он оказался в следственном изоляторе Баку.
Гусейнов вряд ли когда-то мог предположить, что задержат его именно в Украине, что спустя девять лет за пределами Азербайджана в розыске Интерпола он окажется за три дня до вылета из Киева.
- Я подыскивал себе в Киеве помещение для аренды, рассказал, что для телевидения, что оппозиционер. После 10 октября начал замечать возле себя спецслужбы. Я не виню Украину в том, что со мной случилось - меня же не задержали на улице, а выполнили то, что должны были в случае срабатывания базы Интерпола. Да, возможно это вина конкретных людей.
Против задержания Фикрата Гусейнова выступили Amnesty International, Human Rights Watch, Репортеры без границ, Freedom house.
- Не верить таким уважаемым организациям нет смысла. - говорит адвокат Дмитрий Мазурок. - Но прокуратура слишком плотно сотрудничает с правоохранителями Азербайджана. И это явно выходит за рамки международных соглашений. Все началось с того, что у судьи возник вопрос, почему был задержан гражданин Нидерландов Фикрат Гусейнов, если Интерпол разыскивает гражданина Азербайджана Фикрата Гусейнова Нурали. На следующее заседание явился прокурор со словами: “Азербайджан дослал нам документы, что Фикрат Гусейнов Нурали может скрываться под нидерландским паспортом”. Как Азербайджан узнал о вопросе судьи? Это же несерьезно.
Пока Гусейнов в Киеве, его программа журналистских расследований о коррупции в Азербайджане не выходит.
- Когда меня выпустили из СИЗО, все подумали, что это конец фильма, что я свободен. Но это не конец. В Киеве я фактически политический заложник. Я живу как партизан. За каждым моим шагом следят. Многие люди боятся контактировать со мной: “Это враг Алиева (Ильхам Алиев - президент Азербаджана, - авт.), зачем нам нужны проблемы?” Если украинская прокуратура знает, что я не виновен, почему меня тогда до сих пор тут держат? - говорит Гусейнов.
“Если все молчат, кто скажет?”
Отец пяти дочерей Нарзулло Охунжонов начал работать руководителем отдела политико-просветительских передач узбекской национальной телерадиокомпании в 1995 году. “Всегда откровенно говорил, высказывал свое мнение Голосу Америки, Радио Свобода. Если была какая несправедливость, давал слово человеку в эфире”,- коротко описывает свою двадцатилетнюю работу в медиа Нарзулло.
В международном индексе свободы прессы Узбекистан долгое время занимает последние позиции. 27 февраля 2013 года корреспондент радио ВВС в интервью спросил у Нарзулло, кто по его мнению должен нести ответственность за свободу слова в Узбекистане. Журналист ответил: “Зампремьер Абдулла Арипов”. После выхода разговора в эфир, тогдашний президент Узбекистана Ислам Каримов вызвал к себе директора телерадиокомпании и, по информации Нарзулло, сначала избил, а затем уволил.
Позже к Охунжонову обратилась мать обвиненного в изнасиловании трехкратного чемпиона Узбекистана по кикбоксингу Бекзода Рахимбоева. Журналистское расследование показало, что Бекзода заставили признаться в том, чего он не совершал, пытали его электрошоком. Нарзулло принял решение пригласил мать спортсмена в эфир, где она раскритиковала правоохранительную систему Узбекистана. Вскоре после этого, 10 июня 2013 года, против Нарзулло возбудили уголовное дело - его обвинили в том, что в 2009 году он взял у двоих незнакомых ему людей по 2 тыс. долларов.
В конце июля Нарзулло позвонили из Службы национальной безопасности и сказали приехать по назначенному адресу в 17.00: “Я согласился, потому что знаю - будешь задавать вопросы, приедут и заберут из кабинета. Приехал сам. Меня допрашивали почти четыре часа, угрожали тем, что посадят в подвал, спрашивали, почему не молчу, почему защищаю уволенных за правду журналистов, почему без их разрешения даю интервью зарубежным радиостанциям”.
В августе семья начала болеть. По словам Нарзулло, это случилось после того, как в его кабинете взломали замок. “У всей семьи в течении 3 месяцев держалась температура, мы ходили по врачам, пока один из них не сказал, что к нам подсыпают порошки - пытаются отравить. Он же и посоветовал нам покидать Узбекистан как можно быстрее”.
В ноябре 2013 года без выездной визы, с женой и пятью детьми Охунжонов покинул Узбекистан: через Казахстан добрались до Турции, где следующие четыре года безуспешно пытались получить статус беженцев. Все это время Нарзулло продолжал писать о происходящем в Узбекистане. “Нас начали преследовать. Постоянно рядом были люди, зарегистрированные как беженцы, но поведение которых выдавало в них работников спецслужб: у нас не было ни денег, ни поддержки, а они не бедствовали - начали ездить за нами на шикарной машине”, - рассказывает он.
Нарзулло узнал имена преследователей и подал на них заявление в полицию. Местная власть начала охранять семью, но охрана эта не казалась семье безопасной: “Я не мог выйти из дома больше, чем на 30 минут. Моя жена заболела и не могла ходить, мои дети попали в реанимацию с отравлением. Тогда я понял, что между спецслужбами стран есть связь. Нам не было спокойствия в Турции. Мы начали искать другое место”.
В фейсбуке журналист познакомился с человеком, который убеждал его в том, что в случае переезда в Украину ему помогут с квартирой, работой и документами, а детей отправят в школу. Несмотря на то, что в Украине у семьи не было ни близких, ни знакомых, семья решила немедленно переезжать. 20 сентября они прилетели в Киев и сразу подали заявление на получение статуса беженцев. Знакомый семью не встречал.
Некоторое время журналиста с детьми держали в аэропорту без объяснений, а затем Нарзулло задержали: “Привели овчарок, солдат с оружием, думал, может, танки приедут, вертолеты, - иронизирует он. - Я и подумать не мог, что окажусь в розыске Интерпола. А вот, оказывается, какого поймали преступника, “шахрая” (мошенника, - авт.)”.
Пограничники составили протокол задержания и вызвали сотрудников Соломенской полиции, которые отвезли журналиста в изолятор временного содержания. Прокуратура сразу подала ходатайство об избрании временного ареста на время прохождения экстрадиционной проверки, а адвокат Охунжонова – предоставил письма международных правозащитных и журналистских организаций с целью убедить суд в том, что Охунжонова преследуют для политической рассправы – арестовывать его на время проверки о возможности выдачи в Узбекистан нет смысла, поскольку журналист этой выдачи не подлежит.
Несмотря на это, 25 сентября Охунжонова поместили в Лукьяновское СИЗО: “К сожалению, украинские суды не в полном объеме дают оценку правовым позициям европейского суда по защите прав человека”, - констатирует адвокат журналиста Алексей Федоров.
В СИЗО Нарзулло простудился, затем стремительно начал терять зрение, а позже в ноге образовался тромб. Усилиями адвокатов Охунжонова вывезли на осмотр к офтальмологу, но должной диагностики не провели и лечения не назначили. Ему становилось все хуже. Все это время семья отчаянно боролась за освобождение отца и мужа и одновременно пыталась обустроиться в Киеве - у них не было ни предметов первой необходимости, ни детских вещей, ни теплой одежды.
18 октября 2017 года, за день до назначенного рассмотрения апелляции на временный арест, прокуратура приняла решение выпустить Нарзулло Охуджонова из-под стражи. “Услышал...и слезы из глаз пошли. Сложно было”, - вспоминает журналист.
По словам его адвоката Алексея Федорова, за время содержания в СИЗО в поддержку Охунжонова прокуратура получила около 60 электронных и бумажных писем со всего мира, в том числе от Комитета по защите журналистов, ПЕН-клуба, Репортеров без границ, Amnesty International, Human Rights Watch: “Если бы аппеляционный суд состоялся, его бы туда пришлось заносить, был бы международный скандал. Когда я пришел забирать его домой из СИЗО, его вывели охранники под руки, а зрение у него уже было такое слабое, что он меня сперва не узнал”.
Сейчас Нарзулло ждет решения миграционной службы Украины - он надеется, что его семья получит статус беженцев. Это станет гарантией того, что их не смогут вернуть домой принудительно.
Судьба Охунжонова, так же как и Ахметовой и Гусейнова, оказалась в руках украинской прокуратуры, которая должна решить - экстрадировать ли их на родину. “Если моего отца депортируют в Узбекистан, он проживет там максимум три дня. Власть хочет избавиться от него, заткнуть ему рот, потому его обязательно убьют”,- говорит его единственная русскоязычная дочь Фарзона.
Семья до сих пор в стрессе. Они растеряны и беспокойны. Нарзулло очень плохо видит, борется с температурой, давлением, почти не выходит из арендованной однокомнатной киевской квартиры, в которой они ютятся все вместе.
- Вы чувствуете себя в безопасности сейчас? - спрашиваю его.
- Никакой безопасности. З нами следят, нам трижды пришлось менять квартиру. Когда девочки пришли в школу, на них посмотрели подозрительно. Беженцы ведь не люди. Потому теперь они не ходят в школу.
- Где сейчас ваши узбекские коллеги? Всем удалось бежать?
- Четверых убили. Дочь одного журналиста разрубали на куски, сына другого - избили и оставили инвалидом. Они заставили их молчать. А вы бы смогли замолчать? Вы бы рискнули после этого оставаться? - спрашивает он спокойно и отчаянно.
- Вы почему до последнего не бежали?
- Мы же люди, журналисты. Есть те, кто слышит наш голос, кто разделяет с нами нашу боль, и это нас очень вдохновляет. Всех, кто обращался ко мне за помощью, я принимал как своих близких людей. Я не умею иначе. Помогая, я забывал о своих проблемах. Если будем молчать, как же тогда свобода слова? Если все мы будем молчать, то кто тогда скажет?