Все исследования о пытках и жестокости – исключительно на европейских языках, публикаций на русском языке не было. Не могло быть. Советский Союз был страной тотального благополучия, в которой были невозможны даже землетрясения, ураганы и вспышки губительных инфекционных заболеваний.
Единственная публикация в специальной литературе в СССР - коротенькая статья московского профессора-психиатра Виктора Михайловича Морозова о своём опыте жизни в немецком концентрационном лагере, в немецком плену. Он же, профессор Морозов в начале 70-х прошлого века стал соучастником другого преступления: признания советских инакомыслящих психически больными людьми.
На самом деле мы жили в очень жестокой стране. С пытками, издевательствами и преследованием собственных граждан. Распад СССР не был результатом борьбы составлявших страну народов за независимость и свободу. Эту правду, к сожалению, не хотят слышать многие из тех, кто являлся и является властью моей страны, Украины. Именно поэтому и сегодня, спустя 25 лет украинское государство не интересуется жизнью бывших жертв тоталитарных режимов, нацистского и советского.
В 1994 году я с помощью моих европейских друзей и коллег из Нидерландов и Дании с большими трудностями открыл в Киеве Реабилитационный центр для жертв войны и тоталитарных режимов. Тогда только в Киеве жили несколько тысяч людей, в молодости прошедших нацистские и сталинские лагеря, тюрьмы и лагеря брежневского периода и жестокости принудительного лечения в специальных психиатрических больницах МВД СССР. Как ни странно, нам удалось открыть этот центр только благодаря поддержке руководства Службы Безопасности Украины, т. е. руководства бывшего КГБ. Не скрою, мои мотивы были сугубо эмоциональными: многие из моих лагерных друзей, отдавших ГУЛАГу по 25 лет своей жизни, были уже мертвы, в память о них я захотел, как мог, помочь другим, выжившим. Разумеется, я не мог вернуть им молодость и здоровье, я хотел помочь им уйти из жизни хотя бы в относительном благополучии.
Мы это сделали. Центр существует. Несмотря на серьёзные финансовые трудности. Сегодня в Киеве живут и нуждаются в нашей поддержке около 600 стариков. Большинство из них уже не могут самостоятельно приехать в Центр, мы вынуждены обслуживать их на дому или доставлять в Центр нашим дряхлым, вечно ломающимся автомобилем. Зарубежные доноры устали от Украины, а украинское государство о жертвах тоталитаризма не думает. За все годы нашего существования мы ни разу не получили помощь от государства. Даже символическую.
Перехожу к конкретике. Мне кажется целесообразным рассмотреть две группы наших клиентов. Первая – узники нацистских лагерей и остарбайтеры, в то время находившиеся в детском (подростковом) возрасте. И дети «врагов народа», насильственно помещённые в специальные сиротские интернаты для «детей врагов народа». Вторая – так называемые взрослые жертвы и их отношения с собственными детьми.
С первых дней работы Центра во всех контактах с клиентами принимали участие психологи. Тогда у нас была возможность оплачивать труд двух высококвалифицированных психологов. Именно психологи помогли нам разрушить барьер, помочь нашим клиентам поверить в искренность персонала Центра. Наиболее яркий феномен психологии наших клиентов мы увидели сразу же: страх перед представителями правоохранительных органов. В первой группе наиболее выраженный страх испытывали почти все клиенты, пережившие сталинские репрессии. В том числе и те, кто провёл детство и юность в детских интернатах. Жертвы нацизма, пережившие заключение в концентрационных лагерях, сообщали о своём страхе и ночной бессоннице после просмотра художественных и документальных фильмов о нацизме.
Женщины, в подростковом возрасте ставшие остарбайтерами, чаще всего сообщали о таком самом остром своём переживании: пик страха был в период падения нацизма и прихода советской армии, он состоял в том, что значительное число женщин-остарбайтеров подвергались массовому сексуальному насилию со стороны советских солдат. Одна клиентка рассказала, что её подруги в этот период (недели после прихода советской армии) вымазывали её грязью и фекалиями, чтобы спасти симпатичную 16-летнюю девочку от изнасилования.
Жертвы нацизма в принципе оказались более адаптированными в послевоенной жизни, чем их коллеги, пережившие сталинские репрессии. По-видимому, это связано с легальным признанием их в качестве жертв нацизма. Они все создали семьи, многие получили высшее образование, их дети и внуки были информированы об их прошлом горьком опыте.
Совершенно иначе сложилась жизнь у жертв сталинского тоталитаризма, даже у тех, кто был официально реабилитирован ещё в советские времена. 25-30% этих наших клиентов скрывали от своих детей правду о своём прошлом с целью «уберечь их от возможных репрессий» и «не мешать карьерному росту». Наиболее тяжёлая ситуация была у тех, кто отбыл наказание за участие в национально-освободительном движении в Западной Украине. Далеко не все они создали семьи, лишь единицы получили высшее образование. Они скрывали своё прошлое от соседей и знакомых.
Вторая группа, так называемые взрослые жертвы, показала резкое отличие в воспитании своих детей в зависимости от мотивов репрессий. Те, кто «отсидел» (иногда – до 25 лет) за участие в национально-освободительном движении и имел детей, всегда, я подчёркиваю – всегда, информировали своих близких о пережитом. В некоторых случаях (в двух) это привело к участию их детей в диссидентском движении и репрессиям детей в брежневский период.
Из наблюдавшихся нами клиентов, репрессированных в период правления Хрущёва-Брежнева, наиболее пострадавшими в социальном и психологическом отношении были диссиденты, репрессированные заключением в психиатрические больницы и пробывшие там длительное время, до 12 лет. Почти все эти мужчины и женщины не смогли создать семьи. Многие из них и сегодня категорически не хотят вспоминать пережитое. Несколько лет тому назад мои сотрудники проводили исследование этих людей, мы неосторожно пригласили их для встречи с нами в офис Ассоциации Психиатров Украины. В результате – никто не пришёл. Позднее они пояснили: и сегодня, спустя годы они не могут заставить себя по своей воле придти на территорию психиатрического учреждения.
Всё, что я пишу здесь о работе Центра, не имеет претензии на научность. Моя цель совершенно иная: засвидетельствовать продолжающуюся в Украине традицию беспамятства. Уходят в мир иной последние свидетели страшной эпохи. Немецкий налогоплательщик продолжает и сегодня, спустя 70 лет после Второй мировой войны вкладывать свои деньги в попытку диалога украинской молодёжи с прошлым. Немалые деньги, кстати. Украинское государство эту проблему игнорирует. Неумелые, а зачастую и откровенно неумные старания Президента Ющенко в этом направлении привели лишь к ещё большему отторжению проблемы.
Несколько лет тому назад я попросил телевизионную ведущую Ольгу Герасимюк посвятить одну её программу тогда ещё живому Васылю Пидгородецкому, отсидевшему в тюрьмах и лагерях СССР 37 лет за желание жить в независимом украинском государстве. Миллионы украинских граждан смотрели эту программу, где мы, Ольга и я, прямо просили: люди, помогите больному старику! Позвонил один человек, бизнесмен из Львова. Только один! Страшный социологический результат: один – к нескольким миллионам.
Реабилитационный центр в Киеве продолжает существовать. Японское правительство подарило лабораторное оборудование, немецкое правительство помогает деньгами. Украина – по-прежнему безучастна. Наши миллиардеры такими «мелочами» не занимаются, на таком не пропиаришься. Их всех без исключения интересует спорт молодых – футбол.
А я – оказался в ситуации, описанной в «Маленьком принце» Экзюпери. Мы отвечаем за тех, кого приручили. Они всё ещё живы, я не могу закрыть Центр и сказать персоналу: «Спасибо за всё. Мы расходимся…». Я не закрою Центр, пока не умрёт последний из переживших жестокость и пытки.
…А по ночам я просыпаюсь с жуткой мыслью. Что будет, когда и немцы, как прежде голландцы, датчане, англичане скажут: довольно, это ваши старики, у вас уже есть своё собственное государство, мы устали от вас, украинцев. Да, есть такое государство. И каждый второй из его чиновников – большой патриот. Но все вместе они, патриоты и непатриоты, очень любят футбол. И только футбол.