Чем вы занимаетесь в батальоне?
Военный психолог - это человек, который помогает командиру найти «ключик» к каждому своему бойцу. К сожалению, у командира нет возможности выбирать людей. Ему их присылают - призванных или добровольцев, а он уже обязан слепить из того, что есть, боевую единицу. Так вот, задача психолога - оценить, продиагностировать бойцов и подсказать командиру, как сделать так, чтобы каждый из них работал эффективнее. Подсказываем, как наказывать, как поощрять. Сами командиры, как правило, делают это неумело.
Например, в армии обычно ругают человека перед строем. Золотое правило командира: хвали при всех, а ругай один на один. Очень часто это делается наоборот.
Работа психолога на передовой – это работа с людьми, которые были свидетелями гибели товарищей, ранений. С теми, которые грузят «двухсотых», и теми, кто сопровождает «трехсотых», как правило, без конечностей. А также с теми, у которых есть соматические травмы, контузии, ранения. Кроме того, мы еще работаем с семьями бойцов. Эту работу организовывают волонтерские организации.
Еще есть очень тяжелая работа с семьями погибших военнослужащих. В ней я не участвую – не могу. Я не знаю, что мне сказать этим людям. Когда я встречаю семью погибшего, мне очень стыдно, потому что я ничего не могу сделать. Они отправили героя в бой, а он погиб. Был трагический случай, когда у меня на руках умер мальчик, 24 года. Понимаете, когда вы читаете новости о погибших - это одно. А когда этот погибших - конкретный человек, с запахом, с чертами лица, когда ты видишь, какой у него цвет глаз и как он реагирует на боль - это затрагивает лично тебя и гораздо сильнее.
Также я занимаюсь поиском специализации для бойцов. Я знаю мужчину, который 16 лет был дальнобойщиком, вообще никакого отношения к военным не имел, только «срочку» отслужил. Оказалось, что он лучше всех в батальоне стреляет - снайпер от бога просто. А человеку уже за 40. Одна из задач психолога - это открывать таланты.
Важно слабые черты бойца превратить в сильные, а сильные использовать. Если человек, например, очень ленивый - это значит, что он готов организовать любую работу, лишь бы самому не работать. Прекрасно. Мы делаем так, что ленивые люди, сами того не подозревая, еще больше работают, чем люди, которые казались работящими. Или наоборот, гиперактивные – их можно использовать на каких-то разовых работах, у них есть способность к переключению. Усидчивые люди, скрупулезные занимаются аналитикой и связью. Кстати, хочу сказать доброе слово о своем командире батальона. Тем более, он не баллотируется в депутаты. Его зовут Юрий Покиньборода.
Красивая фамилия, казацкая.
Да. Это человек, который очень заинтересован в функциональности и живучести батальона - действительно искренне. То, что в его батальоне должен быть штатный психолог, а не милиционер с функцией психолога - это его инициатива. Он поднял вопрос, и в штат добавили должность психолога. Далеко не во всех батальонах такое есть.
Как бойцы восприняли появление психолога?
Все начали хвастаться, что они неадекватные и у них нарушение психики - “вам как психологу придется рыдать и плакать”. Начали хорохориться. Мало кто сказал, что ему нужен психолог.
Чем отличается военный психолог от гражданского? На гражданке клиент всегда сам идет к психологу. Если клиент не желает вести диалог, психолог отказывается от этой работы. Это очень важно. Военный психолог сам идет к клиенту, к солдату. Ему надо установить контакт. И хорошо это сделано или плохо - видно только по результату.
Сколько военных психологов сейчас работает в АТО? Ваша коллега по волонтерской организации Леся Рыбакова говорила, что всего 70 специалистов на всю страну.
Леся – очень большая оптимистка.
На самом деле, меньше?
Я не могу говорить о цифрах, но даже если есть 70 психологов - это количество, а я за качество. Моих коллег выпускал только один ВУЗ. Из 40 моих одногруппников сейчас, дай бог, чтобы 10 человек служили. В АТО вообще никого из моих одногруппников нет.
Правда, они всячески меня поддерживают. Узнали, что я еду, начали скидываться на форму, на какие-то вещи. Оказывают информационную поддержку. Плюс, я их всегда прошу затыкать рот паникерам. Мне нравится такая идея из интернета – пускай каждый паникер переводит мне на карточку 100 гривен вместо того, чтоб кричать: "нас слили, все пропало".
На солдат морально влияет то, что пишут в facebook и в новостях?
Слава богу, мои бойцы не сидят в facebook. Как правило, если есть доступ к интернету, они - «Вконтакте», а там - котики, тортики, пироженки.
Солдаты интересуются новостями. Бывает, «Левый берег» открыли, почитали что-то - и все обсуждают. Можно наблюдать реакцию в динамике на ту или иную новость. Бойцов нельзя обманывать. Это запрещено, навредит.
А какая для вас важная новость? Допустим, новости о том, что руководство Минобороны что-то сделало не так?
Такого я пытаюсь не читать.
Специально не читаете, потому что деморализует?
Не то что деморализует, я просто не вижу в этом пользы. Боец узнает, что чиновник какой-то нагрешил? Так он же не за чиновника воевать пришел, не за Арсена Борисовича (Авакова - LB.ua), а за свои убеждения.
А по поводу новостей - не могу сказать, что только позитив читаем, стараемся читать то, что принесет пользу. Потому что очень остро реагируют, очень.
На какие новости остро реагируют?
Острее всего - на потери нашей стороны. А еще на все, что касается народных депутатов. Сейчас же идет предвыборная гонка и период разоблачений. Остро реагируют на "черный пиар". Я часто слышал в тех подразделениях, где раньше работал, что, мол, будет Майдан 3.0, пойдем на Верховную Раду... Я надеюсь, что заявления останутся заявлениями - но не останавливаю тех, кто так кричит. В состоянии аффекта, когда кто-то орет вовсю - нельзя останавливать. Надо, чтобы он все это выплеснул: 15-ти минут истерики хватает. И потом он уже - как пластилин, можно из него лепить все, что хочешь.
А реакция на новости про нардепов – обида, ненависть? Матерят их?
Вы знаете, если бы материли - мне было бы проще. Их обижает предательство. Просто когда мы отправлялись на войну, нам очень много всего обещали. И у нас очень много вопросов к политикам. У меня вопрос: почему все, во что я одет с головы до ног, включая, простите, нижнее белье - это заслуга волонтеров? Волонтеры ездят в опасные места, одевают, обувают, им все интересно: какой вид перчаток вам надо, какой чехол на оптический прицел? Даже такие мелочи. Приезжает какая-то девочка 19-летняя, ей еще и замуж рано, ей бы учится и по вечеринкам бегать. А она уже знает классы бронежилетов, виндстоперы, гортексы. Я ей: «Куда тебе? Иди где-то потуси. Лаунж, бары, вай-фай зоны и прочие сложные слова». Она: «Тут война, я должна это делать». И у меня такое чувство стыда, потому что сам еще никого не зарезал, ни одного сепаратиста – ничего такого еще не сделал, а она мне уже что-то привезла. И настолько хочется отблагодарить…
Зарезать сепаратиста?
(Cмеется - LB.ua) Нет, это я утрирую. Я придумал уже такой проект, как мы будем благодарить наших волонтеров. Это будут фотосессии наших бойцов - как правило, смешные такие, чтобы на память остались. Какой-то коллаж, где все чумазые, грязные в поле - но при этом веселые, и в руках будем какие-то картинки или слова держать. Будем такие коллажи отправлять волонтерам.
Есть такая фраза: «Я старый солдат, и я не знаю слов любви». Бывает, приезжает к солдату девушка, которая привозит ему что-то - а он стоит, застывший, «спасибо-спасибо». Она уехала, а он пошел, поплакал, говорит: «Я ей даже ничего не сказал». Это нормальная реакция, - он столько всего хотел сказать и его «заклинило». Я думаю, что после войны найдемся со всеми.
Вы говорите, что воюете не за Авакова. Какие вообще мотивы у тех, кто пошел в добровольческий батальон?
Мотивы очень разные, хотя у большинства это патриотизм. Они, как правило, альтруисты: с бОльшой вероятностью могут пойти в бой и не вернуться, рискнуть собой ради других. Это часть майдановцев, часть бывших афганцев. Часть обязательной молодежи, которая хорошо справляется с проведением боевых задач. Это те люди, которые делают замечания своим же друзьям: «Не смей пить, война идет!». Эти люди - я бы не хотел быть пафосным, но да - это будущее нашей страны. Единственное, что они никогда не пойдут в депутаты, потому что у них есть еще какие-то цели. Депутат - это форма, а эти люди - содержание. Они, как правило, в толпе не выделяются. Это не какие-то накачанные вин-дизели, с интеллектуальным уровнем ого-го. Это очень надежные тихие парни, идеальные мужья и папы. Жена таким втихаря гордится, и молится, чтобы он был жив-здоров.
Их видно по делам. Да, таких процентов двадцать есть, и они составляют такой здоровый костяк, хребет, на который уже все остальное лепится. Во время войны они культивируют свою энергию – энергию добра, свою позицию. И это очень здорово, потому что остальные этим заражаются. Очень легко нести свет и добро во время войны, а во время мира – тяжело. Начинается: «Переходи на темную сторону, у нас есть печеньки».
Если мы возьмем в армию добросовестного дворника, который каждое утро метет двор - у него и в армии начнет все спориться. И наоборот - разгильдяй, пьяница, алкоголик, который решает: «Я сейчас спасу родину» - он приходит, пару дней спасает родину, а потом видит граненый стакан и думает: «Родина мне должна, я уже два дня ее спасал, сейчас - момент отдыха». Порядочный, добросовестный человек - он порядочен во всем, а порядочная свинья остается свиньей.
Какие еще мотивации, кроме патриотизма?
Часть людей не реализовали себя в обычной жизни. Это люди, которые были, допустим, слесарями, занимались какой-то деятельностью, или вообще сидели без работы. Очень много менеджеров по продажам, которые жили на процент, ходили в наглаженных костюмах и при этом были ужасно не реализованными. И тут они решили поменять свою жизнь. «Очень удобный случай - война, а пойду-ка я реализуюсь!» И начали успешно себя реализовывать.
Некоторые убежали от семьи. Пилила жена 2 месяца: «Прибей полку, прибей полку». «Ах так? Сейчас я вам!». Хоп - и на войну пошел. А тут, оказывается, тоже что-то надо делать. Война - это же не только стрелять. Это копать, стирать, носить. 20% - это война, а 80% - какие-то работы. А человек думал: «Я буду сидеть, меня будут обхаживать, а потом как-то повоюем».
Есть такие, которые приехали зарисоваться, но их меньше всего - 2-4%. Они и в гражданской жизни - демонстративный тип личности. В случае стрессов могут резать себе вены кончиком бокала от вина в баре. Приехал воевать, не дай Бог, что-то хрустнуло - он тут же убежал.
Есть еще другой тип, которые идут добровольцами служить, чтобы им судимости скостили. Сталкивались с такими?
Есть люди, которые раньше сидели. Они в батальонах организовывают свои коалиции со своим микроклиматом. Например, пьют чай той крепости, какой они любили пить в местах не столь отдаленных. Как правило, у них серьезные стоматологические проблемы. Много татуировок. К ним тоже нужен особый подход. Задача психолога - подобрать к ним ключ. Да, у них было непростое прошлое, но мы должны работать не с прошлым, а с будущим. Война - это уникальная возможность начать жизнь с чистого листа. Представьте себе, что вы можете родиться заново, и все свои грешки и ошибки исправить. И вот эти бывшие сидельцы отбрасывают свое прошлое, начинают работать, воевать. Конечно, у них много спеси, они тяжело учатся, но из них получаются лихие воины. И женить мы их после войны сможем 100%, женщины таких любят.
Кстати, по поводу женщин. Среди бойцов много одиноких мужчин. Не просто неженатых - у них нет даже подруги, которая бы их ждала. А связь с внешним миром обязательно должна быть. Должна быть женщина, которая постоянно пилит, мол, вот ты воюешь, а у меня нет сил ведро до дому донести и обои поклеить, воевать-то каждый может, а обои стык в стык поклеить еще нужно уметь! Такая женщина, девушка, дама - это ресурс, который заставляет бойца вернуться домой живым. И очень плохо, если такого ресурса нет.
И вот мы придумали такой проект: через знакомых и соцсети предложили одиноким женщинам присылать мне свои распечатанные фотографии - обязательно в приличной одежде, у нас же бойцы месяцами на войне! А на обороте фотографии своим подчерком писать пожелания, например, «повертайтесь з перемогою», свое имя и номер телефона.
Я предупреждаю девушек, что им будет писать, звонить, наяривать одинокий солдат или офицер. Я подбираю, как правило, по возрасту таких “друзей по переписке”, потому что с образованием и социальной группой угадать сложнее.
То есть, вы еще и свахой подрабатываете?
Я всегда предупреждаю, что это будет просто общение. Инструктирую солдата, что эта дама не для того, чтобы выполнять его сексуальные запросы, это просто человек, который будет с ним общаться. Хотя прекрасно понимаю, что общение может перейти во флирт, и, скорее всего, перейдет. А потом уже возможны встречи, а там вдруг и свадьба. Но гарантий, что будет свадьба, я не даю. Если у меня получится из 20 пар поженить одну - уже хорошо. А главное - ребенка сделать…
Да у вас наполеоновские планы.
Конечно! Сколько людей погибло! Надо же как-то восстанавливать человеческий ресурс.
Вообще идея проекта в том, чтобы мой солдат не тосковал. Понимаете, когда накапливается слишком много нежности, она тоже разъедает изнутри. Она должна выбрасываться, а между мужчинами проявлять нежность как-то не слишком принято.
Бывает, такой крутой боец при виде женщины теряется, голос у него дрожит… Это очень трогает, если честно.
Вы говорите, женщина дома помогает мужчине выжить на войне. А так желания выжить не хватает?
Для мужчины поход на войну - это такая базовая функция, можно сказать. Все социальные функции - семья, дети, карьера, самоуважение - отходят на второй план. И для военного психолога очень важно после войны переключить тумблер обратно на социальные аспекты. Если есть семья и дети - переключить гораздо проще.
Вы, наверное, знаете уже такую популярную аббревиатуру - ПТСР, посттравматических синдром, в миру его еще называют "афганским синдромом". Он проявляется как правило, через 1-6 месяцев после получения психологической травмы (это не обязательно война, может быть изнасилование или ДТП с летальным исходом, смерть родственника). Может проявляться в систематическом злоупотреблении алкоголя и наркотиков, в насилии - боец может бегать с ножом за женой, мамой, детьми... После Афгана бойцы создавали криминальные группировки для того, чтобы вернуть состояние участия в войне. Ну, тогда в стране все было чуть по-другому. Это очень страшная штука, и она не лечится медикаментозно.
Но вы работаете над тем, чтобы предотвратить его возникновение?
Работа военного психолога - это повышение внутреннего ресурса бойца, психоэдукация. Зная механизм развития травмы, бойцы могут подсознательно с ним бороться.Плюс стараемся для каждого бойца подготовить ресоциализацию. Говорим о ценности семьи, пытаемся всех неженатых женить, всех бездетных убедить зачать детей и стать настоящими, не просто биологическими отцами. Говорим этим людям: представьте, как здорово, если сейчас у вас родятся дети, то в школе, когда они будут проходить новейшую историю Украины, смогут поднять руку и сказать: “Мой папа, моя мама участвовали в этом!”
Говорим о том, как важно после войны вернуться к своей работе. У меня в батальоне есть парень, который до войны был менеджером по продаже дорогих автомобилей. Было бы здорово, чтобы он и после войны продавал автомобили, ведь у него это хорошо получалось. Другой вариант - найти нового себя с учетом пережитого на войне опыта.
Бойцов не деморализуют политические новости?
В тех подразделениях, где я был, ни единого деморализованного бойца не видел. Честное слово. Да, где-то тяжело с обеспечением, командир наругал, холодно или еще что-то. Но чтобы “Все пропало, нас сливают”, как на фейсбуке пишут - такого нет.
А как бороться с жаждой мести и нарастающей агрессией?
Это очень класный вопрос, потому что не все знают, как бороться. Я тоже, конечно, не Кашпировский. Но. Любое чуство мести - это чувство действия. То есть, направленный вектор. Мы не можем сказать бойцу: “Перестань думать о мести за своего погибшего товарища, давай лучше займемся выпечкой”. Нет. Ты хочешь отомстить? Легко. Противник не переживет успеха нашей страны. Давайте выручать друг друга, давайте будем цивилизованными и культурными. Перестанем сорить в лифте, давать и брать взятки. Ни один враг это не переживет. Его просто жаба задавит. Чем не месть? Это месть, очень жесткая месть. Если тебе не нравится сосед - купи жене шубу и отправь ее похвастаться перед женой соседа.
Вы говорили, что разная реакция бывает на первый бой, и от нее очень многое зависит. Можете рассказать, какая бывает реакция? И еще - как на войне выживают люди, которые не хотят убивать? Выживают вообще?
Например, только 25% личного состава в первом бою стреляют по противнику, остальные будут либо прятаться, либо по воробьям стрелять. Задача психолога - поднять этот процент, еще до первого боя работать с командиром и личным составом.
Но время первого боя возможна боевая психологическая травма, такие вещи как ступор, реактивная реакция... Например, боец может куда-то бежать или стрелять по своим. Чтобы этого не было - проводим психологическую подготовку наряду с тактической, огневой, физической подготовкой. Раньше психологической подготовке не придавали значения.
Когда ты выделяешь деньги на форму, ты можешь эту форму пощупать. А когда ты выделяешь деньги на какие-то психологические мероприятия, ты не видишь их результатов. Даже есть результаты. Боец просто нормально работает. Всегда можно сказать: “Так он и так нормальный, что вы там сделали?”. А на самом деле он морально и психологически готов к такому стрессу, как первый бой. По поводу убийства. Да, есть часть людей-гуманистов, которых мама так воспитала, а теперь: “На автомат, убивай”. Мы решили, что лучше таких людей не использовать в бою, потому что они малоэффективны. Их можно использовать для целого ряда тыловых работ.
То есть, они могут эффективно служить, но при этом не убивать?
Конечно. Они шикарные водители, повара, медики… Не обязательно же всем стрелять. Вообще украинцы по своей ментальности не убийцы, не злые люди.Перед боем на тактической подготовке 300 раз повторяют, как мы идем в бой, как защищаемся, как атакуем, как стреляем. Это откладывается на уровне мышечной памяти. И первый бой они ведут так, как их научили, срабатывает бессознательное. А потом, когда уже первый раз убили, надо с ними работать. Бойцы это переживают, но не выговариваются. А мы, психологи, стараемся сделать так, чтобы выговорились. Среди бойцов выбираем людей, которые способны к активному слушанию, которые могут просто поговорить с сослуживцами. “Вася, как дела, как прошло? А у меня сдуру чуть не произошла непроизвольная дефекация” (солдатским языком, конечно). “Ааа, у меня тоже такая штука”. Потихоньку-потихоньку, и боец выговорился. И уже легче дышать.Очень здорово, когда солдаты плачут, хоть это редко бывает. Если заплакал - все, проблема вышла наружу.
Что вы будете делать после АТО?
Как только АТО заканчивается, следующий день - это глобальная работа психолога по реабилитации. Мы (волонтеры группы “Психологічна кризова служба” - LB.ua) ищем возможности для создания реабилитационных центров. Нам для этого не надо денежных вливаний – надо взять здание, бывший санаторий, например, сделать там ремонт. Или, может, есть какие-то властимущие, которые могут дать хорошую дачу – с барского плеча. Я уже думал использовать выборы – обратиться к какому-то кандидату, депутату. Но понял, что все равно это будет лукавством.
Наверное, не стоит – кандидат пропиарится на этом проекте.
Да, поэтому мы будем просить какие-то социальные службы. В Житомирской области пошли нам на встречу, дали нам бывший санаторий. Теперь еще ищем доноров, спонсоров, чтобы сделать ремонт. Наши представители были в Америке и смотрели, какие социальные реабилитационные центры у наших капиталистических друзей. Мы поняли, от чего надо отталкиваться. Мы очень хотим, чтобы у нас тоже были такие социальные реабилитационные центры, и я буду этим заниматься.
Вы уже смотрите так далеко вперед. Думаете, АТО скоро закончится?
Нет, не скоро закончится. Но надо к этому все равно готовиться. Если честно, я очень хотел, чтобы к первому сентября мы закончили, детей в школы отвели - и все. А сейчас уже ребята присматривают себе елки, смотрят, где гирлянды подешевле, новогодние игрушки. Там, на передовой, такие красивые сосны бывают.
***
Карта Приватбанка для помощи солдатам батальона МВД "Киевщина" и на ремонт в будущем реабилитационном центре:
5168755369197344 Козинчук Андрей Викторович
Связь с психологом - через его страницу на facebook.