В 22 года в инвесткомпании, в 26 — директор в инвестфонде. Как вам это удалось?
В какой-то мере повезло. Я пришел в отрасль, когда она зарождалась. И все, кто тогда шел в инвестбанкинг, были очень молодыми. Люди постарше не разбирались в ценных бумагах. Поэтому набирали студентов.
А какие сделки в своей дочиновничьей карьере вы считаете самыми успешными?
Вся информация есть на Linkedin. Сначала занимался телекоммуникационным рынком, был на sell side (стороне продавца), на продаже компаний, из которых создан телекоммуникационный бизнес СКМ. Компании "Фарлеп", "Оптима Телеком", одесские "Цифровые системы связи". Несколько лет эта сфера кормила бизнес.
В Dragon Capital было больше не M&A (сделки по слиянию и поглощению), а публичных сделок (покупка-продажа ценных бумаг). Это сделки по "Мотор-Сичи", по выводу на биржу акций "Оранты", по продаже "МТV-Украина" "Интеру".
Dragon помогал становлению агрокомпании "Мрия" - тогда это имя еще не было связано со скандалами, а это была быстроразвивающаяся агрокомпания.
Занимался и банками— реструктуризировали долги "Родовида" перед внешними кредиторами.
Почему же вы ушли в Icon после таких успехов в Dragon?
Карьерный рост. Для этого рынка типично, что люди работают по 14-15 часов в день. И, конечно, работать в таком режиме всю жизнь невозможно. Это опыт, интенсивная работа с клиентами. Потом люди хотят перейти на buy side (сторону покупателя), на сторону инвестора.
Продавать активы сложнее, чем покупать?
Это другой подход. Ты видишь один и тот же процесс с разных сторон: со стороны продавца, со стороны консультанта, посредника, портфельного инвестора, который покупает маленькие пакеты акций, а потом уже со стороны покупателя.
Кроме того руководить фондом с сотней миллионов долларов инвестиций — это был вызов. Особенно на фоне того, что рынок после кризиса начал сужаться.
В 2009 году газета "Коммерсант-Украина" писала, что Icon — это фонд Пинчука.
Он один из инвесторов.
В связи с этим вас можно назвать человеком Пинчука во власти?
Это преувеличение.
А вы лично с Пинчуком общались?
За четыре года я несколько раз его видел на общих встречах. В министерстве я олигархов намного чаще вижу — на конференциях, на каких-то мероприятиях. Работая в телекоме один раз видел Коломойского. Довольно много продавали Ахметову, но лично Рината Леонидовича я не видел. Точнее, видел случайно в Донецке, когда к другу на свадьбу приезжал, — он проходил по другой стороне улицы. Вряд ли он меня помнит (смеется).
Ну вот, раскрыли все ваши связи с олигархами.
Любой успешный инвестбанкир так или иначе пересекался с богатыми людьми.
Наверное, в инвесткомпании вы зарабатывали гораздо больше, чем в Минэкономики. Зачем вы пошли на понижение?
Это новый вызов. Это частично альтруистический, но и отчасти эгоистический ход. Я четко осознаю, что если не заниматься экономикой сейчас, то заниматься бизнесом, особенно сложным бизнесом в этой стране будет невозможно. Окно возможностей для людей моего возраста и моей профессии сужается. Это ситуация "сделай сам". Возьми и построй страну, в которой будешь жить.
Вас нанимали рекрутеры или вы сами пришли в министерство?
Я осознанно понимал, что готов принять участие в построении страны. Прошел весь Майдан с первого и до последнего дня.
Конечно, по "прошлой жизни" я знаю многих людей из правительства, из администрации президента. Например, с Андреем Пивоварским мы сидели в Dragon за соседними столами, Айвараса Абромавичуса я знал по конференциям, с Наталкой Яресько мы были конкурентами, когда работал в Icon. С Борисом Ложкиным мы чуть-чуть пересекались в УМХ, где Dragon участвовал в некоторых проектах.
Я всем написал, что готов помогать в качестве консультанта, волонтера, в любом возможном статусе. Через какое-то время на меня вышли рекрутеры (было две компании — Pederson и Rosexpert). Они проводили первичный отбор кандидатов в правительство. Меня сначала спрашивали, могу ли я кого-то порекомендовать в Минюст. Через какое-то время мне тоже предложили встретиться. Было несколько встреч с Айварасом, несколько собеседований, и министр принял решение.
Вы насчет Майдана упомянули. Какая там была ваша роль? Что-то с финансами?
Да нет (улыбается). Вы преувеличиваете мою роль. Был обычным гражданином. Понятно, что путь, которым шла страна, мне не нравился. Я человек прозападный, за свободу слова, за свободу самовыражения. И с профессиональной точки зрения мне не нравилось, в какую сторону движется экономика, ее примитивизация и попытки подмять ее под себя силой. Зачем нужны инвестфонды, инвестбанкиры, когда бизнес не покупается, не выводится на биржу, а когда... "це тепер моє".
Поэтому я, как и другие, шел на улицу, стоял, разносил чай по ночам.
Высокооплачиваемый волонтер.
Это гражданская позиция. Туда ходили почти все мои друзья, весь круг моего общения. Днем я работал, вечером переодевался в сноубордический костюм, брал каску, шел и стоял. Был 10 декабря против "Беркута". Но не думаю, что могу рассказать что-то такое, чего не могут рассказать еще тысячи украинцев.
Похожа ваша работа в министерстве на работу в частной компании?
На самом деле — да. Я понимаю, за какие компетенции Айварас предложил мне работу. Будучи в инвестфонде и в инвестбанке я занимался управлением изменений.
У нас есть команды специалистов по направлениям. Я был удивлен профессионализмом многих из них, ведь есть мнение, что чиновник — или ворюга, или бездарность. Это не так. Да, таких много. Но есть значительное количество профессионалов. Другое дело, что эти люди демотивированы, они не видят цели своей работы, находятся в "процессном режиме".
Первые несколько дней в должности я проводил экспресс-интервью с начальниками управлений, замначальниками и т. д. И большинство не могли ответить, какой у них функционал. Не могли сказать, что будет, если завтра они исчезнут; что потеряет страна, если никто не будет выполнять их работу. И как критерий успешности своей работы они говорили: "300 документов вошло, 299 документов вышло без задержек". Но это же не цель работы. Нельзя говорить, что моя работа качественная, потому что я ни разу в этом месяце не опоздал. Это смешно, это надо менять.
Поэтому работа над изменениями, умение брать бизнес в плохом состоянии и затем его улучшать, - это похоже на то, чем мы занимаемся. Ты берешь департамент, смотришь на функционал, сокращаешь людей, без которых можно обойтись, которые просто просиживают штаны, пытаешься сделать реинжиниринг функций, чтобы тот же самый функционал выполнялся проще, меньшим количеством людей. Находишь, конечно, как и в любой организации, которая существовала много лет, какие-то забюрократизированные традиционные процессы. Вот почему этот документ мы подписываем впятером? Да так повелось, так решили в 2005 году и оно тянется. Человеку снаружи это видно лучше, чем людям внутри.
Что конкретно удалось изменить?
В кадровом плане министерство в лидерах по сокращениям — мы сократили 31% персонала. Это не из-за того, что мы жесткие парни, и нам кого-то нужно выкинуть на улицу. Нет. Это потому, что у нас объективно раздутое государство.
Оказалось, что у части людей функционал отсутствует. Дальнейшие сокращения уже связаны с сокращением функций. Значительная часть вещей так или иначе прописана в законодательстве. Пока ты ее не отменишь, бросить ее нельзя. Мало того, это незаконно — придет прокуратура или Счетная палата. Этот функционал еще и нужен для какого-то процесса.
Я, например, не понимаю, зачем Минэкономики согласовывает госзаказ вузов, который готовит Минобразования. Я понимаю, почему так повелось. Потому что когда-то Минэкономики было Госпланом. И Госплан говорил: через 5 лет нам будет нужно 10 тыс. инженеров и 2 тыс. агрономов. И давал заказ. Сейчас это, мягко говоря, потеряло актуальность. Но мы продолжаем тянуть лямку.
То же самое с лицензиями. Я, например, подписываю лицензии на экспорт-импорт алкоголя и табака. Абсолютно бессмысленная вещь. Этот документ стоит 780 гривен, выдается на год, и ни на что не влияет. Потому что табак и алкоголь — это бизнес, который жестко регулируется. Там есть лицензия на розничную торговлю, на оптовую торговлю, на производство, сертификация лабораторий и мощностей, проверки подакцизного товара... Зачем еще бумажка — непонятно.
С другой стороны, если к нам обращается игрок рынка, и мы не выдаем ее в течение семи дней, то это реальный вред. Пользы она не несет, но вред причинить может.
Конечно, все эти процессные вещи мы должны делать качественно, чтобы не было узких мест для бизнеса. И здесь мы слышим много слов благодарности от людей, которые впервые начали что-то получать вовремя. Не говоря уже о том, что все это без "материального вспомоществования", как это, чего греха таить, раньше работало.
Но больше мы сконцентрированы на реформах. И из тех, которыми занимаюсь я, самая главная — госзакупки. Это одна из трех главных реформ, которыми занимается министерство (еще это управление госпредприятиями и дерегуляция). Они системные, потому что имеют макроэкономический эффект. Потому что отмена лицензий — это здорово, 20 компаний в Украине это почувствуют, это плюс. Но макроэффекта это не вызывает.
Реформа госзакупок, по нашим оценкам, - это экономия минимум 50 млрд гривен в год. Это потери от прямой коррупции или неэффективного использования средств. Если вернуть часть этих денег в бюджет — будет ресурс на социальные задачи, для армии или для снижения налогов.
То есть вы меняете правила игры в госзакупках?
Министерство является регулятором, который определяет политику в данной сфере. Реформа базируется на трех основных задачах.
Первая — повышение прозрачности. Единственный вариант, который может уберечь от коррупции, это когда все видят всё.
Вторая задача — повышение конкуренции. У нас часто рассматривают закупки только с точки зрения коррупции: надо больше надзирателей, жестче наказания... Это одна часть. Другая часть — конкуренция. Без нее никто не будет жаловаться. А сами вы не можете быть профессионалами во всем. Вы не знаете: турбины, которые закупаются, - завышена на них цена или нет, это нужные турбины или нет. В первую очередь жаловаться могут конкуренты — они в этом кровно заинтересованы. И конкуренция дает эффект снижения цены.
Третья задача — образование закупщиков. Потому что в Украине закупщик — это не профессия, а дополнительная нагрузка. Тендерный комитет состоит из людей, которые занимаются другими совершенно задачами, просто раз в неделю собираются еще и на комитет.
Задачи понятны, но как их решить?
Наш метод — перевод всего в электронный формат. Делать это прежними методами, но более качественно или быстрее — не сработает. В электронном формате видно все: в онлайне, в читаемом виде, с возможностью поиска.
Повышение конкуренции — это облегчение доступа для бизнеса. Если бизнес должен подать документы в бумажном виде, то, сколько пакетов документов вы сможете подать? Два-пять. Вам физически нужны курьеры, которые их отвезут, бухгалтер, который подготовит, нужны сотни, тысячи страниц информации. Это все имеет стоимость. Вы будете участвовать в пяти, ну в десяти тендерах. Но вряд ли в сотне. А с электронными тендерами это возможно.
То же самое касается справок, чтобы квалифицироваться на тендер. Если вам нужно идти в милицию и получать справку о несудимости, а потом в Фискальную службу, брать справку, что у вас нет задолженности перед бюджетом, то это физические ограничения. Плюс все это, безусловно, стоит денег. Если мы переводим это в электронный обмен данных, то вы сможете сидеть дома с ноутбуком и что-то продавать, например, "Нафтогазу".
Для перевода закупок в электронную сферу в феврале 2015 года запущена система Prozorro. Она в пилотном состоянии. За семь месяцев она показала, на мой взгляд, супер-результаты. И это все сделано волонтерами, без копейки бюджетных средств.
Prozorro — это компьютерная программа?
Не совсем так. Система государственных электронных закупок в нашей модели состоит из двух частей.
Prozorro — это, условно говоря, сервер, на котором находятся модуль транзакций, модуль статистики, модуль риск-менеджмента, база данных, обменный реестр данных и так далее. К этому серверу вы получаете доступ.
Доступ максимально легкий, потому что мы изначально закладывали систему open source, чтобы не было "единого окна" в плохом смысле слова. Чтобы нельзя было это "окно" сделать неудобным, "забить досками". У нас, к сожалению, плохая история с государственными IT-сервисами. Поэтому мы хотели подстраховаться.
Доступ к серверу осуществляется через интернет-площадки. Некоторые из них созданы с нуля. Некоторые — уже существующие площадки, которые работали не для государственных, а для частных компаний. Например, для "Райффайзен Банка". Есть большие торговые сайты как Prom.ua, E-tender. Это бизнесы, которые существуют много лет и на которых зарегистрированы десятки тысяч поставщиков. Для нас это важно еще с той точки зрения, что они гораздо быстрее доводят гостендеры до базы поставщиков.
Бизнес не доверяет государству. Спросите любого бизнесмена, что он думает о госзакупках. Сразу могу сказать: "Коррупция, победить невозможно, после этого тебе еще наверняка не заплатят, куча мороки, ты как мартышка бегаешь и собираешь кучу бумажек, а без тебя там уже поделили все между кумом-сватом-братом".
Нужно вернуть доверие к госзакупкам. Без возврата доверия повышение конкуренции невозможно.
Prozorro — это государственная система или волонтерская, кому она принадлежит?
Это open source проект. Любой может код скачать и использовать. Он распространяется по лицензии Apache — это мировой стандарт. Это было сделано специально, чтобы было доверие к системе.
Open source важен тем, что любой программист может скачать код и проверить, что в системе нет багов, дырок, нет кода "Максим Нефьодов", при помощи которого можно зайти и что-то там подкрутить.
Вы не обязаны доверять мне или Александру Стародубцеву, который стоял у истоков Prozorro. Он, кстати, о госзакупках говорил еще во время Майдана, выступал в "Открытом университете Майдана". Еще Майдан не победил, а он уже думал об этом. И вот он сейчас занял должность директора департамента регулирования госзакупок.
С точки зрения технической реализации код Prozorro развернут на сервере Transparency International. Это известная международная организация по борьбе с коррупцией. Почему это сделано? Потому что это гораздо проще и быстрее, чем разворачивать код на любой государственной организации. И это дает больший комфорт донорам. Transparency International дает нам не только свое имя и гарантию, что деньги тратятся на работу программистов, а не на самолеты и пароходы. У них еще есть вся необходимая инфраструктура по работе с донорами: бухгалтерия, встречи и т. д.
Мы понимаем, что все это только на время. Потому что Transparency International не смогут поддерживать систему, когда в ней будут десятки и сотни тысяч заказчиков и поставщиков. Поэтому параллельно мы "чистим" госпредприятие, на котором этот же самый код будет развернут.
Разработчики системы Prozorro отказались от авторских прав на нее, чтобы исключить известные в Украине истории, когда сначала это бесплатно, а потом "будете платить за сопровождение". Исходный код будет развернут на серверах предприятия "Зовнішторгвидав", которое сейчас администрирует уполномоченный портал о госзакупках. Это уже существующий сайт Минэкономики, на который выкладываются объявления о тендерах.
То есть сделка там не проводится, просто публикуется объявление?
Да. Это тоже большой шаг вперед, но этого абсолютно недостаточно. Там нет всей информации.
Мы, например, сталкиваемся с парадоксальными случаями, когда люди отказываются раскрывать протоколы тендерных комиссий. У нас был случай, когда протокол не был единогласным — один человек голосовал против. И через какое-то время была проблема с этой закупкой. И каждый член этой тендерной комиссии сказал, что именно он был тем единственным, кто голосовал против.
Какие уже министерства и ведомства подключены к системе?
Всего к системе подключены порядка 500 заказчиков. Количество растет каждый день. Вы можете посмотреть статистику на сайте bi.prozorro.org. Там объемы, разбивка по регионам, по продуктам, по типам тендеров, по компаниям, которые чаще всего выигрывают тендеры.
Я уверен, что это одна из лучших в мире систем бизнес-аналитики. Просто потому, что она сделана на базе коммерческого продукта компании QlickView, которая котируется на бирже NASDAQ. Их представитель в Украине Антон Порецков, активный участник "Автомайдана", привозил вице-президента QlickView в Украину, очаровал его нашей работой и уговорил подарить для вечного и бесплатного использования 300 лицензий. Это продукт, который обычно доступен только топ-менеджменту METRO, Auchan и крупных корпораций. Вы привыкли, что чиновники хвалятся, но это - действительно круто.
К ProZorro уже подключены Нацбанк, "Укроборонпром", "Энергоатом", подключены небольшие заказчики — ПТУ, райотделы образований и т. д. В "пилоте" у нас была задача не охватить всех, а начать с какого-то сбалансированного микса заказчиков. С тех, у кого есть квалифицированные кадры, которые занимаются закупками. В Нацбанке, например, Влад Рашкован и его команда — они настоящие профессионалы, с ними можно работать как со спарринг-партнерами. Но нам также было важно получить каких-то мелких заказчиков, которые не супер профессионалы в закупках, которые и с компьютерами могут не очень дружить. Система и для них должна быть удобной.
Когда мы будем с 1 января разворачивать систему на всю страну, она должна быть оттестирована. А не так, как у нас часто бывает.
С января система будет на базе "Зовнішторгвидава"?
На "Зовнішторгвидав" система попадет через месяц-полтора. Сейчас там работает большая IT-команда.
И параллельно мы принимаем два законопроекта (разговор состоялся до принятия законопроекта 2087а, - ред.).
2087а. Это все, что не касается непосредственно электронной формы закупок. Это инициативы по борьбе с коррупцией, раскрытие бенефициаров продавцов. Это нужно, чтобы можно было юридически доказать сговор среди участников тендера. Сейчас доказать, что компания А или компания Б связаны, нельзя. Разве что детективную работу проводить.
Это еще и постквалификация поставщиков для повышения конкуренции. Сейчас работает доквалификация. Все, кто хочет участвовать в тендере, приносят весь пакет документов. Мы предлагаем, чтобы до тендера каждый подписывал декларацию, что он знает условия и отвечает требованиям. И если выигрывает, то в течение трех дней приносит документы. Если не приносит, то право хода переходит к следующему по цене.
Также есть нормы, связанные с присоединением Украины к соглашению WTO GPA (Agreement on Government Procurement, GPA). Это золотой стандарт госзакупок в мире, который открывает рынки государственных закупок других стран для украинского бизнеса. Например, украинский экспортер сможет участвовать в гостендере в Сингапуре.
И второй законопроект касается переведения всех государственных закупок в Украине в электронную форму — ничего больше. И даже в таком виде это 60 страниц. Он еще не зарегистрирован в Раде.
Если будут приняты вовремя оба законопроекта, то с 1 января все централизованные заказчики (министерства, ведомства) переходят на электронные госзакупки. В течение года переходят все остальные, в том числе госпредприятия.