«Почти святой» – это не первый фильм о Геннадии Мохненко. Как вы познакомились с героем своего фильма?
Мне рассказали об истории Геннадия друзья, которые снимали его для своего проекта в Украине. Они предложили мне снять фильм. После просмотра отснятого материала о нем, я чувствовал, что история Геннадия – это большой сюжет для документального фильма. Он оказал большое влияние на свой город. Я думаю, что во многих отношениях он бросает вызов предубеждениям и может заставить людей задуматься. Мне казалось, что я воспринимал Геннадия иначе - не так, как писали о нем в СМИ.
Почему вы решили переименовать картину с «Крокодил Геннадий» на «Почти святой»?
Я выбирал между «Почти святой» и «Крокодил Геннадий», когда фильм был близок к завершению.
«Крокодил Геннадий» несет определенный смысл для людей в странах бывшего СССР, но для зрителей на Западе это название непонятно, пока не посмотрят фильм. Кроме того, многие люди просто не могли выговорить это название, поэтому просто называли его «crocodile movie». У нас была возможность переименовать фильм, и мы выбрали название «Почти святой».
Фильм «Почти святой» был показан в Украине, России, США. Как реагирует на события в картине аудитория в разных странах?
Реакция на фильм в США сильно отличается от того, что говорят в Украине и России. Есть много нюансов в фильме, которые западные зрители не понимают потому, что не знают всех культурных предпосылок. Многие американские зрители не могут в полной мере понять политическую напряженность в Украине и то, что Геннадий воплощает дилемму, которая стоит перед многими украинцами.
Я не посещал показы фильма в России, но реакция там была очень позитивной. Мы даже взяли главный приз на ArtDocFest в Москве.
Я думаю, что россияне и украинцы воспринимают «Почти святой» в значительной степени под влиянием особенной политической предрасположенности. Фильм не претендует на пропаганду любыми средствами, но напряженность, которая присутствует в картине, чувствуется.
«Почти святой» – фильм об активисте и общественном деятеле, который делает все возможное в сломанной системе. Для того, чтобы понять Геннадия, вы должны осознать, что все происходящее вокруг него, в конечном счете, влияет на все, что он делает.
Для меня большая честь, что фильм увидели в России и Украине. Во многом это именно то, для чего я снимал этот фильм.
Что не вошло в фильм?
Существует так много архивных кадров, часов интервью и других историй, которые не попали в фильм. Сократить фильм - это был настоящий вызов. Мы ведь имели дело не со сценарием, а с реальной жизнью. Я был заинтересован в работе с Геннадием. Я чувствовал, что его мотивы лучше всего понять через его разговоры и взаимодействие с людьми, которым он пытался помочь. Я всегда объясняю, что мой фильм - это не исчерпывающий взгляд на Геннадия, но это взгляд на то, что я нашел интересного в нем и в городе, который он любит.
Геннадий дал нам огромный доступ к его жизни и работе. Он дал нам доступ к архивным кадрам и позволил нам документировать интимные подробности его работы. Самые искренние моменты удалось снять именно тогда, когда дверь в его кабинет была закрыта, и он говорил с людьми, которым пытался помочь.
Лично я никогда не хотел бы, чтобы кто-то документировал мою жизнь. Ведь когда ты позволяешь себя снимать, ты становишься невероятно уязвимым, трудно скрыть свои недостатки.
Я не знаю Геннадия очень близко, но когда я спросил, является ли фильм точным отражением его личности, он сказал: «Стив, это настоящий документальный фильм, и я не стал бы ничего менять». Он был перед камерами и в СМИ в течение длительного времени, прежде чем я начал делать свой фильм, так что присутствие камеры на него никак не повлияло - в отличие от тех, кто не привык к камере вообще.
Были ли у вас определенные ожидания, стереотипы, когда вы ехали в Украину? Изменились ли они за 2 года работы над фильмом?
Я никогда не был в Украине до съемок, так что не знал, чего ожидать. Я сделал все возможное, чтобы исследовать Мариуполь, но даже исследование никогда не может по-настоящему подготовить вас к фактическому опыту. Я люблю промышленный фон, море, людей и сельскую местность. Мариуполь - это прекрасное место, в нем живут люди, которые через многое прошли.
Хотя большую часть конфликта я наблюдал издалека, я чувствовал себя очень тесно связанным с людьми и событиям в Украине. Определенно, мое восприятие происходящего менялось на протяжении всего съёмочного процесса. В какой-то момент моя жизнь была под угрозой, я думал, что мог бы умереть в Украине. Эти переживания и события, невероятный опыт создания фильма дали мне глубокую связь с Украиной и любовь к ней.
Как документалист, вы ощущаете разницу в работе в США и в другой стране?
Это мой второй фильм, снятый в чужой стране. Я думаю, что было бы намного легче сделать фильм на внутреннем рынке, в США. Но я считаю, что кинематограф - это трудная работа, и каждый проект ценен именно уникальными вызовами, которые ты перед собой ставишь.
Вы показали «Почти святой» в марте на фестивале Docudays UA. Вам удалось посмотреть какие-то украинские фильмы?
У меня был невероятный опыт участия в Docudays. Я встретил много невероятных режиссеров, и я надеюсь вернуться. Один из моих любимых фильмов, к слову, – «Племя» Мирослава Слабошпицкого.