Сослагательное наклонение. Если бы… Совсем недавно журналистка спросила меня об этом. Я ответил честно: «Нет, я не хотел бы повторить свою жизнь. В какой-то мере я спас генерала Григоренко. Но ведь я хотел большего, не только освобождения одного человека. Прошли десятилетия, я уже не в тюрьме, но я все еще борюсь. Психиатрия в моей стране все еще советская. Это не беспокоит власть имущих. По-прежнему не беспокоит. Они думают о другом, деньги – вот вечное их стремление. Нет, я бы не повторил свою жизнь. Я проиграл, моя борьба за истину оказалась ненужной моей стране».
Приближается старость. Завершение жизни. Неполноценной, неправильной жизни, где молодость прошла в тюрьме. Рядом с такими же горькими романтиками, не знавшими молодости. Я выжил, я состоялся в этой новой постсоветской стране, я пишу, печатаюсь… но я проиграл. Не я один проиграл, это так. Слабое утешение. Случайно, незаслуженно, невыстраданно обретенная свобода большинству моих сограждан оказалась не нужна. Даже лучшим из них. Поэтому у нас такие президенты, такие законодатели. Уличные протесты – от отчаяния, революции не укрепляют демократию, они, по сути, разрушают ее. Спустя два года после Майдана мы видим это.
Я хотел жить в правовом государстве. Где оно… Проходимцы и циники, бандиты и наперсточники опять стали моей властью. Попирающей принципы права. Властью коррумпированной и бесконечно жадной. Всё чаще и чаще ухожу в свое прошлое, договариваю недоговоренное с мертвыми. Для всех – мертвыми, для меня – с живыми.
Я не хотел жить в тюрьме. Я не был ни героем, ни фанатиком. Я знал солоновато-горький вкус страха, оглушающего, звенящего страха. Тем не менее, я многое выдержал. Должен был выдержать, рядом был эталон и пример мужества – солдаты УПА и балтийские «лесные братья». Все – двадцатипятилетники. Вижу их лица, слышу голоса. Для меня они живы.
И всё-таки. Так не должно жить человеку. Не должно жить в тюрьме. Прошли десятилетия. На пороге старости я вынужден признаться самому себе: «Ты проиграл. Ты по-прежнему чужой в этой стране. Ты по-прежнему слаб, твой голос, защищающий справедливость, всего лишь писк. Более того, ты мешаешь своей стране, сонной и вялой, не умеющей видеть себя в зеркале. Или не желающей видеть».
Если бы… Так не будет. Моя жизнь научила меня проигрывать. Нет надежды. Им, министрам, депутатам, президентам, смешно читать мои кричащие тексты. Мои тексты, мои колонки, мои эмоциональные интервью им не интересны. Они, министры, депутаты и президенты, не отвлекаются на подобную чепуху, они всегда заняты одним – зарабатывают деньги. Себе зарабатывают, не стране.
Так сложилось. Кто-то родился во Франции, кто-то в Исландии. Я – в СССР. Не повезло. И уже не повезет. Похоже, так и умру в СССР. Жаль, очень жаль.