Ритуалы большой семьи
Двухэтажный дом, в котором теперь живет семья Раранчуков, мать-воспитательница Ирина Васильевна приглядела еще до создания ДДСТ. Он расположен рядом с прудом в селе Фастовец Киевской области.
У гаража стоит легковой автомобиль, справа - яркая детская площадка, которую соорудил отец и помогали красить дети.
Дом скромный, без излишеств, чистый и уютный. Ирина Васильевна провожает в гостиную. Четыре пары глаз отрываются от мультфильма на большом экране и начинают изучать меня. Белокурые принцессы (так называют самых маленьких членов семьи) - все с разными прическами, яркими резинками и в нарядных платьях. Девочки похожи друг на друга, хотя биологическими сестрами являются лишь две из них.
– Ане-средней шесть лет, Веронике и Миланке – почти шесть, Ане-младшей – 2,5 года, – знакомит с детьми хозяйка дома.
В семье три Анны. Самой старшей – 18, она биологическая дочь Ирины. Она закончила колледж и готовиться к поступлению в университет. Пока мы общаемся с маленькими, Аня готовит на кухне. В семье установлено дежурство: раз в две недели каждый убирает со стола, моет посуду.
Аня-младшая начинает обнимать Ирину. Мама целует ее в ответ.
– Мама, я тебя люблю.
– Я тебя тоже, красавица.
Пока еще не очень жарко, принцессы идут на улицу и проводят время в песочнице, на качелях или в бассейне. Затем Ирина просит принести букварь и тетрадки. Девочки демонстрируют свои прописи и немного читают. Еще не уверено, по слогам. Скоро троим в первый класс, поэтому они готовятся.
Пока мама учится с младшими, старшие занимаются хозяйством. Парни кормят свиней, кур, уток, девочки орудуют на кухне. Дети также помогают родителям работать на огороде и заготавливать консервацию. Когда работа сделана, единогласно решают пойти на пруд. Старшие обувают младших.
– Великоваты, поменяй сандалии Ане и Милане, – просит Ирина свою биологическую дочь Лилю. У Лили длинные русые волосы, которые она недавно пыталась покрасить в лиловый цвет.
Пруд находится совсем рядом с домом. На берегу установлена вышка и дети друг за другом окунаются в воду.
Я прошу Ирину описать, как изменится режим дня в семье с началом учебного года.
Во время занятий в школе Ирина просыпается в шесть утра, чтобы приготовить завтрак. Затем Ирина пылесосит: когда десяток детей одновременно выходит из дома, без этого не обойтись. А там и готовить обед пора. Сначала со школы приходят младшеклассники, затем те, кто постарше. Пообедав, они могут немного поиграть и садятся за уроки. Во вторник и пятницу Зоряна и Сережа ходят на барабаны, а Лиля – на хор. Все трое учатся в одном классе. Каждое воскресенье семья идет в церковь. Есть и другие ритуалы в большой семье:
– Вечером молимся. Обсуждаем, как день прошел, что понравилось или не понравилось.
Пока мы разговаривали, принцессы успели проголодаться. За большим кухонным столом девочки садятся в один ряд. На обед – молодая картошка с огорода, котлеты, сыр, колбаса, свои огурцы. Пока младшие медленно едят, Лиля и Зоряна готовят блины.
За все время существования детдома-семьи здесь жили двадцать четыре ребенка. Сейчас пятнадцать (некоторые из них, правда, совершеннолетние и де-юре детьми не считаются), пятеро из которых биологические дети Ирины. Восемнадцатилетняя Руслана (она сейчас в лагере) – сирота, все остальные – дети, лишенные родительской опеки.
Именно для последних изначально создавались ДДСТ – место, где временно могут жить дети, чьи родители живы и имеют возможность в дальнейшем восстановить свои права, рассказывает эксперт, бывший руководитель офиса Уполномоченного по правам ребенка Людмила Волынец. По ее словам, лишь треть детей, оставшихся без родителей, официально считаются сиротами и могут быть усыновлены.
ДДСТ - семья, где воспитываются от пяти до десяти детей. Если детей меньше четырех, то такую семью считают приемной. Хотя Раранчуки воспитали двадцать четыре ребенка, одновременно в доме не могли жить более десяти несовершеннолетних детей. Пока старшим не исполнилось 18 или они не поехали учиться, новыми детками семья не пополнялась.
Такая форма как детский дом необходима прежде всего потому, что около 60% детей, оставшихся без родителей или их опеки, - из многодетных семей. Чтобы братьев и сестер не разлучать, создали ДДСТ. К примеру, шестерых детей в приемную семью поместить нельзя.
В семье Раранчуков воспитываются по три сестры из двух семей, родители которых лишены прав.
Сейчас в доме десять детей. Руслана и Богуслава поехали в Испанию к семьям, которые приглашают их в гости на лето. Остальные ребята в летних лагерях.
Котлеты из туалетной бумаги
Ирина детей не выбирала:
– Я живу по принципу: что Бог дал, все в торбу, все мое. Звонят с социальной службы: «Есть трое детей. Возьмешь?». Я соглашаюсь. Потом только еду знакомиться.
Так появились в семье Раранчуков три сестрички – годовалая Аня, трехлетняя Богуслава и девятилетняя Зоряна. Трех сестер забрали у родителей, которые пили и не присматривали за дочерьми.
– Дети были неухоженные: чесотка, вши, прыщи. Аня рвала на себе волосы, плохо ела, – вспоминает Ирина. – Они впятером жили с матерью и отчимом в одной комнате – в курятнике. Зоряна рассказывала, что они готовили котлеты из туалетной бумаги, потому что не было еды.
Девочка, которой сейчас уже 12, кажется жизнерадостной и веселой. Зоряна умеет постоять не только за себя, но и защитить своих сестер. Она вспоминает те события как прошлую жизнь:
– Я жила в небольшом домике, где родители не убирались, не было еды. Мама получит деньги – пропьет. Нас бабушка воспитывала, но на троих ее не хватало.
В конце концов бабушка написала заявление, и детей забрали. У матери родительских прав не отбирали. Ей дали год на исправление, чтобы она нашла работу, сделала ремонт, бросила пить. Через год Ирина встретилась с ней в Фастове:
– Она мне сказала: «Если честно, слава богу, что детей у меня забрали. Я знаю, что они будут сытые, в тепле».
Мать Ани, Богуславы и Зоряны лишили родительских прав. Дети иногда ее проведывают, но возвращаться к ней не хотят.
Когда мы с Зоряной остались одни, я спросила, хочет ли она вернуться к своей матери. Она ответила отрицательно:
– Сначала я плакала, переживала. Мне повезло, что у меня есть эта мама. Когда я приезжаю туда, мне сложно поверить, что есть и та мама. Годы идут, привыкаешь к обстоятельствам.
Последнее пополнение в семье произошло два года назад. Девятимесячная Аня, трехлетняя Вероника и пятилетняя Руслана попали в ДДСТ после того, как их мать во время очередной попойки убила мужа. В тюрьме она родила мальчика. Когда ему исполнится три года, его сможет забрать семья Раранчуков. До того времени мальчик должен находиться в колонии с биологической матерью. Девочки общаются с ней, думая, что мама в больнице.
По словам Ирины, это единственная мама, которая беспокоится о своих детях и хочет вернуть их.
– Она там тяжело работает, чтобы получить хорошую характеристику и выйти побыстрее. Ее лишили родительских прав, но с оговоркой, что детей не могут усыновлять. Она выйдет с тюрьмы и сможет забрать их.
Игоря забрали из Центра социально-психологической реабилитации детей в село Копылов (Макаровский район Киевской области). Там дети находятся до распределение в другие учреждения. Ирина все время его хвалит за покладистость и помощь по дому. Вскоре они собираются навестить маму парня, которая лечится от олигофрении. Игорь не живет с ней с пяти лет. Он вспоминает, что мама часто пила и била его, поэтому он сбегал из дома. До девяти лет мальчик жил в разных интернатах.
– Здесь мне нравится больше, чем в интернате. Здесь есть мама, а там воспитатели: они каждый день меняются. Отбыли день, отмучились, а здесь тебя любят.
Распределение детей из интернатов в семейные формы воспитания (опека, приемная семья, ДДСТ) является обязательством служб по делам детей. Согласно данным Минсоцполитики, в таких семьях сегодня воспитываются 65 705 детей.
– Если государство лишило ребенка права расти в семье, то ребенок должен взамен от государства получить семью. Интернаты – искусственная система, которая не может ребенку дать то, что ему нужно. Он должен стать активным взрослым человеком, родить своего ребенка и воспитать его. Интернат к этому не готовит, – говорит Людмила Волынец.
Помещение ребенка в ДДСТ ускоряет процесс реабилитации, но еще не является гарантией его адаптации, говорит вице-президент Альянса «Украина без сирот» Олег Шелашский.
– Нужна серьезная работа, профессиональная подготовка родителей, социальное сопровождение. Ребенок, который получил травму, требует долгосрочной и регулярной работы, – поясняет вице-президент альянса.
Война с интернатами
Не все дети сумели свыкнуться с правилами в ДДСТ Раранчуков. В 2005 году в семье появилась Галя. Ей было 15 лет. Она дождаться не могла совершеннолетия, чтобы уйти. Влад пожил в семье год, а потом попросился в интернат: не хотел жить в деревне. Его отправили в Володарский.
Из этого интерната попал в семью Артем. Немного пожив в Фастовце, он захотел вернуться обратно. Здесь ему было скучно, говорит Ирина.
– Он рассказывал, как в интернате их развлекали. К ним приезжал Шевченко, иностранцы устраивали фуршеты. У нас все-таки семья.
Случаи, когда дети предпочитают материальные блага в интернате - семье, единичны, говорит Шелашский.
– Во многих интернатах хорошие условия. Детей обеспечивают, привозят подарки, игрушки – это да. Но все же основная потребность детей – семья, а не материальные ценности, – рассказывает вице-президент Альянса. В то же время, добавляет он, в интернатах воспитывают потребительское отношение к жизни: дети считают, что им все что-то должны. В результате они выходят во взрослую жизнь, совершенно не готовые к ней.
По словам Шелашского, чаще всего дети возвращаются в интернат, потому что там они привыкли к большей свободе. Дети не готовы к тому, что родители начинают их воспитывать, что-то запрещать.
– В интернате ребенок предоставлен самому себе. У него нет взрослого, который влиял бы на его жизнь, с кем бы у него были дружеские отношение. Он одинок. В интернатах фиксируют случаи насилия, персонал бывает не подготовлен. В ДДСТ больший надзор над детьми, и это позволяет предупредить случаи насилия между детьми, – говорит Шелашский.
Ирине говорит, что с детьми из интернатов приходится сложнее. Ее воспитанник Сережа после интерната переехал к бабушке, которая его отыскала. У нее бы диабет, она не справлялась с непослушным внуком и обратилась к социальной службе. Ребенка отдали Ирине. Хотя без трудностей не обошлось (Сергей дрался и ссорился с другими детьми), но за год он сильно изменился, уверяет мать-воспитательница.
– Он как-то возвращался с санатория в Черкассах. Бабушка ему предложила сойти с поезда и поздороваться с его матерью. Он ей ответил: «Мне мама Ира нравится. Я не хочу».
Сейчас Сергей как раз собирается к своей бабушке на несколько дней.
Украина заявила об отходе от интернатной формы воспитания в 1991 году, когда ратифицировала Конвенцию о правах ребенка, рассказывает Волынец. Если в 2005 году в интернатах воспитывалось более 30 тысяч детей, лишенных родительской опеки, то в 2013 году – 7 тысяч. Сейчас в Украине функционируют 49 интернатов, где воспитываются 2 129 детей, сообщают в Минсоцполитики.
Однако интернатная система не сдается. Волынец говорит, что работники интернатов пытаются сохранить свои рабочие места. Многие заведения (около 60%) были переформированы в специальные заведения для детей с психологической задержкой развития и педагогической запущенностью. “Мы утверждаем, что диагнозы навязываются детям незаконно, - заявляет Волынец. - Такие дети практически не идут на усыновления и семьи их не очень хотят брать. Таким образом интернаты обеспечивают себе устойчивое состояние”.
И Волынец, и Шелашский рассказывают о разных ухищрениях, на которые идут интернаты, дабы сохранить детей. Прежде всего – «работа» с семьями, которые находятся в сложных условиях. Несостоятельных родителей уговаривают написать заявлении о принятии ребенка в интернат. После этого дети не подлежат распределению в приемные семьи или ДДСТ.
– Почему мама принимает такое решение? Во-первых, многие мамы сами воспитывались в интернатах и не имеют представления о других формах воспитания. Во-вторых, интернаты отправляют рекрутеров, которые ездят по всей Украине по проблемным семьям и уговаривают их отдать ребенка в интернат. Интернатная система агрессивно формирует свой потенциал, – рассказывает Волынец.
По словам представительницы альянса «Украина без сирот» Светланы Харченко, в интернатах также могут оказывать психологическое давление на тех детей, которых хотят поместить в семьи. Воспитанника интернатов пытаются убедить, что в семье придется работать, там их будут ограничивать.
В свою очередь Ирина Раранчук убеждена: детский дом может дать ребенку гораздо больше, чем интернат.
– Ребенок чувствует, что он нужен, мама волнуется за него, когда он болеет. Это пример для него, для его будущей семьи. Ребенок идет в мир уже полноценным, сформированным. Детям есть куда возвращаться. Я верю, что любовь, которую я передаю детям, они смогут вложить в свою семью. Они приводят сюда своих внуков, могут позвонить и поделиться своими радостями или поплакаться, попросить помощи. В интернате, я думаю, плохо. Ребенок вырастает как неприкаянный.
Подарок от Бога
У Ирины звонит телефон.
– Привет, солнышко. Колюнька, я тебе позже наберу. Целую, – Ирина разговаривает с мужем, которого она называет божьим подарком.
Он работает строителем, сейчас на заработках в Николаевской области. Нужно кормить своих пятерых детей.
Ирина признается, поначалу было страшно: Коля – третий муж. Выходить замуж снова она боялась. Женщина, впрочем, как и дети, не устает восхищаться отцом. Лиля и Зоряна рассказывают, что отец подает пример для братьев. Еще они хотят, чтобы их семья была похожа на отношения Ирины и Николая.
– Я никогда не видела, чтобы они ссорились с мамой, – говорит Лиля.
Желанием передавать свою любовь детям Ирина обязана бабушке, которая воспитывала ее до 12 лет. Потом девочку забрали родители. С 16 лет ей пришлось работать в питомнике растений. Тогда она начала подкармливать соседского мальчика, который рос в неблагополучной семье.
Идея о создании детского дома у Ирины зародилась в 21 год. Тогда она со своим мужем Петром год жила в реабилитационном центре для детей. Через семь лет, в 2004 году, муж предложил создать детский дом семейного типа. Взяли первых детей – Юлю, Женю, Сергея. Сейчас у них свои семьи, дети, вместе с которыми они приезжают к бабушке.
Через четыре года после создания дома Петр ушел из семьи. Как говорит Ирина, он оказался не готов к такой жизни, ему было сложно воспитывать большое количество детей. Отношения между супругами обострились после того, как у Петра появилась другая женщина. Узнав об этом, Ирина предложила развестись.
Спустя два года Ирина познакомилась с Николаем. Они вместе шесть лет.
Толерантное финансирование
Дети вместе с мамой проводят экскурсию домом. Большинство спит на втором этаже в небольших, но уютных комнатах на двухэтажных кроватях. В спальне парней течет потолок. Дом находится на балансе сельского совета. Государство должно выделять деньги на ремонт, но Раранчуки делают его за свой счет. Выделить с семейного бюджета деньги на капитальный ремонт невозможно. На подкрасить, подклеить хватает, говорит Ирина.
По договору дом должны передать семье через 20 лет, если ДДСТ будет успешно функционировать. Ирина надеется, что его удастся приватизировать раньше.
Хотя Ирина и работает матерью-воспитательницей, в трудовой книжке этого не записывают. В конце концов родители, которые воспитывают детей, по выходе на пенсию не имеют стажа.
В свою очередь Волынец успокаивает: пенсия воспитателям будет насчитываться вне зависимости от стажа, а по результатам оплаты налогов, которые государство за родителей отчисляет в Пенсионный фонд.
Другая проблема – оплата коммунальных услуг. Вместо льгот для многодетных семей и ДДСТ были учреждены субсидии. Но семье Раранчуков они не положены. Теперь только за газ придется платить свыше 15 тысяч гривен. Это более половины детского пособия.
На ребенка до 6 лет семья получает около 2,5 тысяч гривен, на тех, кто старше – около 2, 8 тысяч. На детей, воспитывающихся в ДДСТ, государство выделяет по два прожиточных минимума. По словам Ирины, в месяц выходит 28 тысяч гривен. Кроме пособия, у родителей есть зарплата.
– Обычно в магазине оставляю 700-800 гривен, если учитывать моющие. Где-то 500-600 гривен ежедневно уходит на еду. Помогает то, что есть своя картошка, хозяйство.
На самое основное хватает. Но что делать с подорожанием платы за коммунальные услуги, семья пока не знает. Кроме того, прошлой зимой более 8 тысяч гривен потратили на лекарства: дети болели.
Волынец считает, вопрос не столько в том, сколько выделяет государство, а прежде всего в том, куда эти деньги расходуются:
– Если сегодня в связи с несуразной политикой Минсоцполитики ДДСТ лишены права на субсидии или вынуждены арендовать жилье, как в случае с переселенцами, то у меня вопрос не о достаточном или недостаточном финансировании, а о толерантном отношении ведомства к этим семьям.
Сбежавшие от конфликта
Сложнее всего приходится детским домам, которых коснулся конфликт на востоке Украины, – как тем, которые остались по ту сторону, так и тем, которые переехали.
По данным Минсоцполитики, на конец 2014 года из Донецкой и Луганской областей выехали 40 и 23 ДДСТ соответственно. 17 вернулись обратно. Луганская и Донецкая облгосадминистрации сообщали, что на неконтролируемых территориях остаются 38 ДДСТ.
По словам Волынец, на сегодня активные миграционные процессы среди домов семейного типа и приемных семей прекратились.
Адаптация этих семей на территории Украины проходит по-разному. Вице-президент Альянса рассказывает, что большинство семей получили или в ближайшем времени получат жилье. В свою очередь Людмила Волынец утверждает, что около 90% домов приходиться снимать жилье.
По ее словам, лучше всего дела обстоят в Киевской области. Здесь все ДДСТ были обеспечены жильем. Семье Татьяны Савченко, которую в июне 2014 года пытались вывезти в Россию, построили дом в Хмельницкой области благодаря помощи разных людей. ДДСТ Зарецких, дом которых находился возле Донецкого аэропорта, переехал в Запорожье и там им построили новый дом. Другой пример – город Черноморск. Семье Рудых – единственному детскому дому в городе – мэрия не предоставила жилье.
Хотя в апреле 2015 года Кабмин утвердил постановление, обязывающие местные бюджеты обеспечить переселенцев жильем, деньги на это выделили.
– Те, кто снимает жилье, хотят вернуться, но многим из них некуда. У 14 ДДСТ из Донецка и Луганска жилье уничтожено, – рассказывает Волынец. – Ситуация с детскими домами, которые остались в Донецке и Луганске относительно стабильная. Первый год там была беда черная. Одна семья отдала детей в приют, потому что не было чем кормить. В начале года “ДНР” и “ЛНР” начали финансировать детей-сирот и лишенных родительской опеки. Они не платят родителям-воспитателям, но выделяют деньги на питание детей.
Представительница альянса «Украина без сирот» Светлана Харченко приводит пример семьи Скорик, переехавшей из Каменского. Альянс помог им построить дом. Эта семья воспитывает мальчика с синдромом Дауна.
По словам Харченко, в ДДСТ детей с инвалидностью берут не часто, поскольку в Украине отсутствует инфраструктура для обеспечения комфортной жизни таких детей. Как говорит Волынец, не все родители-воспитатели готовы брать на воспитание детей с инвалидностью, потому что не уверены, что им хватит ресурса для воспитания.
– Из тех семи тысяч детей, которые находятся в интернатах и подлежат усыновлению, большинство – дети старшего возраста с инвалидностью. Мы отстаиваем ту мысль, что лучше взять одного ребенка с инвалидностью в семью, где здоровые дети, чтобы ему было за кем тянуться и вместе с кем развиваться, – говорит Харченко.
По словам Волынец, в Украине есть две семьи, которые воспитывают по шесть ВИЧ-инфицированных детей. Д ругой пример – Наталья Бучковская, которая воспитала 15 детей с серьезными болезнями.
По ее мнению, те проблемы, которые существуют в детских домах, остаются не развязанными после передачи ДДСТ из ведения расформированного Министерства по делам семьи, молодежи и спорта социальному ведомству.
– Самая большая беда – Минсоцполитики до сегодняшнего дня не полюбило, не поняло и не уважает тему тех людей, которые воспитывают детей в своих семьях. От этого нагнетается очень много проблем, – убеждена Людмила Волынец.
Несмотря на трудности, все члены семьи Раранчуков кажутся счастливыми и веселыми. На мой вопрос, грустит ли, кто-либо в их семье, они отвечают: «Нет!». Ирина Раранчук сейчас мечтает, чтобы дети были счастливы и «были с Богом».
– Без Бога я пропала бы. Благодаря Богу осуществляются те мечты, которые где-то глубоко спрятаны. Самое главное – я чувствую, что кому-то нужна. То, что я могу что-то доброе делать для этих детей, убеждает меня в том, что я на пути, на котором должна была быть, что все правильно. Я от этого получаю и удовольстве, и прилив энергии, и мир в сердце.