Герои и награды
В одном из интервью вы говорили, что ваши экипажи совершили около 3 тысяч выездов за ранеными, и при этом никто не умер в дороге. Эта позитивная статистика сохранилась?
Да, у нас, действительно, в машинах не было никогда потерь. Иногда, когда мы уже передавали раненых в медучреждения, допустим, человека успевали поднять в лифте на 3 этаж, занести в хирургию - и на хирургическом столе просто его сердце не выдерживало. Но не на наших «бортах». Выездов, на самом деле, было уже намного больше 3 тысяч. Например, такие люди как Юра «Шаман» Бондарь, Оля «Кроха» Башей сделали как минимум, по тысяче выездов, каждый из них спас не менее 500 человек.
А Ольга уже с вами не работает?
Она сейчас помогает в Минобороны замминистра Юрию Гусеву. И я вижу, что Юрий ей очень доверяет. Потому что, когда необходимо что-то делать, она не проходит полпути, а всегда идет до конца.
Я и сам уже с зимы не садился за руль реанимобиля на передовой – сейчас занимаюсь больше менеджментом и подготовкой людей, обеспечивая работу других. Так же и Оля давно не выезжала в качестве парамедика (аналог фельдшера, врача скорой помощи - авт.) на реанимобиле. Но это не значит, что она не может в любой момент, также как и я, сесть в машину и работать дальше. У нас просто не возникла ситуация, которая нас заставит принять это решение. Пока мы выполняем другие функции.
Вы искали врача для своих экипажей и не смогли найти - об этом даже писали СМИ. Где вы, человек далекий от медицины, научились оказывать первую помощь, как-то удерживать человека живым?
Среди всех парамедиков, которые у нас были, я, наверное, самый бездарный. Мне просто повезло - у меня всегда в машине была «Кроха», которая в этом отношении гениальна. А начинали мы ездить с Арменом Никогосяном, тогда все врачебные функции выполнял он.
Армен - врач?
Я точно не знаю, если мне не изменяет память, он декларировал, что он - нейрохирург.
Вы так говорите - "декларировал".
Потому что я могу сейчас сказать, что я – Дон Жуан. На самом деле, Дон Жуаном я был 20 лет назад, когда был молод. А сейчас просто работает репутация. То же самое и с Арменом. Я никогда не видел, чтобы он принимал участие в серьезных операциях. Однако зашить рану, промыть ее, наклеить пластырь, дать таблетку - он с этим справлялся очень профессионально и понимал, что он делает. Слава Богу, мне повезло с ним работать, он взял медчасть на себя. Потом у нас в машине появилась Алена «Солнцеслава» в качестве его помощницы-медсестры. Поэтому мне не приходилось никого спасать. А когда Армен с Аленой ушли работать в своем направлении, в этот момент появилась маленькая девочка, которая занимала очень мало места в машине, совершенно мне не мешала – могла спать в бардачке, у нее там были маленькая подушечка, маленькое одеяльце.
И она тоже обладала какими-то медицинскими навыками изначально?
Все приобретенное. Мы формально даже не парамедики.
Мы только «заставлятели жить». Мы заставляем человека жить как можно дольше. А для этого нужно совсем немного: заставить его сердце биться, сделать так, чтобы он не потерял свою кровь, иначе сердце остановится, и обеспечить ему дыхание.
И этим правилам, как заставлять человека жить, обучиться достаточно легко. Есть, конечно, такие нюансы, как оторванные конечности, травмы спины. Это война артиллерии и минометчиков, и разменная монета здесь - человеческие жизни. Но все-таки 70-80% раненых - это рваные осколочные раны с большой потерей крови.
Вас послушать, вроде это так просто - останавливать кровь, заставлять легкие работать. Но для далекого от медицины человека это нереально.
Нам повезло - первые три месяца, когда мы начали работать как отдельная группа, мы попали к 25 десантной бригаде и работали с их медротой. Честно скажу, за всю эту войну я не видел более высококвалифированых военных медиков как группы. Мы прорывались к ним, когда они стояли в окружении под Харцызском, для этого уходили километров на 70 вглубь на территории противоборствующей стороны. Мы работали с ними вместе, когда 25-ка заходила в Углегорск. Мы видели их в работе, и Оля имела возможность дублировать эти простые действия, она быстро схватывала суть. Думаю, что во многом благодаря 25-ке был взращен ее гений как парамедика. Но у нее изначально были определенные качества. Она училась на что-то, связанное с МВД, не боялась крови. Помню, она рассказывала, что бывала в морге, когда проводили следственные эксперименты и опознания, мол, спокойно это переносит. Я сначала не верил, не хотел ее брать. Она сказала: возьми, не пожалеешь. Я взял. И не пожалел.
Хорошо помню один случай, когда я сильно зауважал Олю. Нам пришлось выехать в Луганскую область за 200-ми. Уже больше суток среди поля лежали разорванный в клочья старик и семилетний ребенок. Тогда сепаратисты обстреливали наш блокпост, который находился на возвышенности - мины перелетели через блокпост и упали на велосипедную дорожку, по которой обычно ездили селяне. К этому месту никто не выезжал: ни милиция, которая к тому времени разбежалась, ни местные медики. Мы выехали из Дебальцево для того, чтобы собрать в мешки этих разорванных людей. Когда мы приехали на место, я был, честно говоря, потрясен: я еще не успел даже развернуть машину, а Оля уже выпрыгнула, схватила мешок для «двухсотых» и пошла собирать этого ребенка. Я был удивлен ее стойкости. Ночью я слышал, как она всхлипывала, скорее всего, ее только тогда пробило на истерику - а утром спала, маленькая, свернувшаяся в калачик, на кровати в мотеле. Я смотрел, как она спит - что-то такое среднее между маленькой девочкой и взрослой женщиной. И тогда рыдал я, глядя на нее.
Не зря мы видели Олю первым Героем Украины среди девушек, и подали ее на звание Героя Украины, после того, как число людей, которых она спасла, давно перевалило за 4 сотни. Но звание по политическим требованиям дали Савченко.
Мне до сих пор обидно, что государство так и не оценило реальный подвиг маленькой девочки, которая никому ничего не должна.
Есть еще интересный человек - Денис Адонин. Его дом остался на оккупированной территории. Он как врач-травматолог оперировал в Артемовске сутками напролет, как волонтер, прооперировал сотни людей. Много ездил на наших машинах в качестве врача. Он находился с нами, когда была активная фаза в районе донецкого аэропорта. Мы совместно тогда организовали перевязочный пункт в Песках. Он там находился и продолжал оказывать помощь, проводить мелкие операции и собирать людей в кучу. Соседство с такими людьми - это 70% нашего успеха.
А Юрий «Шаман» работает с вами до сих пор?
Он остался волонтером на передовой, но сейчас он с 95-й бригадой – с “Медведем”, сфокусировался на помощи конкретно этому подразделению.
Вы решили ему передать свою награду «Народный Герой Украины» - расскажите, как возникла такая идея?
Послушайте, я же прекрасно понимаю, что Юрка сделал в десятки раз больше, чем я. Он реально лучший спасатель среди всех нас. Те люди, которые прошли через ASAP Rescue, к сожалению, пока не известны всем. Я – лишь витрина, которая везде дает интервью, ходит в своей шляпе, шевелит усами, которой люди верят и дают деньги. А на самом деле, герои как раз они.
Да, я был на передовой и спасал. Но если посчитать то, что мы делали с Арменом Никогосяном в самом начале, плюс то, что мы делали с Башей вместе, до момента, пока я не ушел в менеджмент этой организации - у меня едва ли наберется 200 выездов. Факт, что мы с Олей Башей взяли на себя самые сложные случаи, когда еще невозможно было планировать работу, это были хаотические действия - попытки нащупать способ, как вообще работать на передовой. И по своей безбашенности эти выезды, возможно, до сих пор еще никто не переплюнул из нашей группы. Но если смотреть по реально оказанной помощи бойцам, то Юрка сделал намного больше. Поэтому «Народного Героя» я ему сам лично передал на вручении, и получил от этого громадное удовольствие. Сертификат заранее оформили на него – я предупредил организаторов, а они, зная мою принципиальность и вспыльчивость, спорить не стали.
Одновременно тогда я вручил другую немаловажную для меня и моих друзей награду (показывает на шее серебряный кулон в виде тризуба – LB.ua). Эти кулоны появились задолго до самой награды «Народный Герой Украины», они олицетворяли поначалу войсковую братию - тех, кто был в зоне боевых действий во времена донецкого аэропорта, Дебальцево. Десантура, артиллеристы, танкисты - те, кто стали легендой не в народе, а среди военных - у них первых появились такие трезубцы, в качестве кулона на цепочке. Сделал их тот же человек, который позже инициировал награду «Народный Герой Украины» - Андрей Боечко. Собственно это все его работы из серебра. Так вот, когда я вышел Юрке Шаману вручать «Народного Героя Украины», я увидел в зале замечательного человека. Человека, которого я и Оля Башей называем другом. Он нас прикрывал, когда мы ходили под Шахтерск. Его зовут Валентин, он полковник, под позывным «волонтер». И я вызвал его на сцену, снял с себя трезубец и вручил ему. Знаю, что для Валентина это было настолько же круто, как если б ему вручили «Народного Героя».
Вам потом подарили еще один кулон?
Конечно. Через 15 минут после того, как закончилось вручение всех наград, у меня был другой тризуб.
Машины-спасатели
После чего вы перестали ездить за ранеными лично? Что на вас повлияло?
Скорее, не после чего, а из-за чего. Когда у тебя одна машина, две - можно ездить. А когда парк машин разрастается и работает большое количество людей, уровень планирования работы и координации действий совершенно другой. Нельзя, сидя на передовой в машине, одновременно оказывать помощь и при этом руководить другими экипажами, которые в этот момент занимаются эвакуацией. Плюс обеспечить ремонты, жилье, питание, медикаменты, одежду, сбор средств и прочее. Поэтому передо мной стала реальная необходимость перейти в управление, чтобы все остальные имели возможность работать.
Мы очень затратны. Но если разбить эти непомерные траты на 3 тыс выездов, то в результате каждый выезд - каждая надежда, что ты кого-то спасешь либо кому-то окажешь помощь - народу Украины обошелся в 600 гривен.
Но если посмотреть на те деньги, которые нам нужны, чтобы это все работало, то мы колосально затратны. Все зависит от того, как на это смотреть. Важно правильно распределить средства. Реанимобиль должен быть всегда в готовности спасать. Если сейчас сравнить готовность спасать наших машин и машин в ВСУ, то окажется, что наша боевая готовность - 99%, а их, в лучшем случае - 10%. У них есть машины, которые принадлежат ВСУ, и те, которые пригнали волонтеры. Но любая техника способна работать на 100% эффективно только тогда, когда она исправна. Те тысячи автомобилей, которые привезли волонтеры, превратились в рухлядь. Единицы машин, которые так же с помощью волонтеров поддерживали в работоспособности, за эти полтора года еще в строю. Все остальные - это автотрупы. Как только Минобороны поймет, что любая медслужба - это в первую очередь готовность людей, а во вторую очередь – техники, а для этого необходимы деньги - тогда в ВСУ будет наведен порядок.
Сколько всего сейчас автомобилей в вашей организации?
В общей сложности - 10 машин. Но не все они являются полноценными реанимобилями для «желтой зоны» (имеется в виду прифронтовая территория, откуда медики забирают раненых. С передовой, т.н. «красной зоны», их эвакуируют своими силами военные - прим. LB.ua).
Для «желктой зоны» у нас 6 реанимобилей. Кроме них, есть 2 командных автомобиля для координации работы всех остальных. Еще один реанимобиль - для перевозки на большие расстояния, когда нет возможности эвакуировать человека вертолетом, Допустим, при сложной черепно-мозговой травме, когда перепад давления при взлете вертолета просто убьет раненого. Отдельный, самый странный автомобиль, используется нами и для эвакуации на дальние расстояния, и для перевозки «200-х». И он же, этот автомобиль, является у нас штабным - там стоит все радиопередающее оборудование, все наши электронные системы координации и слежения. Там здоровенный 50-дюймовый экран, на котором мы можем видеть расположение всех наших экипажей в реальном времени: кто какую задачу выполняет, в каком секторе как работает. Оттуда мы можем подавать любые команды, прокладывать маршруты. Это полноценный штаб на колесах, обеспечивающий и радиосвязью, и координацией. В случае необходимости, на его базе можно даже устраивать маленькую перевязочную.
Отдельная машина у нас - это «Мойдодыр». Баня на колесах. Самый потрясающий наш автомобиль, самый любопытный. Он который сделан с колоссальной любовью к каждому бойцу, который воспользуется его сервисом. Но при этом мы не можем похвастаться тем, что большое количество бойцов этим сервисом воспользовалось.
Почему, кстати? Расскажите про «Мойдодыр», сколько времени его делали?
Делали мы его долго. Для нас всегда деньги - это проблема. Я затрудняюсь в подсчетах, во сколько нам обошлось строительство «Мойдодыра». Так, на дизель-генератор собрал деньги и посодействовал покупке Алексей Мочанов, который нам часто помогает. Другие ребята купили нам стиральные машинки, причем дорогие и очень качественные, с электронным управлением. То, что мы вложили в узлы, в метал, в пластик - это мы можем посчитать. А все остальное весьма виртуально. Но я думаю, все равно стоимость этой машины не превысила 170 тысяч гривен. Именно потому, что старались сделать очень качественно, но на это качество не хватало денег, процесс затянулся надолго.
Перед Новым годом мы, наконец-то, закончили «Мойдодыр», и он поехал в работу. Машина проработала буквально месяц - и у нее умер двигатель. Оказалось, что сама основа, платформа, которую мы купили когда-то у батальона «Айдар» - это чисто военный скандинавский грузовик. Со всеми вытекающими последствиями. Было предпринято огромное количество попыток найти запчасти двигателя по всей Европе, и все безуспешные. Машина простояла в траксервисе около полугода. В итоге, двигатель смогли собрать. Машину запустили в конце лета, но был не сезон. Эта машина важна тогда, когда люди прекращают купаться в открытых водоемах, и необходимы другие условия. С приближением холодов, мы немного накопили денег, чтобы ее подготовить к сезону и запустить в работу. И здесь появляется новый нюанс. Когда двигатель «сдох» зимой, в морозы - к сожалению, проявилась халатность на передовой. Люди не слили правильно воду, повредились трубы. Теперь элементарная попытка сделать профилактику заканчивается тем, что меняется часть труб, трубопровод, какие-то прокладки, насосы ремонтируются. Сейчас все опять упирается в то, что нет денег – для завершения работ нужно еще тысяч 5 грн.
Работа на будущее
Сколько экипажей сейчас задействовано в АТО?
На боевом дежурстве - один экипаж в Авдеевке. Там неспокойно, несмотря на перемирие: стрелковое оружие, минометы со стороны «ДНР» постоянно безобразничают. В этой зоне риска находится один экипаж. Вторая машина находится в городе Бахмут - она не задействована в боевом дежурстве, это машина «подскока». В случае, если будет обострение, экипаж может приехать в течение часа и стать полноценным дежурным, готовым выполнять любые задачи. Но сейчас он выполняет функции резервного автомобиля. Остальные машины полностью выведены из зоны АТО. И если обстановка уже не будет настолько накалена, как было, допустим, еще полгода назад - то, скорее всего, эти машины мы переведем в гражданское дежурство.
Например, у нас в Украине уже почти 20 лет работает ВОО «Украинская служба спасения». Ее многие знают, как полицию 911, но это гражданская служба, идеология и философия которой совершенно не силовые. Она занимается защитой прав граждан. У нас возникла идея объединить парамедиков на наших бортах с этой службой. За эти полтора года, передвигаясь по дорогам Украины, мы, как минимум, 2-3 десятка раз спасали людей во время ДТП. Так получалось, что мы первыми оказывались на месте ДТП, и наши экипажи, находясь не на боевом дежурстве в зоне АТО, а здесь, в центре или на западе Украины, оказывали первую помощь, помогали скорым вывозить пострадавших, и помогали тогда еще милиции. Нашу службу можно объединить с сотрудниками «Украинской службы спасения» в наших реанимобилях, и сконцентрировать их внимание на самых аварийных участках дорог, пускай дежурят на благо народа Украины.
Какие еще перспективные направления?
Мы работаем не только на эвакуации раненых. Мы стараемся поддерживать ВСП (Военные службы правопорядка – LB.ua), комендатуры. В частности, в городе Бахмут - бывшем Артемовске. Под это направление мы создали специальное приложение для гражданского населения, которое было бы очень актуально, когда мы покидали Дебальцево, и неимоверное количество военнослужащих, вырвавшихся из-под обстрела в мирный город, дебоширили и вели себя совершенно беспардонно, часто нарушали закон. Так получилось - люди вырвались из-под обстрела, и, наверное, психологически все перегрузки, стрессы выплеснулись в вакханалию по городу. И если бы мы успели написать это программное обеспечение вовремя, оно бы, в первую очередь, популяризировало комендатуру, как орган, призванный навести порядок.
Это приложение для смартфона, где одним нажатием "SOS" можно просигналить комендатуре, что по таким-то координатам происходит правонарушение с участием военных, и какое именно: выпившие военнослужащие, ДТП с военнослужащими, вооруженное ограбление, угрозы оружием, найденное взрывоопасное устройство. Есть возможность присоединить текстовое сообщение и фото. Ведь людей, которые работают в комендатуре, собрали из разных подразделений, разных областей Украины. Им достаточно сложно ориентироваться в новом городе. А это программное обеспечение позволяло, с одной стороны, горожанам оперативно связываться с органом правопорядка, а с другой стороны, комендатуре - оперативно находить точку, где проходит правонарушение, проложить маршрут и отслеживать движение машин.
Впоследствии ситуация стабилизировалась, люди перестали чувствовать угрозу и интерес к программе упал. А военные наши как пьянствовали, так и пьянствуют.
Три недели назад такой был случай, когда, зная о том, что наша группа - наиболее оперативная в плане принятия решений и действий, мне позвонили хозяева одного мотеля. Любопытно, что гостиница на территории Украины, а они сами живут на территории “ДНР”: там часть их имущества и престарелые родители. Они попросили посодействовать, потому что пьяные военные устроили дебош в мотеле, выгнали администратора, постояльцев, которые там были. Мы подключились, и комендатура оперативно сработала именно по этому мотелю. Задержали, навели порядок. Долго искали напуганного администратора, который спрятался в сторожке для охраны соседнего предприятия. Вернули администратора, а всех этих хулиганов выпивших забрали. Что с ними дальше было, меня не интересует.
В том же Бахмуте, понимая, что в холодном помещении нельзя держать задержанных, и, кроме того, люди, которые несут службу по обеспечению порядка в городе, должны отдыхать в тепле - мы купили трубы для того, чтобы проложить новую линию теплоподачи в эти помещения комендатуры и ВСП. Помогаем, чем можем, хотя и не афишируем это.
Сейчас что-то еще делаете в сфере технологий?
Я могу смело утверждать, что наша группа является наиболее опытной в плане эвакуации раненых. И наш опыт нельзя игнорировать. Как-то я встречался с Муженко, и, между делом, у нас был разговор о том, что в будущем спасение нужно максимально автоматизировать. Необходимо разрабатывать для эвакуации раненых, во-первых, универсальные транспортеры, управляемые человеком, и, во-вторых, роботизированные тележки, которые могут по заданному маршруту самостоятельно передвигаться, приподниматься над препятствиями или обходить их. Мы в этом направлении сейчас работаем.
Я правильно понимаю, речь о маленькой бронированной машине, куда помещается раненый лежа?
На самом деле, чем меньше цель, тем меньше нужно ее бронировать. Наш универсальный транспортер - это малое транспортное средство, очень приближенное к багги. Если говорить упрощенно, что-то среднее между джипом и квадроциклом.
Оно маневренное, сможет быстро и скрытно перемещаться, чтобы, как только затихает бой - подъезжать к раненым, забирать их и увозить. Транспортер также можно использовать для передвижения малого подразделения.
Когда мы что-то разрабатываем, у нас есть полигон, где мы можем это испытывать максимально приближенно к боевой обстановке. Для меня также важно, чтобы это разрабатывалось в Украине, и государство было заинтересовано в том, чтобы влить деньги в эти разработки. Если все удастся, то я смогу заинтересовать нашу оборонку. Если наша оборонка уже выпускает инвалидные коляски с электроприводом - значит, эти люди умеют что-то делать. Любое КБ, на самом деле, безруко и бездушно, пока не проявляется кто-то с идеей, заряжающей остальных. Тогда появляется азарт, который заставляет людей думать даже во сне и принимать правильные решения.
На какой стадии этот проект?
Мы создаем полноценный и полнофункциональный транспортер, он примерно на 50% готов. Сейчас у моего «Ландровера» выдернули пассажирское сидение. И, скорее всего, завтра будет выдернуто второе сидение – наверное, придется поставить какой-нибудь ящик и ездить пока на нем (улыбается – LB.ua). Ничего страшного то, что мы применяем какие-то узлы от других автомобилей. Вопрос в том, чтобы их правильно скомпоновать и заложить совершенно иную идею.
А когда вы увидите готовую модель?
Я думаю, что первая машина будет готова где-то через месяц. Это будет прототип для испытаний, чтобы понять, где мы допускаем ошибки, перекроить его и приступить к изготовлению следующей модели. Уже сейчас мы понимаем основные конструктивные ошибки, которые допустили. И если у нас вдруг найдется какой-то меценат, который нам просто пожертвует хотя бы там 5 тысяч долларов, то мы параллельно с этим проектом начнем уже делать тот, который мы считаем безошибочным. Но этот проект мы все равно доведем до конца - полет фантазии людей нельзя останавливать.
Нередко были случаи, когда за одним раненым посылали 4 человека и 20 тонн металла, фонящие теплом и светом в тепловизорах, отправляли людей на медленную смерть - такая цель будет непременно обнаружена и обстреляна. И, к сожалению, этим ребятам, если у них будут раненые, никто уже не сможет помочь - следующую машину вряд ли пошлют. Мы проходили это все, когда из донецкого аэропорта возникла необходимость эвакуировать 13 человек раненых, и за ними начали посылать колонны БТРов. В результате за 4 дня сгенерировали в общей сложности 170 человек раненых, не говоря уже о погибших. Все наши разработки направлены на то, чтобы свести потери к материальным и сохранить жизни.
Проблема - деньги
Насколько сейчас снизились поступления в фонд «АСАП ЕСМ Хоттабыч»?
Самое больше количество средств - 200 с чем-то тысяч в месяц - поступало в январе 2015 года, когда все внимание Украины было приковано к Донецкому аэропорту. Мы тогда работали в Песках. Все остальные месяцы поступления колеблются на уровне 70 - 90 тысяч. А меньше всего поступило денег в октябре – чуть больше 40 тысяч. При этом стоимость топлива в прошлом году и сейчас - это две большие разницы. Да и машин стало больше. Когда мы работали в донецком аэропорту – было 3 автомобиля. Затратная часть уже изменилась. Возможности поддерживать эффективную работу экипажей сильно сократились. Кроме того, наверное, в 4-5 раз уменьшилось количество людей, которые помогают.
Спонсоры у вас так и не появились из сферы бизнеса?
Таких, которые были бы системными, нет. Есть определенные компании, которые единоразово помогают какими-то суммами и закрывают наши счета на 5, 10, 20 тысяч грн. Такие компании время от времени появляются. Но постоянных спонсоров у нашего фонда нет. Можно смело утверждать, что 90% средств приходит к нам через фейсбук.
А из-за рубежа приходит помощь?
Время от времени люди переводят деньги через WebMoney – такое случалось несколько раз. А на наш валютный счет за полтора года поступило 1070 евро.
Не густо. А самые дорогие потребности у вас сейчас- это бензин? Или разработки, возможно?
Разработки не так внушительны в бюджете фонда, как кажется. Мы не вкладываем туда колоссальные средства. На сегодняшний день в разработки влито порядка 40 тысяч гривен. Для нас важна концепция, а не пафос. Мы хотим проверить правильность своего видения будущего в спасении людей, а не получить опытный образец, который пойдет в серию и будет приносить доход.
Самые большие расходы - это все-таки ремонт машин. За полтора года машины сильно поистрепались. Некоторые из них прошли в зоне АТО больше 100 тыс км – тогда как средний украинец проезжает 15 тыс км в год. Это показатель, по которому можно судить о том, в каком режиме наши машины работают. Соответственно, часто приходится делать ТО, менять сцепление, тормозные системы.
Также есть долги, которые весят месяцами. Например, итальянцам мы до сих пор должны за те машины, которые они нам поставили. Машины давно уже работают на передовой, спасают людей, но мы продолжаем «торчать» итальянцам деньги за них.
А что за добрые итальянцы, которые так долго ждут?
Это наши граждане Украины, которые живут в Италии, волонтеры, которые там на заработках. Они много нам помогают. Но вся проблема в том, что им так же верят, как они верят нам. И они ждут, что мы эти деньги соберем. Тогда они смогут наконец-то расплатится по своим долгам.
О каких суммах идет речь, сколько вы должны?
Итальянской стороне мы «торчим» 5,5 тыс евро. Они нам поставили два командных внедорожника и три реанимобиля – в общей сложности, примерно на 40 тыс евро. Нет, стоп, 4 реанимобиля. «Рено», который достался Татьяне Рычковой и 25-й бригаде, мы попросили на месяц пользования, в результате он отслужил у нас больше года. И потом, когда Юра «Шаман» ушел на «вольные хлеба», мы отдали ему эта машину, так как Юра - реально лучший среди всех наших спасателей.
Помню случай, как вы выставляли на продажу свой орден «За заслуги» III степени, потому что не хватало денег.
У нас тогда настолько «горели» долги, что если бы появились торговцы наркотиками, оружием и сказали: "Возьми у нас деньги", я бы взял, не задумываясь.
Если бы можно было не продать, но хотя бы заложить свою душу, я б ее заложил - настолько нам нужны были деньги, чтобы двигаться дальше. Это был момент, когда в баках оставались последние литры топлива. У нас есть определенные правила. Каждый вечер, когда экипажи ложатся отдыхать, они должны быть уверены, что в машинах полные баки, накачана «запаска» и все необходимые медикаменты и аксессуары на месте. Как аксиома. Случился момент, когда мы не могли выполнить эти правила. Денег не было. Нужно было хотя бы 2 тыс гривен, чтобы просто залить в баки по 20 литров топлива.
Как вы справились?
Вы знаете, нас очень любит Бог. Деньги поступают к нам на счет всегда целенаправленно. Парадоксально, но они поступают именно тогда, когда остро нужны, и именно в том количестве, в котором нужны. Если острой необходимости нет – садись, пиши-не пиши - этот пост не принесет денег. Но когда она есть, можно написать буквально 3 слова, и к утру на счету будет 20 тыс. Потому что остро необходима именно эта сумма.
У нас были моменты, когда происходили феноменальные вещи. Представьте, я выезжаю на передовую из траксервиса, у меня денег - только на полбака бензина, дозаправится до полного бака. И я знаю, что позже, в Харькове у меня есть человек, который мне дольет до полного бака, чтобы я доехал до Артемовска и эта командировка удалась. И в тот момент, как я выезжаю из Киева - звонок от администратора Димы. Он так скомкано издалека начинает говорить: «Илья, у меня ситуация плохая, люди будут разбегаться с работы. Нам бы немного денег. Потому что если я сейчас на выходные не дам людям зарплату, в понедельник они не выйдут на работу». Я говорю: «Сколько надо?» - «Хотя бы тысяч 20». – «Давай доеду до Харькова, может, там у кого-то займу», - отвечаю. И только я поговорил, проходит буквально 10-15 минут - телефонный звонок, совершенно незнакомый человек: «Здравствуйте, у меня немного денег есть. Куда вам перевести?». Он оказался из Броваров. Я говорю: «Если вам не сложно, не поленитесь потратить немного времени, заедьте в «Престиж-авто» в Киеве, отдайте ребятам. Я еще не доехал до Харькова, как перезвонил Дмитрий, сообщил, что приезжал человек с деньгами. Спросил, сколько тот принес. «Тысячу», - говорит. – «Ну, хоть тысячу». – «Да, - говорит, - поменяю сейчас по нормальному курсу». Я не понял: «В смысле? Тысячу долларов?» - «Да, тысячу долларов». Вот она, острая необходимость. Сколько надо, ровно столько Бог и дает.
А награду не пришлось продать?
Нет. Вы знаете, никто так и не сделал не одной ставки.
Помощь благотворительной организации "Благотворительный фонд АСАП ЕМС Хоттабыч":
Полностью банковские реквизиты организации для безналичных переводов и SWIFT - на сайте фонда.
Карта "Райффайзен Банк Аваль"/ Raiffeisen BANK AVAL: 4149 5070 1984 5708 (Лысенко Илья).
Карта "Приватбанк": 4627 0822 0139 4049 (Ольга Тищенко).