На одном из блокпостов боевиков
История Романа В.
Это произошло летом 2014 года. Обычный житель села близ Северодонецка, Роман В., вместе со своей женой и еще тремя односельчанами ехали в Северодонецк. По дороге их машину остановили боевики "ЛНР", которые сочли Романа «правосеком». Угрожая автоматом, всех мужчин избили и затем отвезли в здание ГИАП – Государственный институт азотной промышленности. Название не просто так немного созвучно со словом «гестапо». Какое-то время именно здесь находилось одно из мест содержания и пыток пленников, иными словами – пыточная.
Похитители обвиняли Романа в помощи украинской армии. Скорее всего, на него кто-то донес.
«Ну что, приехали, правосеки? Это ваш последний путь», – эту фразу хорошо запомнила жена потерпевшего. Также жена Романа хорошо запомнила лицо человека, сказавшего ей эту фразу, Ивана Ивановича Пономарева уже бывшего работника внутренних органов. «Мужа не ждите», – сообщили ей в ГИАПе.
Всех пятерых отправили на допрос. Допрашивали в разных помещениях. Избивали. Роман пробыл в подвале двое суток. Он хорошо помнит тех, кто наносил ему увечья. После допросов Роман ходил в туалет кровью.
- В подвале было темно, на бетонном полу постелены картонные ящики. По очереди спали. Но мне место всегда было, потому что я самый избитый был. В течение двух суток избивали. - рассказывает Роман LB.ua. - Просто выводят в коридор лицом к стене, два-три человека. И начинают бить, пока сознание не потеряешь. От меня требовали признание, что я руководитель «Правого сектора». Через каждые 2 часа мне предъявляли какие-то новые обвинения.
Угрожали отрезать ногу. Предъявляли, что якобы я по украинским блокпостам развожу девочек легкого поведения. Потом еще говорили, что якобы жена варит борщ для украинской армии.
- Ребят, которые со мной были, вербовали в ополчение, меня уже никто не вербовал. Потому что после первого раза уже знали мою позицию. Я сказал, что никакого отношения к ним иметь не буду. Били ногами, прикладами во все доступные места. Я уже с трудом дышал. Ребята пять-шесть часов стучали в железные двери нашей камеры: "Нужен врач!" – "На него разнарядки не было. Ему все равно конец". Жене тоже самое сказали: "Езжайте домой, ухаживайте за детьми, он уже не вернется". В итоге выпустили. Машину не отдали, конечно.
После этого Роман позвонил на горячую линию Болотова якобы «защиты прав человека» в Луганске. Пытался найти управу на мучителей, хотя бы вернуть автомобиль. Позже он отправился в эту самую «милицию», подал заявление о том, что его похитили и избили, и описал тех, кто это делал. Заявление у него приняли. «Расстреляем их всех!» – сообщил Роману представитель "ЛНР".
Через несколько дней машину все же вернули, побитую, с номером внутри багажника. Про указанных Романом лиц сообщили, мол, все наказаны.
После того, как Северодонецк вернули под украинский контроль, дело возбудили уже украинские органы. И тут началось самое интересное. Конечно, почти все фигуранты дела сбежали на территорию, не подконтрольную Украине. Но Иван Иванович Пономарев не сбежал. Это тот самый бывший милиционер, работавший в "пыточной" у казаков "ЛНР".
Ему выдвигают обвинение и вызывают на допросы. Жена Романа прямо указывает, что ее допрашивал именно он, в то же самое время, когда другие боевики допрашивали мужа и остальных односельчан в том же ГИАПе. Это означает, что Пономарев участвовал в похищении и незаконном ограничении свободы (ст.146, ч.2 УК).
Несмотря на явные доказательства участия Пономарева в деятельности террористической организации, суд назначает ему «содержание под стражей с возможностью внесения залога". Залог вскоре вносят, Пономарева отпускают домой.
По непонятным причинам, ему инкриминируют только участие в вооруженном формировании. То есть, пытки, незаконное содержание под стражей как минимум пятерых людей, разбои, вымогательство под предводительством небезызвестного Дремова - забыты. Сепаратизма в действиях Пономарева тоже никто не разглядел.
Люди, похитившие пассажиров машины, имеют все признаки организованной преступной организации, действующей в составе террористической организации "ЛНР". Там есть охранники, «экзекуторы», «следователи», там есть руководитель, и так далее. Все участники, независимо от своих ролей, должны нести ответственность за участие в террористическом формировании.
LB.ua дозвонился следователю по делу Сергею Василенко и поинтересовался, почему никому больше не предъявлено подозрение, почему не опрошены свидетели, а также почему до сих пор только один Роман признан потерпевшим. «А что я сделаю, если он (Роман) никого не может узнать?» - ответил Василенко. Что, по словам самого Романа, является ложью.
Остальных пассажиров Романа после пыток в подвале тоже долго откачивали. Давать показания их, что называется привел за руку Роман. По ходатайству их на допрос никто не вызвал. У второго пассажира увечья гораздо серьезнее, чем у Романа, но никто ему не предложил писать заявление.
«Пономарев же вам не наносил увечий лично, значит, мы не можем его обвинять», – резюмировал следователь. Второй пассажир мало того, что не признан пострадавшим, он по какой-то странной причине значится в деле свидетелем. Свидетелем собственных пыток?
«Действия всех членов террористической организации, в которую входил Пономарев И. И., были хорошо организованы, скоординированы, роли в организации четко распределены, – объясняет LB.ua адвокат потерпевшего Юлия Науменко. – Главный штаб преступной организации в этот период времени Дремов П.Л. обустроил в помещении ГИАПа в г. Северодонецк. В этом помещении базировался руководящий состав террористической организации, в том числе сам Дремов, а также обвиняемый Пономарев И.И., где проводилась координация преступной деятельности. Также в подвальных помещениях ГИАПа, помещениях СБУ та ИТТ г. Северодонецка незаконно содержались похищенные лица. Которых незаконно допрашивали, подвергали пыткам, а также, вероятно, убивали».
На освобожденной территории Донбасса неоднозначно относятся к людям, которые пишут в милицию заявления на боевиков "ДНР/ЛНР". У многих жителях есть родственники в этих террористических группировках. Именно по этой причине мы изменили имя главного героя и не называем точную локацию. Внутренним органам такие истории хорошо известны. Не изменяем только имя обвиняемого. Тем более, что сам Пономарев, вполне возможно, разгуливает по улицам Северодонецка.
В Северодонецке было минимум три подвала-«гестапо». И, к примеру, в здании СБУ, где тоже был подвал, говорили: «скажи спасибо, что ты не в ГИАПе». То есть ГИАП считался самым жестоким местом. Эти люди – Роман и его односельчане – уже более года пытаются добиться справедливости уже от украинских правоохранительных органов.
С преступлениями банды Гиркина происходит все то же самое – адвокаты потерпевших пытаются добиться объединение дел в одно расследование до сих пор.
И проблема состоит в том, что преступления совершены не организованными преступными бандами и террористическими группами, а просто отдельными лицами – так это видят следователи какого-нибудь отдела какого-нибудь города. Дела об отдельных лицах лежат иногда не просто в разных управлениях, а в разных областях, городах. Объединять дела, похоже, в рамках расследования, никто не собирается. В режиме мирного времени вяло станут расследоваться одиночные эпизоды, и в таких случаях статьи лицам будут инкриминироваться так, как будто лицо действовало самостоятельно, закрывая глаза на потерпевших и квалификацию статей. Что странным кажется хотя бы потому, что сложив пазлы именно таких преступлений, Украина могла бы получить новую информацию и новые доказательства, аргументы, имеющие значение на международном уровне. Не говоря уже о защите прав пострадавших людей. Но, очевидно, или лыжи не едут, или… нам и не нужно.
В следующем материале мы продолжим противоамнезийную терапию в отношении расследований таких дел.