Людям средневековья такого рода идеи представлялись столь же реальными, сколь реальными казались в ХХ веке мифология Фрейда, диалектический материализм и расистские верования. Рецидивы такого реликтового «права» пытаются ожить и сегодня, в веке XXI. Очевидные примеры, близкие нам – жаркое, но так и неосуществлённое желание господина Кучмы обрести третий президентский срок и вполне осуществлённое такое желание господина Путина. Будет ли такое желание у нашего Виктора Фёдоровича – не так уж важно, судя по динамике его первого президентского срока выйти за рамки конституционных ограничений он вряд ли сумеет.
Украина явно не вписывается в социальную генетику большей части постсоветского пространства. Объяснить в социальных феноменах мы можем далеко не всё, но многое, почти всё мы можем помнить и хотя бы поверхностно интерпретировать. Прошлое, по определению, уже не существует, всякое описание прошлого есть его реконструкция.
Так, мы можем, должны интерпретировать следующий факт, очевидный и по своему загадочный: во все годы существования послесталинского аппарата политических репрессий в СССР в лагерях для особо опасных государственных преступников (в просторечии – политических) выходцы из Украины всегда были наибольшей количественно группой. И никогда, и в хрущёвские, и в брежневские времена, не было там ни одного диссидента из Белоруссии. И Киргизии, и Казахстана, и Таджикистана… А сам всевидящий и всеслышащий аппарат КГБ был везде, в каждом районном центре, с многочисленными платными и инициативными агентами–«источниками». Что это? Наличие здесь, в Украине какого-то особенного фермента сопротивления? Или неизвестного науке вируса непокорности? Кстати, значительная часть отбывавших наказание украинских инакомыслящих была совсем не из западных украинских земель.
Объяснить не могу. Вряд ли это смогут объяснить и самые квалифицированные этнопсихологи. Важен факт, это было. В значительной части тоталитарного СССР Пятое управление КГБ не имело серьёзной работы. Развлекалось одной лишь профилактикой. Именно это моё личное воспоминание позволяет мне уверенно смотреть в будущее. И там, в будущем видеть вполне европейскую Украину. Хотя далеко не все мои друзья-соузники всерьёз мечтали о европейских моральных и правовых ценностях. Случались среди нас и фундаменталисты. Да и высшее университетское образование имели далеко не все. Искреннее, осознанное негативное отношение к тоталитарной власти не всегда сопровождалось высоким умом и бытовой нравственностью.
Действительно, важен факт: здесь, в этой земле, в этом воздухе присутствует фермент сопротивления злу и несправедливости. Поэтому я уверен: у нас есть явный шанс научиться жить по-европейски. Скоро ли? Не знаю.