Точно также, отгораживая себя от последствий, мы уверенно идем на избирательный участок, чтобы отдать свой голос группе людей или одному человеку, чьи реальные идеологические и личностные особенности нам совсем неизвестны. Политика, в сущности, это та же охота, где приз – власть и прямо связанная с ней возможность обогащения. Где нам, избирателям, кажется, что именно мы – охотники, а претенденты на наше внимание – своеобразная дичь. Но после выборов мы достаточно скоро начинаем понимать, что дичь – мы сами. Здесь, в Украине, такое повторяется постоянно. И мы никогда не задаем себе простой вопрос: как возникает это печальное злоупотребление свободой? « Вижу лучшее и одобряю его, но следую худшему» , - это слова Медеи в « Метаморфозах» Овидия. Это – и о нас, живущих в двадцать первом веке. Один из вариантов ответа – отстраненность от события, незнание реальных характеристик претендентов на власть.
Сотни, тысячи украинцев несколько раз в год выходят на улицы с красными флагами в руках. Да, среди них есть наемники, цинично отрабатывающие 50-60 гривень в час. По-видимому, заработать деньги иначе они не умеют. Но есть среди этих наемников и вполне искренние люди, до сих пор верующие в давно разоблаченный миф. Имеют право, потому что живут в демократической стране. Мой друг, украинский журналист Валерий Марченко отдал свою жизнь за то, чтобы они, ветераны СМЕРШа и КПСС, могли пройти по Крещатику с портретом деспота и палача Иосифа Сталина. И они идут, уверенные в себе и в своей языческой вере, категорически не желая принять боль других украинцев, страдающих от созерцания этих портретов. Что им, ветеранам чудовищной веры, моя саднящая душевная боль, острая боль памяти о совсем недавнем прошлом? О мертвых друзьях, посмевших произнести или написать страшную крамолу о голом короле.
Внуки и правнуки солдат, победивших нацизм, с книгой Гитлера на столе – это мы. Внуки и правнуки сталинских арестантов, рассуждающие с телеэкрана о гении Сталина – и это мы. Этнический еврей, ставший миллиардером, подкармливающий грантами антисемитствующих радикалов – это тоже мы.
— Семен Глузман
Знаю, мне необходимо жить с ними вместе в одной стране. В их стране, все еще не ставшей моей. Отдав СССР десять лет своей молодой жизни, я в 1982 году вернулся в Киев. Совершенно случайно, перебирая в академической библиотеке старые книги, я с изумлением открыл старинный сборник публицистики « Свобода и культура» , изданный в Петербурге в 1906 году. Уж не знаю, как такое не было спрятано советскими цензорами в спецхране: « Для них « свобода без Ленина» не стоит выеденного яйца, и весь их политический горизонт заслонен женевскими вечеринками» . Представьте, записано, высказано в 1906 году! Все еще впереди: февраль и октябрь 1917-го, образование ВЧК, декрет о красном терроре, расстрелы священников и монахов…
Десять процентов моих соотечественников сейчас отдали свои голоса коммунистической партии. Зная все, явно имея в своих семьях жертв коммунистического террора. Что это? Нравственная тупость? Скудоумие? Запредельная интеллектуальная усталость и глубочайшее разочарование в нынешней (и прошлой, и позапрошлой) власти?
Слова устают и изнашиваются так же, как устают и изнашиваются люди. По-видимому, это внятное объяснение происходящему в Украине.