Более того – после двух недель чтения журналов и газет с публикациями по этой теме у меня сложилось впечатление, что расследование причин катастрофы и осознание её последствий нашему обществу ещё только предстоит.
И это понятно: государство упрямо делает вид, что Чернобыль – это лишь проекты туристического бизнеса в зоне отчуждения, а также потребность в строительстве нового укрытия реактора.
Хотя, на деле, Чернобыль сейчас – это отсутствие ответов на два достаточно болезненных вопроса:
На каком основании наше государство продолжает развивать атомную энергетику и даже подумывает о строительстве новых энергоблоков на АЭС, если у нас тут в истории Чернобыль?
Какие социальные последствия чернобыльской катастрофы?
Начну со второго вопроса.
На первый взгляд, может показаться, что ответ на него есть. Этот ответ: зона отчуждения, чернобыльцы и переселение сотен тысяч человек, строительство «Укрытия» и нынешний сбор денег на сооружение новой системы защиты.
Однако существуют вещи, о которых не принято задумываться, но которые имеют отношение к Чернобылю и серьёзно влияют на общественные отношения.
Это и раковые заболевания, которые связывают с чернобыльской катастрофой. И фальшивые ликвидаторы. И воровство имущества на территории зоны отчуждения. И угроза лесных пожаров, которые могут быть так же опасны, как пожар на самой станции в 1986 году. И превращение ЧАЭС в дыру, в которой пропадают общественные средства.
«Все квартиры в Припяти были обворованы, и сейчас уже сложно представить жизнь в этих стенах. Моя квартира не стала исключением. Мне удалось найти только осколки разрушенной мебели, старые обои и две копейки на подоконнике», – пишет в газете «KyivPost» (vol. 16, issue 16) девушка, которую эвакуировали из Припяти в раннем возрасте, и которая съездила туда сейчас.
А в журнале «Український Тиждень» №16 (181) расширяют картину воровства:
«Чиновники говорят о необходимости превращения Чернобыльской зоны в музей, но замалчивают, что туристам скоро будет нечего показывать. Потому что всё разворовано, даже загрязнённые радиацией техника и дома. Общая стоимость имущества, тайно вывезенного с территории зоны, приближается к $500 миллионам.
Разворовывали целые населённые пункты под фундамент. Такая же участь постигла пионерлагерь «Сказочный», в котором в 1986 году жили работники ЧАЭС и подрядных организаций.
Фотографии кладбища загрязнённой техники с огромным количеством вертолётов, БТР, грузовиков обошли весь мир. Но в последние 5-6 лет туда перестали возить на экскурсии иностранцев – стыдно показывать следы мародёрства. На наибольшем кладбище техники украли до 80% всего парка. Меньшие кладбища вообще «растворились».
Где эти материалы, вещи и техника? Кто пользовался всем этим? Какое оно оказало влияние на здоровье людей?
Нечего сказать.
Кто ответственен за это расхищение и отправку потенциально суперопасных вещей за пределы зоны отчуждения?
Нечего сказать.
Также в упомянутом номере «Українського Тижня» пишут о фальшивых ликвидаторах: «По состоянию на 1 января 2011 года статус пострадавших от Чернобыльской катастрофы имеют 2 210 605 человек. Чиновники постоянно говорят о необходимости уменьшения этого числа. Через Чернобыль прошли в качестве ликвидаторов около 650 тысяч человек со всего бывшего СССР. В 1991 году удостоверение ликвидаторов получили 198 тысяч человек. В 2001 году их количество увеличилось до 200 тысяч. Сегодня, когда треть подлинных ликвидаторов уже на кладбищах, количество ликвидаторов достигло 255 862 человек. Почему из года в год их становится всё больше?
По самым скромным оценкам, псевдоликвидаторов может быть около 100 тысяч человек, то есть треть от общего количества чернобыльцев. И среди псевдоликвидаторов около 90% – это госслужащие».
Фальшивый ликвидатор – это мошенник?
Как оценить социальное влияние массы начальников, которые, пользуясь своими связями, «добыли» себе и родственникам статус ликвидаторов? Тут дело даже не в материальном ущербе, то есть выплаченных им деньгах. Тут дело в цинизме, с которым всё это проделывалось. В моральной деградации общества, которую эти люди развивали своими действиями.
Надо понимать, что каждый фальшивый ликвидатор – это одна из многочисленных опор отчуждения граждан Украины от украинского государства.
И каждый случай воровства из чернобыльской зоны – это точно такая же опора.
Что с этим делать теперь?
Нечего сказать.
Ещё печальнее обстоят дела с лесом на заражённых землях. Лес имеет свойство гореть в жару. Причём гореть так, что пока не переменится погода, шансов потушить его мало.
В минувшем году было достаточно сообщений о том, что «горят поражённые радиацией брянские леса». Власть имущие братской России утверждали: нет никакой опасности, и вообще горят не совсем те леса. Ну, и кто им верил? Публика понимала, что никакой возможности узнать, что там действительно горит, и какую это представляет угрозу, – не существует.
Так вот, как украинцам воспринимать угрозу таких лесных пожаров?
Тут может быть лишь два варианта: проглотить страх или сбежать от страха. Оба варианта – убийство социальности. И когда правительство сталкивается с желанием граждан навсегда уехать из страны, надо понимать, что это желание – вовсе не погоня за деньгами полегче, а, по сути, большая копилка со страхами, наполненная настолько, что её можно уже лишь разбить, то есть эмигрировать.
Российский журнал «Профиль» №15-16: «Официально признаны заражёнными 30 тысяч гектаров брянского леса, откуда в разные регионы России поступает до трёх тонн ягод и грибов, в которых в 5-8 раз превышено содержание радионуклидов. К ним в 2003 году добавилась деятельность Злыковского деревообрабатывающего комбината. Сырьё берут из больного леса, отправляя продукцию в 14 регионов страны, до трети леса – горбы и отходы – превращаются в свалку. Её жители Брянской области назвали радиационной. Когда она горит, в округе резко возрастает количество детских заболеваний. «Я не могу и не имею права говорить о вторичном облучении – нет исследований, – рассказывает депутат Брянской областной думы Людмила Колмогорцева. – Но имею право спросить: почему нет исследований?».
А в Украине что с исследованиями? Что с лесом в зоне отчуждения? Сколько тонн ягод и грибов оттуда привозят? Попадает ли в Украину дым от пожаров в Брянской области?
Какое влияние это всё оказывает на здоровье граждан нашего государства?
Также в «Профиле»: «Майкл Рипачоли, специалист ВОЗ по радиации, приходит к выводу о том, что часть жителей загрязнённых радиацией районов страдает от стресса, перерастающего в парализующий фатализм».
Действительно: какое влияние на психику миллионов наших граждан оказала Чернобыльская катастрофа и все эти её бесконечные последствия?
Нечего сказать.
В журналах «Фокус» №16 (229), «Український Тиждень» №16 (181) и «Країна» №15 (68) опубликованы материалы о нынешней жизни людей, эвакуированных после Чернобыльской катастрофы в другие регионы Украины.
Это «Фокус».
«Країна»:
«Український Тиждень»:
Общий смысл: многие из них до сих пор не могут привыкнуть к новому месту жительства, до сих пор чувствуют, что их дом – на покинутой территории. И некоторые – на эту территорию вернулись, живут там. Причём живут в основном за счёт огородничества.
Кто-то вообще из державных мужей подумал о психологическом состоянии этих людей? О том, сколько лет жизни «украл» у них Чернобыль давлением на психику?
Это газета «2000» №16 (555).
И, на мой взгляд, самый неудобный вопрос. В период правления президента Ющенко многие из наших сограждан задумались о том, что пережили люди во время массового голода в СССР. Возможно, кто-то пытался понять, какие чувства до сих пор носят в себе те, кто стал свидетелем голодной смерти своих родителей, родственников. А когда задумаются о том, что переживают люди, у которых близкие были подлинными ликвидаторами аварии на ЧАЭС и умерли в 40-50 лет от рака или каких-нибудь других болезней, связанных с Чернобылем?
Да, многие осознают или начинают осознавать всю горечь массовой гибели людей в 1930-е. А осознать всю горечь массовой преждевременной смерти и жизни – пока ещё жизни – сотен тысяч людей, связанных с Чернобылем?
Причём, как отмечают в газете «Зеркало недели» №15, «реальные последствия аварии на ЧАЭС для популяций человека будут доступны для анализа к 2025-2026 годам, так как поколение, попавшее под прямое воздействие радиации, только начало обзаводиться семьями и рожать детей». Так что, все эти многочисленные ранние смерти ликвидаторов и нынешнее положение в Брянске, одном из мировых лидеров по раку щитовидной железы у детей, – ещё не показатель.
Ну, и на каком основании государство продолжает развивать атомную энергетику и даже подумывает о строительстве новых энергоблоков на действующих АЭС, если у нас тут в истории Чернобыль?
Конечно, понятно, что доля АЭС в производстве электричества в Украине велика, и никакой реалистичной замены в ближайшей будущем для этой отрасли не придумать. Однако не стоит забывать, что единственным основанием для продолжения эксплуатации АЭС в нашей стране является простой факт: украинцы не протестуют.
У нас тут нет многотысячных демонстраций против атомной энергетики или в её поддержку. У нас тут никто никогда не спрашивал у общества: а что вообще делать с этой отраслью? Хотя стоило бы спросить после Чернобыльской катастрофы. Посредством референдума.
Ну, это предложение не выглядело бы всего лишь забавным, если бы хотя бы кто-нибудь из высших руководителей нашего государства относился к обществу с уважением. 
«На пятый день после взрыва на ЧАЭС газеты уже печатали фотографии блока сверху и сбоку, интервью с участниками ликвидации аварии. О той катастрофе у нас и до сих пор примитивное представление: солдаты с лопатой, пожарные с брандспойтами, вертолёты с песком. Однако об основных операциях – тех, что локализовали аварию, предотвратили её расширение, обеспечили надёжную дезактивацию – мало кто знает. Чтобы рассказать об этих подвигах, надо иметь специальное образование и желание разобраться. Легко сказать – «ошибки персонала». Вообразите, что во время расследования ДТП выявили, что в аптечке нет анальгина. Разве это повлияло бы на аварию? Отключение систем безопасности и защиты, которые были на станции перед взрывом, не имеет отношения к взрыву. Это входило в программу испытаний, которые в день аварии проходили на ЧАЭС. Если буквально следовать предписаниям этой программы, она заканчивается взрывом», – сказал в интервью «Країні» №11 (64) Юрий Андреев, в 1982-1989 годах начальник смены на ЧАЭС.
А кто может гарантировать, что на других украинских АЭС не будет вот таких же испытаний? Какое правительство?
«Ты, наверное, не понимаешь слово «опасность». Я, например, не готов свою жизнь отдать в руки любого правительства. Особенно нынешнего», – сказал мне мой друг, с которым я обсуждал лекцию Леонида Пономарёва «Есть ли будущее у атомной энергетики?», настаивая на том, что эту отрасль необходимо развивать. Друг был категорически против атомной энергетики в нашей стране: «В странах, где ей могут заниматься, ей и так активно занимаются». Мол, будущее у этой отрасли и без нас есть, но у нас должно быть настоящее без опасности, реалистичность которой показал 1986 год.
В украинском журнале «Профиль» №16-17 (185-186) опубликован материал-сравнение версий академика Валерия Легасова (научный руководитель проекта того самого чернобыльского реактора) и Анатолия Дятлова (бывшего заместителя главного инженера по эксплуатации ЧАЭС) о причинах катастрофы.
Основная мысль Легасова: «Для себя лично я сделал точный и однозначный вывод, что Чернобыльская авария – это апофеоз, это вершина всего того неправильного ведения хозяйства, которое осуществлялось в нашей стране в течение многих десятков лет».
Основная мысль Дятлова: «Ну, понятно, законы у нас всегда были направлены в отношениях человек-государство только в одну сторону. Государство виновным быть не могло. Мы нанимались работать на оборудовании, исполненном согласно принятым в стране нормам. Не по-человечески это, но государство по законам не обвинишь. Но и нас обвинять в этом случае и по человеческим меркам, и даже по законам нельзя. В СССР никогда не было организации или общества, способных или хотя бы желающих защитить человека».
Легасов повесился у себя в кабинете 27 апреля 1988 года. Дятлов был приговорён к 10 годам лишения свободы.
В газете «2000» опубликован блестящий материал «Кыштым – Чернобыль – Фукусима. Что далее?». В нём автор, Жорес Медведев, напоминает, что в СССР была ещё одна крупная ядерная катастрофа – Кыштымская. Частичное рассекречивание этой катастрофы было произведено в 1989 году, а более полное – в 1990-м. И это с 1957 года!
«Под радиоактивным следом оказалась территория общей площадью 23 тысячи квадратных километров. Радиоактивному загрязнению подверглись значительные площади пахотных земель, пастбищ и других сельскохозяйственных угодий. На территории следа было расположено 217 населённых пунктов с общей численностью населения 270 тысяч человек. Однако быстрой эвакуации не производилось, так как измерение уровней загрязнения такой территории было в 1957 году медленным и трудным из-за выпавшего в октябре снега. В течение полутора лет с этой территории переселили лишь около 10 тысяч человек из 19 населённых пунктов, дома в которых сжигались».
Ну, и теперь правопреемники и стилистические наследники людей, по чьей вине произошли и «окучивались» ложью вот такие катастрофы, делают вид, что им можно и не спрашивать у общества, а как общество относится к атомной энергетике в Украине и согласно ли вообще сохранять эту отрасль.
Вряд ли сложно понять, что ни одно украинское правительство с 1986 года не имеет мандата на управление атомной энергетикой или её развитие. Атомная энергетика в нашей стране вот уже 25 лет практически нелегитимна. И небольшой шанс приобрести легитимность ей ныне предоставляет разве что ценовая политика российских властей в области поставок природного газа.
Ещё раз: эта мысль не выглядела бы всего лишь забавной, если бы хотя бы кто-нибудь из высших руководителей нашего государства относился к обществу с уважением.
Люди часто не осознают, что доверие никогда не бывает сознательным решением. Доверие всегда возникает бессознательно и исчезает так же. Хотя этот процесс кажется мгновенным, обычно он состоит из множества мелких этапов, каждый из которых – слагаемое, сумму которых мы и называем словами «доверие» или «недоверие». Так вот, в недоверии граждан Украины украинскому государству многие слагаемые сводятся к одному – к Чернобылю. И это надо осознать правительству.