Но у этой монеты, как всегда есть две стороны – есть те кто смотрит, а есть те, кто делает. Кует контент: снимает видео, фотографирует, делает сайты и прочее.
Но сегодня речь пойдет об одном из самых неоднозначных и запрещенных видов порнографии – детской. Сейчас об этом кричат на всех углах – «ах, как это ужасно», «ох, что же делать». Кипучую работу развернули и силовики всех ведомств – месяца не проходит как они закрывают очередной файлообменный ресурс, сайт или даже целый дата-центр, только лишь по подозрению в хранении и распространении детской порнографии. Несколько показательных дел против основных обменников в Украине показали владельцам сайтов, что в стране к проблеме детской порнографии относятся со всей серьезностью. К сожалению, все совсем не так.
Как оказалось, в некоторых частных случаях, борьба с порнографией не идет дальше надувания щек, потрясания пальцем с телеэкрана и напыщенного, показного бурления в силовых органах. А реально сообщить «куда надо» о фактах не только распространения, но и производства! детской порнографии нельзя.
Этим летом мне довелось отдыхать на одном из диких пляжей Крыма. Вокруг много молодежи, веселья, алкоголя и всего, что обычно сопутствует свободному отдыху. Стоит сказать, что пляж был нудистский. Благодаря такой обстановке место стало прекрасной базой набора моделей для некой группы польских фотографов, которые снимали девушек в стиле «ню». Учитывая, что большинство девушек ходило голышом, уговорить нескольких поучаствовать в фотосессии не составило для поляков труда. К тому же платили они неплохо – по 450 гривен в день. Судя по всему недостатком финансов «кузнецы контента» не страдали. Ничего предосудительного в этом нет, сотни девушек по всей стране ежедневно занимаются тем же самым.
Но через несколько дней ситуация приняла нехороший оборот – девушки, уже принявшие участие в «работе» проходили мимо нашего лагеря и заприметили девятилетнюю девочку, которая жила рядом, вместе с отцом. Длинные, выгоревшие волосы, ровный загар и абсолютная невинность привлекли внимание к ребенку и девочку стали вербовать «не отходя от кассы». Кому именно пришла в голову идея снимать ребенка – фотографам или моделям, я не знаю, но убедить ее оказалось несложно. Что может понимать в этом девятилетний ребенок? Главным препятствием на пути «вербовщиков» должен был стать отец ребенка, а потому я и другие соседи девочки, поневоле втянутые в эти события, особо не беспокоились. Как оказалось зря.
Отец девочки не только дал согласие на съемки ребенка, но еще и отпустил ее одну. Хоть мужчина и был слегка «неформальной» наружности, но вел он себя вполне адекватно все то время, что был моим соседом. Когда я и другие соседи ребенка решили «по хорошему» указать мужчине на несостоятельность такого решения, он попросту «послал» всех и заявил, что будем сам решать, куда его ребенок поедет, и что там будет делать. После нескольких дней жизни фактически бок о бок с девочкой, люди из других городов и даже стран уже не могли бросить все на произвол судьбы, но такое поведение отца ребенка поставило всех в тупик, ведь он был, по сути, единственным человеком, кто на полных правах мог ездить со съемочной группой и следить, чтобы с его дочкой ничего не случилось. Весь остаток дня был проведен в обсуждении «ситуации», и возможных вариантов ее развития.
Вечером того же дня девочка вернулась с первого дня съемок. Случилось это около двенадцати часов ночи и даже невнимательному наблюдателю было заметно, что находится она в неадекватном состоянии. Походка ее была очень неуверенной, ее шатало, а ночью еще и тошнило. Утром девочка практически ни на что не реагировала, смотрела в одну точку и отказывалась есть. Сказать точно, что именно произошло не мог никто – ведь из взрослых с ней никого не было, а повторный разговор с отцом не принес никаких результатов. Беспокойство всех окружающих стало приобретать вполне понятные причины, ведь ребенка могли накачать чем угодно. Может быть она отказывалась делать что-то и ее напоили. Вариантов было много, а точной информации – нет.
Никто не мог поручиться, что сегодня ребенка «просто» фотографируют, а завтра это уже не превратиться в нечто более серьезное. Тогда мы решились на последний и решительный шаг - обратиться в милицию. Наша милиция нас бережет, там-то должны разобраться с такой вопиющей ситуацией и раз отец сам не может следить за своим ребенком, то пусть этим занимается государство. Но все не так просто как выглядит в глазах обывателя. В местной милиции к сообщению о детской порнографии отнеслись вяло, без интереса. Каждый, к кому удавалось дозвониться торопился «перевести стрелки» на другой департамент, другого человека, другое отделение. Никто из доблестных сотрудников органов не предложил даже выяснить конкретный телефон и сообщить его, чтобы прекратить бесполезные звонки куда попало. Не помогли и звонки в Главное управление МВД – там просто посоветовали связаться с местными отделениями милиции.
Так продолжалось несколько дней, но к счастью после первого дня ребенок возвращался в лагерь в относительно нормальном состоянии. В прочем ни я, ни остальные люди, не оставили надежды переубедить отца или его дочь. На пятый день эта затея наконец-то увенчалась успехом – девочка сама отказалась ездить на съемки и стала проводить время так же как и раньше – в море и с другими детьми.