Но с тех пор прошло более двух лет. Возникает вопрос – какой смысл Путину затевать войну против Украины именно сейчас. В марте 2014 года украинская армия только училась войне с врагом. Еще не упали цены на нефть и была вера, что российской экономике не страшны никакие санкции Запада. Да и сами санкции казались временным явлением, которое можно легко игнорировать. Более того, настоящие санкции – те, которые рано или поздно добьют российскую экономику – были введены не до, а после уничтожения «Боинга».
В марте 2014 года Путин мог воевать – не за всю Украину, так за ее восток и юг – не потому, что мог победить в этой очевидной тяжелой и кровопролитной битве, а потому что вряд ли мог просчитать ее последствия. Но война сейчас – самоубийство для правителя, крах его и без того слабеющего политического режима, гибель и без того уже деградирующей экономики.
Потому что цены на нефть уже упали – и продолжают снижаться на наших глазах в эти дни. Не повышаться – снижаться. Потому что ясно, что санкции – если их не уменьшить – могут привести к банкротству российских государственных компаний и возможному дефолту самой России. Потому что украинская армия прошла за эти два года непростой путь. Мы замечаем российские учения, а вот недавних украинских – «Летней грозы» и «Южного ветра» - не замечаем, а ведь они прошли именно в эти дни и показали, что у нас – уже другая армия. И, заметьте, ветер был южным.
И потом есть еще одно обстоятельство, которое не роднит Гляйвиц с Крымом. Гитлер все же рассчитывал доказать союзникам Польши, что она сама «напала» на Германию, он хотел поступить с Польшей так, как годом ранее поступил с Чехословакией, он надеялся, что Великобритания и Франция не вступят в войну. И просчитался. Его операция «Гиммлер» была операцией скорее для внешнего пользования, чем для немцев – но она не предотвратила вторую мировую войну.
Путин знает то, чего не знал Гитлер. Он знает, что никто ему не поверит. И знает, что никто не будет воевать вместе с нами. И никто не объявит войну России, если она объявит нам войну. Он в этом смысле ничем не рискует, ему не нужны никакие провокации, он может напасть просто так. Без Гляйвица.
Но всех остальных рисков – политических, экономических и военных это все равно не отменит. Поэтому Путин не будет воевать. Он будет продолжать дестабилизировать ситуацию в нашей стране. В том числе и с помощью Крыма – потому что дестабилизация на Донбассе не в его интересах, он все же хотел бы добиться ослабления санкций.
Какими будут масштабы этой дестабилизации, предсказать сейчас трудно. Путин может не послать в Киев своего нового посла Михаила Бабича и заставить голодать под администрацией президента Украины самого Виктора Медведчука. А может послать диверсантов, например, в Геническ. Но из логики спецопераций он все равно не перейдет в логику войны. И потому, что лучше понимает логику спецопераций, и потому, что не может позволить себе воевать. Путин хотел бы быть похожим на Гитлера, но с точки зрения своих возможностей он – далеко не Гитлер.
И если мы не хотим стать невольными заложниками его подростковых амбиций, мы должны научиться не паниковать по поводу любой его провокации, любого напыщенного заявления.